Наконец настал день раздачи тетрадей. Положив их перед собой, учитель сказал, что одни справились с заданием хорошо, а другие — плохо.

— Я хочу вам показать две тетради, — сказал он, поднимая перед классом две раскрытые тетрадки. — Вот здесь видно, как следует выполнять задание, а здесь — как не следует.

В одной из тетрадей буковки были выведены очень аккуратно и стояли по нескольку штук на строчке. А на страницах второй было черным-черно от букв — настолько впритык друг к другу они лепились.

На примере этой тетради нужно было учиться, как писать не следует.

С тех пор Лои возненавидел буквы — и письменные, и печатные, так что чтение было для него сущей мукой.

На промысле дни не отличались разнообразием. Круглые сутки рыбаки были заняты поиском сельди, но несколько заметов, которые они сделали, прошли впустую. Экипаж охватило чувство безысходности, кое-кто поговаривал уже о том, чтобы кончать это бессмысленное времяпрепровождение и брать курс домой: видимо, рассчитывать этим летом на улов не приходится. Даже кок утратил свойственный ему оптимизм и пребывал в унынии — провиант кончался, молочный бидон давно опустел, запасы воды тоже были на исходе.

Лои уже несколько дней не надевал своих бахил. Всякий раз, когда он попадался в них на глаза коку, тот свирепел и грозился выбросить эту дрянь за борт. Ведь ясно же как божий день, что в их невезении с самого Рёйвархёбна виновата эта обновка.

Впервые за все время Лои затосковал. Ему вспомнились мамины слова о том, что день за днем болтаться в море, не видя земли, — занятие совсем не веселое. Откуда ей было это знать, ведь она никогда в жизни не выходила на промысел? Разве что отец рассказывал?..

Члены экипажа стали раздражительными и ссорились из-за каждого пустяка, на который в другое время не обратили бы внимания. Моторист Йоун взъелся на Ауси из-за какого-то блока, который, как он утверждал, пора было менять. Они так громко переругивались в рулевой рубке, что на шум прибежал Паульми. Только тогда они прекратили перебранку, и Ауси, хлопнув дверью, ушел в каюту.

Сельдь переместилась к югу. Когда Лои вместе с Паульми последний раз рассматривал морскую карту, «Слейпнир» находился у впадины Сейдисфьярдардьюп. То одно, то другое судно сообщало о найденном косяке, но всегда в стороне от того места, где была в это время их шхуна. Им же оставалось лишь продолжать свою изнурительную погоню за сельдью.

После очередного неудачного замета Лои наконец решился. Спустившись в каюту, он натянул бахилы. Может, больше и не придется их надевать?.. Если в следующую тоню невод будет опять пустой, он бросит бахилы за борт. Лои готов был на что угодно, только бы снять висевшее над «Слейпниром» проклятие, избавить экипаж от невезухи. Им уже больше недели не давалась в руки ни одна селедка.

Он убедил себя в том, что прекрасно проживет и без бахил.

Глава шестнадцатая

Лои сидел за штурманским столом, листая «Морской ежегодник», когда двигатель пустили на полный ход и судно резко свернуло вправо.

— Приготовиться!

Сомнений не было: «Слейпнир» напал на косяк!

Лои отбросил книгу и помчался в каюту надевать бахилы. Когда он чуть погодя появился на палубе, матросы уже пересели в шлюпку и приготовились к замету.

Никакого толку, конечно, опять не будет. Но, раз уж они вышли на промысел, нужно заметывать: как говорится, попытка не пытка.

Лои залез на крышу рубки. Прямо по носу виднелся довольно большой косяк сельди. Птиц над косяком было непривычно мало, вокруг парило лишь несколько крачек, которые то и дело ныряли в темное пятно. Это был хороший признак: если крачки ныряют в косяк, значит, сельди много. Длиннохвостая крачка — прекрасный рыболов, на нее можно положиться.

Зеркальная гладь моря была подернута туманной дымкой. Судов поблизости не появлялось, все как будто складывалось неплохо. Если им удастся взять этот косяк, будет полный трюм, а может, и больше.

Подойдя на среднем ходу ближе, «Слейпнир» стал прибавлять обороты.

Лои сжал кулаки и выругался про себя. Зачем так делать? Только распугают сельдь, и опять ни черта не получится.

Судно подошло совсем близко к косяку, теперь в любую минуту могла прозвучать команда к замету. Лои обеими руками закрыл глаза.

— Пошел! — приказал Паульми, давая полный ход.

Ничего не выйдет, думал Лои. Идущий косяк нельзя заметывать на полном ходу, сколько раз уже было доказано. К косяку нужно подкрадываться, а не пытаться взять его нахрапом…

Грохотал мотор, стучали грузила на нижней подборе, которую выбрасывали в воду; шум был такой, что Лои не сомневался: их снова ждет неудача. Как пить дать — вытащат пустыря. Скорее всего, это их последний замет перед возвращением в порт: на судне не осталось никакой еды, а Мюнди утверждает, что погода вот-вот испортится. На море уже появилась легкая зыбь.

Но пока что сельдь держалась в пределах невода.

Лои от волнения грыз ногти.

— Только бы не ушла, — бормотал он, — только бы не ушла в глубину, дала замкнуть круг и стянуть невод…

Во время вымета оказалось, что судно идет прямо на косяк. Это было равносильно самоубийству.

— Проклятый кэп!

Стоявшие на баке матросы вытянули вперед руки, словно пытаясь отклонить «Слейпнир» от косяка, но Паульми точно не замечал этого.

— Упустит, как позавчера, — сокрушенно покачал головой Лои. — Что взять с людей, которые при виде идущей сельди шалеют и заметывают на авось?

Круг на этот раз получился слишком большой. Когда невод выметали ровно наполовину, конечный буй был еще далеко впереди.

И тут сельдь вдруг исчезла.

Словно невидимая рука прошлась по водной поверхности — в пределах круга не стало видно ни одной рыбы.

Несколько сельдей выскочило из воды по левому борту. Лои презрительно усмехнулся.

Ну конечно, теперь все потеряно. Придется им сегодня возвращаться на берег с пустыми руками. И тогда плакали его бахилы…

Тем не менее какая-то надежда еще теплилась. Нельзя объявлять замет неудавшимся, пока сливная часть не подтянута к борту и не выбраны последние сажени кошелька. Несколько селедок всегда могут притаиться в крыльях невода, а этого достаточно, чтобы не говорить о пустыре: если в невод попалась хоть одна рыбешка, кошелек не пустой.

Когда был выброшен последний поплавок, до буя оставалось еще саженей двадцать; пришлось срочно травить трос.

Это вызывало новый поток проклятий. Слишком на много не замкнулся круг. Если раньше еще можно было надеяться, что сельдь не ушла, теперь-то она наверняка уйдет под тросом. Такого несуразного замета не было за всю путину. Конечно, нужно было заводить невод медленнее и не делать слишком большого круга. А так заметывают только те, кто не в себе или ничего не смыслит в сельди.

Дойдя до буя, «Слейпнир» дал полный, назад, и из его трубы вырвался столб черного дыма. Матросы подскочили к лебедке и принялись торопливо стягивать невод.

Конни с Рудольфом стояли в шлюпке и изо всех сил тащили бежной трос. Важно было как можно скорее подтянуть его обратно.

До Лои донесся стук двери, распахнутой Паульми: тот велел матросам в шлюпке пошевеливаться — как будто до сих пор они не работали, а прохлаждались. Сам он оголтело дергал ручку машинного телеграфа, давая то полный вперед, то полный назад.

«Совсем Паульми спятил, — подумал Лои. — Ведет себя, как будто сельдь не ушла, а все еще в неводе. Лучше бы он, черт его подери, не заметывал на полном ходу. Подкрался бы к косяку, как делал это раньше, тогда, глядишь, что-нибудь и получилось бы. Наверное, кэп действительно не в себе — как говорят ребята, вышел из формы, и теперь им не видать сельди как собственных ушей».

Но вот снова раздался крик Паульми: на этот раз он приказал забрасывать приманку.

У Лои мелькнула искра надежды. Едва ли кэп велел бы бросать приманку, если б твердо не рассчитывал на сельдь… Не станет же он приманивать несуществующую рыбу… Это было бы слишком глупо.