— Пожалуй, нам пора обратно, — сказал Конни, обращаясь к Ауси. Тот с увлечением наблюдал, как двое рыбаков расталкивают прикорнувшего у стены гармониста.

— Конечно.

Гюнни нигде не было видно, поэтому решили, если он не отыщется по пути к пристани, оставить его на берегу: наверное, у него нашлись на Гримсее какие-то дела.

Но Гюнни ждал их возле причала. Велев всем забраться в ялик, он легко, словно пустую коробку, столкнул его в воду.

По дороге на «Слейпнир» говорили только о том, как верзила выбил зубы своей прабабке. Других женщин с Гримсея на этот раз старательно обходили молчанием.

Глава двенадцатая

— Давай, Лои; подымайся, — сказал Ауси, зажигая лампу над его койкой. — Ты и так проспал все на свете. Мы уже выгрузили в Сиглюфьордюре четыреста бочек сельди и снова выходим в море.

— Правда?

Лои кубарем скатился с койки и заспанными глазами недоверчиво уставился на рулевого, который умывался у раковины.

— Ты много потерял, не увидев девочек в Сиглюфьордюре, — сказал Ауси.

— Врешь ты все! Не были мы в Сиглюфьордюре.

Лои натянул сапожки и помчался наверх, на палубу. Судно шло полным ходом, но качка была незначительная. Вполне вероятно, что они действительно находятся вблизи суши.

— Давненько тебя не было видно, — сказал Йоун, когда Лои вошел в рубку.

— Это правда? Мы заходили в Сиглюфьордюр?

— А почему бы и нет? Ты знаешь, какой сегодня день? Сегодня воскресенье, а заснул ты во вторник. Думаешь, мы вроде тебя все это время дрыхли без задних ног?

Выглянув из рубки, Лои увидел за кормой высокие горы. Значит, так оно и есть. «Слейпнир» в самом деле удаляется от берега. Наверное, за всю историю рыболовного промысла первый случай, когда кто-то проспал целый рейс. Этого ему, Лои, не простят. Лои клял себя, обзывая соней и лежебокой. Теперь к нему, как пить дать, пристанет кличка Лежебока. А человеку с таким прозвищем не бывать моряком, и уж тем более капитаном промыслового судна. Рыбка-Лежебока… К тому же, он пропустил заход в Сиглюфьордюр, где никогда не был.

— Какого черта вы меня не разбудили?

— Мы тебя окликали, но ты не просыпался, А того, кто не просыпается при сигнале аврала, оставляют спать, сколько влезет.

— Надо было меня потрясти!

— Хорошо, — сказал Йоун. — В следующий раз, когда ты не будешь просыпаться, я тебя багром выволоку на палубу..

Лои вышел из рубки. Ему было стыдно находиться среди настоящих моряков, которые всегда просыпаются вовремя.

Неторопливо, нога за ногу, он направился в кубрик. Насколько в море все иначе, чем на берегу. Здесь нужно следить за тем, не продырявился ли невод, и хорошо ли уложен груз в трюме, и стоит ли кто-нибудь в проходе по левому борту, когда выливают рыбу… У входа в кубрик Лои заглянул в привязанный к стойке бидон с молоком. Кок не забыл пополнить в Сиглюфьордюре запасы молока.

— Кого я вижу? Лои собственной персоной?! — приветствовал его в кубрике кок, хлопая себя по коленкам. — А я уж думал, ты решил проспать весь промысел.

Лои молча сел за стол.

— Самое главное, чтобы во время замета мальчишку не было видно на палубе, — продолжал кок. — В следующий раз я постараюсь натянуть ему на голову мешок.

— Может, Гюнни одолжит тебе капюшон, который он припас для своей гримсейской чайки? — послышался с верхней койки голос Лейфи. — Гюнни он в ближайшее время вряд ли понадобится.

— Придержи язык! — отозвался Гюнни, потягивая из кружки кофе.

Но кок не замедлил ухватиться за эту мысль.

— Замечательно! А ты уверен, что капюшон придется Лои впору? У нее, кажется, маленькая головка, а, Гюнни?

— Не меньше твоей, — буркнул Гюнни.

Кок рассмеялся.

— Теперь, Лои, тебе надо хорошенько поесть, — сказал он, ставя на стол тарелку. — У тебя всего и занятий, что есть да спать, поганенок ты эдакий! Ха-ха-ха!

Когда они стояли на рейде у Гримсея, кок достал новенькую кружку и отдал ее Лои, сказав, что на время промысла она будет считаться его. Метить кружку особым номером, как другие, было вроде ни к чему.

— Послушай! — выпалил кок, словно его внезапно осенило. — Я придумал, каким номером пометить твою кружку!

Лои поднял на кока вопрошающий взгляд.

— Мы поставим на нее ноль!.. Ноль без палочки! Как, по-твоему, подходящий номер? — И кок расхохотался пуще прежнего.

Что Лои оставалось, кроме как улыбнуться? Сони не имеют права перечить и вынуждены мириться со всем, даже с тем, что их называют «ноль без палочки». На море лежебоки считаются людьми низшего сорта, с ними никто не церемонится.

К счастью, в эту минуту в кубрик спустился Паульми — теперь можно было надеяться, что рыбаки сменят тему разговора.

— Ну как, Паульми, есть новости? — поинтересовался Мюнди, беря из красного кисета щепотку табака.

— Кое-что есть… Самолет обнаружил сельдь в районе Сльетты[15]. Там сейчас промышляют только норвежские и финские суда.

— А наших там разве нет? — спросил Гюнни.

— Насколько я понимаю, наша флотилия уходит к восточному побережью.

— Погоду обещают хорошую, — сказал Мюнди, — в ближайшие четыре-пять дней должно быть ясно.

— На юге задул ветер, — заметил Паульми.

— Возможно, но это не имеет значения. Барометр стоит на «ясно» и по сравнению со вчерашним днем даже поднялся.

— Когда мы выйдем к отмели? — осмелился задать вопрос Лои.

— К вечеру или ночью.

— Значит, мы будем с полным грузом!

Мюнди взял еще понюшку табака.

— А тебе не кажется, Паульми, что здесь, на севере, все уже кончено? Если сельдь появляется в районе Сльетты, она вот-вот повернет на юг, к Восточным фьордам. Так всегда было.

Паульми встал из-за стола, повесил свою кружку на крючок.

— Очень может быть, — сказал он и ушел.

Капитан никогда не задерживался в кубрике надолго, он прибегал туда лишь для того, чтобы наскоро проглотить обед или выпить кофе.

— Можно, я помогу тебе вымыть посуду? — чуть слышно произнес Лои, когда кончил есть.

Кок внимательно посмотрел на него.

— Что-нибудь стряслось? — спросил он и потрепал Лои по плечу. — В чем дело, милок?

Лои, шмыгая носом, понуро стоял перед коком.

— Соскучился по дому?

— Нет-нет, — поспешил возразить Лои.

— А что же?

— Мне так хотелось попасть в Сиглюфьордюр…

— Ну вот, нашел из-за чего расстраиваться — не увидел Сиглюфьордюра… Да мы там еще не раз будем.

— Дорогой Лои, — добавил Конни, свесив голову с койки, — если бы ты увидел Сиглюфьордюр, у тебя было бы в тысячу раз больше причин для расстройства. Так что почитай за счастье, что ты его не увидел.

— Я тебе вот что посоветую, — сказал кок. — Попроси Конни написать о Сиглюфьордюре стихотворение. Он тебе в четырех строчках представит все самое интересное.

Конни тут же сочинил прекрасное стихотворение об этом рыбацком городке, и Лои опять повеселел.

Пройдя на корму, он достал за рубкой дощечку, которую уже давно приглядел себе. Паульми дал ему карандаш, и он нарисовал на дощечке рыбу. Лои задумал сделать новую приманку и остаток дня просидел на баке, вырезая ее.

К вечеру дощечка превратилась в некое подобие рыбы — без плавников, зато с головой и огромным хвостом. Магнус изготовил четыре свинцовых грузила, которые Лои прикрепил к голове рыбы, а Паульми разрешил ему взять сколько угодно линя. Теперь не хватало лишь белой краски и косяков сельди.

Было уже за полночь, но поверхность моря кипела жизнью. На легкой зыби качались и никак не могли накачаться чайки; точно дорвавшиеся до еды обжоры, они наслаждались хорошей погодой, купаясь и ныряя в море, нагретом полуночным солнцем. С одного борта у судна появилось несколько дельфинов, они плыли, косясь на идущее рядом страшилище. Потом дельфины отстали.

Наконец показались и рыболовецкие суда: сперва одна мачта, за ней — вторая, а потом еще и еще, пока в море не вырос целый лес мачт.