– Что она делает? – Слышу я, как спрашивает Мэйсон.

Скай смеется.

– Это ее фирменный рецепт. Она все прошлое лето занималась этим экспериментом. Теперь ей известен идеальный состав содовой.

– Я должен это попробовать, – говорит Мэйсон и уходит. Продавец следует за ним. Мужчина не доверяет подросткам и всегда ходит за нами, прикрываясь рассказами о «предложении дня», чтобы мы не догадались, что он за нами наблюдает. Сейчас он рассказывает Мэйсону о скидке на вяленое мясо, а Мэйсон спрашивает, может ли тот смешать разную газировку. Я единственная, кто этим занимается. Скай выдавливает горчицу на свой хот-дог.

Я заканчиваю смешивать и делаю глоток. Идеально. Скай может издеваться надо мной сколько хочет, но этот эксперимент стоил того.

– Сколько вы готовы заплатить за рубашку? – внезапно спрашиваю я, думая о сотнях долларов, которые Ксандер потратит на замену рубашки для «важного клиента».

– Эту я купил за пятьдесят центов в «Армии Спасения», – гордо восклицает Мэйсон, указывая валяным мясом на логотип своей футболки. Продавец внимательно следит за движением мяса, как будто Мэйсон собирается вынести его в рукаве.

– Это круто даже для секонд-хенда, – говорит Скай, кивая. Она явно под впечатлением.

– Пять долларов за эти джинсы, – говорит Генри. – Хотя я был готов заплатить шесть. – Он поднимает футболку, демонстрируя нам, как выглядит его задница в этих джинсах.

Я смеюсь. Включая чрезмерно подозрительного продавца – вот какие люди мне по душе.

Мэйсон на что-то указывает, крича: «Ага!», и это заставляет меня подпрыгнуть.

– Что? – спрашиваю я.

– Вот где я его видел.

Я медленно поворачиваюсь, смотря на журнал «Старз», на который и указывает Мэйсон. На обложке в углу находится фотография Ксандера.

Глава 20

Наверное, мне не следовало покупать тот журнал. Я и так уже достаточно зла на Ксандера. Но я купила и теперь сижу в одиночестве на диване в гостиной, ожидая, когда мама вернется домой, и перечитываю статью еще раз. В ней лишь говорится, что «Принц Отелей» был замечен в Нью-Йорке во время открытия одного из отелей его семьи.

Неудивительно, что при первой нашей встрече он бы в шоке, когда узнал, что мне не известно, каким бизнесом владеет его семья. Может быть, Ксандер подумал, что я притворяюсь. Зря. Все потому, что у нас нет кабельного. Однако хоть я и не знала, кто он, я всегда понимала, что он является кем-то значимым. И статья, напоминающая мне об этом, ничего не меняет. Я сминаю тонкий журнал и бросаю его в работающий телевизор. Спустя пару секунд в комнату заходит мама.

– Привет, – говорит она, заметив меня на диване.

– Твоя встреча длилась вечность. – Если я подберу журнал сейчас, то будет слишком заметно, поэтому я оставляю его на месте в надежде, что она не заметит.

– Прости. После приема мне нужно было выполнить парочку дел.

Я указываю за свое плечо.

– Я сделала тебе сэндвич. Он в холодильнике.

Освещение меняется, когда по телевизору начинается реклама, и я замечаю, что у мамы заплаканные глаза. Я сажусь ровно и поворачиваюсь к ней.

– Ты в порядке?

– Конечно. Просто устала. – Она уходит на кухню, которая отделена от гостиной одной стенкой.

– Правда?

– Да, все хорошо.

Я хватаю журнал и засовываю его в карман.

Мама гремит чем-то на кухне, а потом кричит:

– Хорошо провела время?

Я делаю несколько шагов до телевизора и выключаю его, потом жду, когда она присоединится ко мне на диване.

– Да, мы ездили к отцу Скай копать могилу. Это было круто.

– Звучит здорово. Твой друг должен к нам прийти. Я хочу с ним познакомиться.

Нет, не хочешь. Тебе бы не захотелось с ним знакомиться.

– Он боится кукол. Детская травма.

– Серьезно?

– Нет, мам.

– Ты смешная, Кайман.

– А ты стала понимать сарказм.

Она смеется.

– Так этот друг – твой парень?

– Мы просто друзья. – Но являемся ли мы ими сейчас?

– Ну, если это все, что тебе нужно, то тебе стоит быть внимательнее, потому что разница между «просто друзья» и «парень»…

Я с улыбкой закатываю глаза.

– Да, да.

– Очень маленькая, – продолжает она. – Не разбивай сердца.

– Ты что, подражаешь Сократу, мам.

– Так заметно? – Я слышу, как открывается и закрывается шкафчик, и жду, когда она присядет ко мне, но она говорит: – Спасибо за сэндвич, дорогая. Съем его завтра. Я уже поела.

– Хорошо.

– Прости, что пришла и испортила твои планы, но я иду спать.

– В восемь часов?

– Это был долгий день, сначала я занималась магазином, а потом бегала по городу.

Я вскакиваю и следую за ней по коридору.

– Подожди.

Она поворачивается ко мне лицом. Свет выключен, и мы стоит в темноте.

– Да?

– Пожалуйста, поговори со мной. Что-то не так. – Мы с мамой всегда всем делились. Дистанция, которую я ощущаю между нами, – моя вина, я знаю. Она из-за всех секретов, которые мы держим в себе, но нам нужно поговорить.

Мама смотрит на свои руки, а ее плечи поднимаются и опускаются. Она избегает моего взгляда, когда произносит:

– Все в порядке, правда.

– Пожалуйста, мам. Я же чувствую, что что-то не так.

– Сегодня я пыталась взять ссуду, и мне отказали.

Мне не нужно спрашивать, но я все равно это делаю:

– Ссуду на что?

Она наконец поднимает взгляд. Ее глаза налиты кровью.

– На оплату некоторых счетов.– Мама берет мою руку. – Только не переживай. Все будет хорошо. Выберемся, как всегда. Давай надеяться, что дальше будет лучше. Нам просто нужно быть экономнее.

– Экономнее? – Как мы можем быть экономнее? Мы и так практически ничего не покупаем.

– Не переживай, ладно? Все хорошо.

Я киваю, и она меня обнимает. Но это не уймет мое беспокойство.

Когда она скрывается в своей комнате, я закрываю дверь в свою спальню с огромной тяжестью на душе. Журнал упирается мне в бедро, поэтому я достаю его и расправляю.

– Стоишь ли ты всех этих проблем, Ксандер? – говорю я смятому лицу.

***

В понедельник утром я очень долго собираюсь. Все выходные я пыталась придумать, что сказать Ксандеру. Я устала от чувства, которое поселилось у меня в груди и угрожает там остаться.

Когда я спускаюсь по лестнице, мама складывает зеленый банковский бланк для вклада и убирает его в сумку.

– Я думала, ты разобралась с депозитом в субботу.

Она подпрыгивает от неожиданности.

– Ты меня напугала. – Она оценивающе пробегается по мне взглядом с головы до пят. – Ух ты, ты сегодня хорошо выглядишь. Я не видела тебя в этом свитере целую вечность. Он подходит твоим глазам. Это для особенного мальчика в школе?

Если бы я так сильно не любила свою маму, то задушила бы ее.

– Нет, мам. Я же говорила, мы просто друзья. – И он не ходит в мою школу. И... подождите, она пытается сменить тему? У нее почти получилось. – Так, что с депозитом?

– Я не внесла взнос в субботу.

Она не внесла взнос? Моя мама дотошна, когда дело доходит до вкладов. И разве она вчера не говорила, что у нас и так проблемы с оплатой счетов?

Должно быть, мама замечает мой взгляд, так как говорит:

– Ничего страшного. Внесу, как только откроется банк.

– Хорошо. – Я беру свои вещи, поправляю свитер и иду к двери. Мое сердцебиение ускоряется впервые с того момента, как мы повздорили с Ксандером. Я улыбаюсь и выхожу на холод.

Его здесь нет.

Дорога до школы кажется длиннее, чем обычно. Может быть, потому, что я постоянно оглядываюсь назад или потому что иду медленнее, давая ему возможность меня догнать. Но он так и не появляется.

***

После школы, пока мама наверху разбирает заказы, я достаю камеру Ксандера, которую спрятала под столом в подсобке, и фотографирую кукол. Еще никогда не чувствовала такую мотивацию создать сайт. Он поможет увеличить продажи. Когда я смотрю через объектив на безжизненные глаза Айслин, меня посещает мысль о том, как утром мама стояла у прилавка и пыталась избежать вопросов о депозите.