Днем Элисия выдвигала обвинения в убийстве против себя самой, не понимая этого, а ночью, когда ее рассудок помрачался, она защищала себя.

При свете дня она следовала своей давней привычке служить своему отцу, привычке, отвечавшей ее глубочайшим желаниям. А как она могла послужить отцу после его смерти? Конечно, отомстить за него.

Однако, когда ее душу окутывала тьма, Элисия видела Агапета совсем другим. В такие моменты она считала его человеком, который всегда недооценивал ее, отвергал ее чувства, не дарил ей должной любви, даже оскорблял ее. Но, невзирая ни на что, Элисия была верна ему. Могу ли я сказать, что она была предана ему, как предана невеста своему возлюбленному? Во хмелю Агапет набросился на Элисию, касаясь ее так, как не следует отцу касаться дочери. После этого случая девушка слегла с лихорадкой, а когда очнулась, ее желание нравиться отцу только возросло. По крайней мере так казалось. А в конце лета Агапет привез в замок Кару — женщину того же возраста, что и Элисия. Это и стало последней каплей.

Я представляю себе чувства Элисии в день возвращения Агапета. Полгода она ждала этого дня. Тот ужасный час, когда Агапет схватил ее и поцеловал, Элисия позабыла. Она надела свое лучшее платье и сделала красивую прическу. Она взволнована, как невеста перед свадьбой. И вот появляется Агапет. Все как всегда. Он едва удостаивает дочь взглядом, перекидывается с ней парой слов и вновь забывает о ней, обращая все свое внимание на привезенный трофей — Кару. Но Элисия обладает огромным опытом в том, чтобы убеждать себя в лучшем. На пиру, говорит она себе, все будет иначе. Вечереет, начинается пир, и, действительно, Элисии удается вытащить отца танцевать. «Ты беременна?» — спрашивает Агапет. Но Элисия не беременна, и отец бросает ее посреди танца. Агапету нужен внук, наследник, раз уж у него больше нет сына. Сама Элисия не важна для него. Он смотрит только на венгерскую девушку и громко похваляется тем, что проведет с ней ночь. Агапет приказывает привести Кару к нему в купальню. Его поведение ранит Элисию, но она не подает вида. Элисия уходит с пира, идет в свою комнату, переодевается ко сну и отпускает служанок. Все как всегда.

Вот только той ночью после пира Элисии впервые не удалось подавить обиду. Она хочет любить своего отца, боготворить его. Но в то же время в ней зреет ненависть к нему. Ненависть и желание покарать его за грубость, за измену.

Что произошло с Элисией потом… Откуда мне знать это, как я могу представить себе такое? Она застыла перед зеркалом, как вчера, когда я пришел к ней? Она заснула? Она почувствовала, что что-то происходит с ее разумом? Она услышала голоса? Мир, куда уходит душа, когда рассудок человека помутнен, остается загадкой для тех, кому не довелось самим побывать в тех пределах. Мне приходилось расследовать преступления, связанные с лунатизмом, явлением, которое некоторые считают проклятием Сатаны, другие же — даром Господа. Встречал я и знахарку, варившую зелья для погружения в состояние экстаза.

Но то, что произошло с Элисией… С таким я еще не сталкивался. Словно некая сила овладевала ее телом, сила, взращенная и взлелеянная самой Элисией, часть ее души, которая хотела быть услышанной. Иначе я не могу это объяснить.

Она идет в ночной рубашке по пустым коридорам замка — все пируют во дворе. Элисия приходит в покои матери и берет из тайника ключ. Клэр в это время спит.

Затем Элисия отправляется в сокровищницу, открывает шкатулку, присланную королем, берет кольцо, надевает его на палец… Возможно, именно в этот момент она принимает решение убить своего отца. Кинжал лежит рядом с кольцом в шкатулке.

Как бы то ни было, Элисия берет кинжал и идет в потайную комнату, о которой она узнала в детстве. В обычном своем состоянии она не помнит об этой комнате, но сейчас ее сознание изменено, и она вспоминает об укрытии. В потайной комнате она видит старый шлем своего отца.

Элисия ждет, она слышит, как шумит вода в купальне, — это Раймунд наполняет бассейн. Элисия заходит в купальню, там темно. Ее отец уже лежит в бассейне, он не сразу видит, кто спускается к нему в воду, а когда понимает это, уже слишком поздно. Острый кинжал пронзает горло Агапета. Кровь брызжет на Элисию, окропляет ее лицо и рубашку — точно так же, как окропила ее лицо кровь, когда в нее плюнула Бильгильдис. Кинжал выскальзывает у нее из руки и падает в воду. Наверное, она хочет выйти из купальни, но в этот момент с другой стороны двери доносятся голоса — это Бильгильдис привела к Раймунду венгерскую девушку. Элисия вновь спускается в потайную комнату. Она слышит, как Раймунд добавляет в бассейн горячей воды. В этот момент она покидает свое укрытие, проходит через комнату Агапета и возвращается к себе. Никто ее не заметил, потому что Кара не могла увидеть предбанник из бассейна. Элисия снимает окровавленную ночную рубашку и выбрасывает ее из окна. Она не может сжечь ее, потому что ткань влажная. Затем Элисия переодевается в чистую рубашку, точно такую же, как она только что выбросила. Ключ она тоже бросает в окно.

Она ложится в кровать, и — действительно ли она засыпает? Либо в этот самый момент Элисия приходит в себя, отгоняя наваждение? Это вопрос, который скорее заинтересует врачей или философов, нас он не касается. Она просыпается. Ей кажется, что она слышит какие-то крики. Кара и вправду кричала, но никто другой не слышал этих криков, даже графиня, чья комната ближе всех находится к купальне. Слышала ли Элисия крики Кары? Или же это были ее собственные крики? Она бежит в купальню и обнаруживает там мертвое обескровленное тело отца.

И с этого момента начинается ее двойная работа, тот самый процесс, который я упоминал.

Одна часть ее души делает все возможное, чтобы смерть отца не осталась неотомщенной. Элисия допрашивает Кару, говорит с матерью, помогает мне в расследовании, отводит меня в потайную комнату, приснившуюся ей накануне. Этими своими действиями она обвиняет себя саму, не понимая этого. Элисия видит призраков, и на одном из них шлем ее отца, словно сам Агапет вернулся из царства мертвых, чтобы отомстить дочери. О нет, никто не подсылал к ней убийцу, и в ту ночь, когда все строили дамбу, никто не нападал на Элисию в ее комнате. Никто не подстерегал ее во тьме коридора, никто не заставлял бежать прочь. Это были лишь призраки, рожденные ее безумным воображением.

Другая часть ее души старается устранить все, что напоминает Элисии об отце и о совершенном ею преступлении, словно эта часть ее сознания хочет одолеть дух Агапета и изгнать его из памяти Элисии.

Ведется непрерывная борьба между стремлением обвинить себя и стремлением защитить себя. Жертвой этой борьбы становятся и записи Элисии, содержащие и правду, и ложь. Элисия пишет о своих видениях и о преследующих ее призраках. Возможно, действующая во тьме часть ее души увидела опасность в этих записях, ведь они позволяют и самой Элисии, и другим узнать то, о чем никому знать не следует. Позволяют разогнать тьму. В конце концов, в этом и состоит смысл любых записей. Они должны привнести свет во тьму.

Я прячу доказательства вины моей возлюбленной обратно в сумку. Она оттягивает мне правую руку. Моя левая рука пуста, и только мы с графиней знаем, что в ней сейчас иной, невидимый груз — груз моей любви.

— Никто не может принять это решение за вас, Мальвин, — говорит Клэр. — Узнав правду, я сделала выбор в пользу Элисии. Я хотела защитить ее и готова была допустить казнь ни в чем не повинной девушки, чтобы спасти свою дочь. Это многого мне стоило, и мне уже никогда не стать такой, как прежде. Нечистая совесть оставляет на душе не меньше шрамов, чем плеть на оголенной спине. Господь покарал меня, лишив меня веры. Но это испытание не уничтожило меня, нет, оно подарило мне новую жизнь.

— Если я приговорю Элисию, то потеряю и ее, и ребенка. Но если я пощажу ее…

— То вы будете жить с женщиной, о которой вам известно больше, чем ей самой.

— Она когда-нибудь избавится от этой болезни?

— Ваша любовь исцелит ее, в этом я нисколько не сомневаюсь.