Я понял, что пора вмешаться.

— Отлично. — Я громко зевнул. — Давай заключим сделку. Ты отправишься в город, а я останусь здесь и заберусь в постель.

— И это ты называешь сделкой?!

— Думаешь, я шучу? — Я расхохотался и стянул пиджак. — Не хочу тебя пугать, Кэти, но этот город может оказаться слишком жестоким к одинокой девушке.

Я с холодной решимостью развязал галстук и начал расстегивать рубашку.

— Здесь встречаются крайне неприятные типы. Но думаю, не стоит особо тревожиться, если ты умеешь громко кричать.

Кэти вынырнула из ванной.

— Ты что-то сказал, Рик? — спросила она без особого интереса.

— Нет, — ответил я с горечью. — Я беседовал со своей матушкой. Она всегда путешествует вместе со мной. Она невидимка, так что будь осторожна, не наткнись на нее.

— Какой ты забавный! — прощебетала Кэти, энергично запихивая косметическое барахло в сумочку.

Я сел на кровать и принялся стягивать туфли.

— Скажу тебе еще кое-что. В Вегасе частенько случаются перестрелки на улицах. Однажды какой-то парень расстрелял из пулемета тридцать семь ни в чем не повинных прохожих.

— Звучит возбуждающе! — Кэти мазнула помадой по губам. — Может, мне повезет, и я увижу что-нибудь такое. Все эти революционеры из Южной Америки такие симпатичные.

— И все-таки ты идешь?

— Конечно! — счастливо отозвалась она. — Как я выгляжу?

— Великолепно! Если не считать, что ты одета.

— Я не говорила тебе? — внезапно спросила она. — Как только ты ушел, я спустилась за сигаретами и встретила внизу одного человека.

— Впервые слышу.

— Ты представить себе не можешь! — Она с мечтательным видом прикрыла глаза, я замер. — Высокий. Прекрасно сложен… А какое лицо! Но главное — глаза! — Она вздохнула. — Таких выразительных глаз я еще не видела!

— Да? — Я демонстративно зевнул.

— Проходя мимо, он задел меня, но тебя это не должно беспокоить. — Кэти радостно хихикнула. — В этот момент кто-то сказал: «Вон идет большой человек!» Сегодня я снова увижусь с ним!

— Разумеется, — поддакнул я.

— Ну, я ухожу! Пока, Рик!

— Пока, милая.

Он выпорхнула из номера, и мне показалось, что комната погрузилась в беспросветный мрак. Какая-то неясная мысль засела у меня в мозгу, не давая покоя. Внезапно я осознал, что меня беспокоит фраза, которую Кэти услышала в холле отеля. Что за большой человек?

И тут до меня дошло. БОЛЬШОЙ ЧЕЛОВЕК… Я припомнил его слова, сказанные мне на прощанье…

Я быстро завязал галстук, одной рукой натянул пиджак, второй — туфли и рванулся к лифту.

— Эй, Кэти! — проорал я. — Подожди меня!

— Прежде всего вам следует понять одну вещь, Рик, — очень серьезно произнес Айвен Мэсси, на секунду задержавшись на ступеньках трейлера. — Эта Тони Астор — типичная взбалмошная девчонка.

— Могу себе представить, — заверил я. — Наверное, нелегко мириться с неустойчивым автомобильным прицепом вроде этого в качестве передвижной гостиной, в которой могут с трудом поместиться всего две пары гостей. Да еще когда тебе уже двадцать один год и ты стала кинозвездой.

— Прекратите свою музыку, — недовольно буркнул он. — Вы достаточно прожили в Голливуде, чтобы понимать: здесь каждый должен обладать символом общественного положения. Вы и сами приобрели себе такой же, чтобы жить в нем, верно?

Нечестная ссылка на мое собственное жилище, этакое бельмо в цепочке других символов на Беверли-Хиллз, была с его стороны бессовестным приемом, ибо против голой правды возразить нечего.

— О’кей, — огрызнулся я, — значит, мне положено проливать слезы сочувствия всякий раз, когда вы будете повторять мне трогательную историю о бедной босоногой крошке Тони Астор, за прошлый год заработавшей всего только один миллион?

— Сперва познакомьтесь с ней, а потом сам увидите, как нелепо и несправедливо подобное мнение, тем более что оно ни на чем не основано, — холодно заметил Айвен.

Я прошел следом за ним в великолепную передвижную гардеробную-прицеп, выкрашенную снаружи в приторно-розовый цвет, и неожиданно окунулся в царство сказочной кондиционированной роскоши. Стены и потолок внутри тоже имели мягкий розовый оттенок, пол устлан черным ковром, а скрытые лампы рассеивали интимный свет среди сделанной на заказ мебели. Неоновый квадрат, окаймлявший туалетное зеркало размером во всю стену в дальнем торце помещения, по контрасту светил нестерпимо ярко.

«Типичная взбалмошная девчонка» сидела в отличной имитации кресла Марты Вашингтон, обитой куда более эффектным материалом, чем могла разрешить себе Марта. Передо мной был кумир многочисленных подростков. Я, к счастью, не видел ни одного фильма с участием Тони Астор, но никто не мог избежать воздействия бесчисленных рекламных изображений, помещенных почти во всех газетах и журналах. Последние несколько лет любое издание, прямо или косвенно связанное с искусством, считало своим долгом взять интервью у Тони Астор или написать о ней восторженную передовицу. Если ее простодушное лицо не дарило вам скромной улыбки с газетных стендов каждую неделю, у вас создавалось смутное ощущение, что чего-то не хватает.

У Тони были черные кудрявые волосы, причесанные в искусном беспорядке. Лицо стандартно хорошенькое, кожа свежая и гладкая, как и положено двадцатилетней девушке. Особо выделялись ее большие, выразительные темно-карие глаза, окаймленные густыми, по всей вероятности накладными, ресницами. Рот с капризно изогнутыми уголками губ напоминал розовый бутон. На ней был бюстгальтер из черных кружев и такие же штанишки, смело демонстрирующие линии ее молодого тела, еще не достигшего пышности зрелой женщины, а ее стройные ноги казались почему-то трогательно беспомощными.

Возле нее на современном двухместном диванчике сидела неряшливого вида особа неопределенного возраста в очках, и в руках у нее были шариковая ручка и блокнот.

— Очень сожалею, что должен прервать вас на минуточку, милая Тони, — вкрадчиво заговорил Айвен Мэсси, — но я хочу познакомить вас с моим близким другом Риком Холманом.

Девушка подняла на меня глаза и вежливо улыбнулась.

— Рада знакомству, мистер Холман.

Если судить по ее тону, она была старшеклассницей, а я ее новым учителем математики.

Как я понял, она совершенно не замечала своей полунаготы, но не так, как «профессионально» не замечают опытные кинозвезды, а скорее потому, что по молодости своей не осознавала, какое впечатление ее обнаженное тело может произвести на любого мужчину в любое время суток.

— Айвен мне рассказывал о вас, мисс Астор, — сказал я с вежливой улыбкой.

— А это мисс Кернер, — пояснил Мэсси, кивая в сторону особы на диване. — Мистер Холман.

Женщина с минуту пристально разглядывала меня, пока не убедилась, что моя личность не имеет высокого рейтинга в мире кино, рассеянно улыбнулась и снова заиграла своей шариковой ручкой.

— Но мы не должны прерывать ваше интервью, мисс Кернер, — произнес Айвен с едва различимой иронией в голосе.

— Мы уже почти закончили, мистер Мэсси.

Она наградила его сладкой улыбкой, обнажив при этом ряд неровных зубов, — знала, что он был крупным продюсером и его личность определенно котировалась.

— В таком случае, если вы не возражаете, мы тихонечко посидим в углу, пока вы не закончите, — заявил Мэсси.

— Разумеется, не возражаю, мистер Мэсси, — ответила она игриво. — Осталось всего два-три вопроса. — И мисс Кернер уткнулась носом в блокнот.

— Тони, дорогая!

Не голос, а сахарный сироп…

— После разрыва вашего брака с Кентом Шелтоном вы не ожесточились против всех мужчин?

Девушка повернулась к большому зеркалу и принялась изучать свое отражение в безжалостном сиянии неона, потом взяла в руки платочек и тщательно стерла комочек крема с подбородка.