– Обещал? Я? – одна из гибких темных фигур неуловимо переместилась к обрывистому краю полянки, трепыхнулся за плечами черно-золотой плащ, словно крылья – красавчик Блейри, явно рисуясь, прошелся над обрывом. Луна осветила его узкое бледное лицо. В глазах гуля плясали отчетливо различимые красные огоньки. – Полно, о чем ты? Когда крестьянин гонит бычка на бойню, он может наобещать ему что угодно… лишь бы скотина не брыкалась по дороге. О чем вы думали, когда сунулись сюда? В Рабирах нет места людям, нет, понятно? Эй, наследник чего-то там, ты слышишь? Слышишь, как вырезают твою гвардию? С любым из вас будет так!

– Ты хочешь сказать, что приказал своим прихвостням напасть на Рунель? – простонала Дезирата, и Конни, пожалуй, не смог бы сказать, чего больше слышалось в ее голосе – презрения, злости или искреннего изумления. – Ты спятил? Хочешь, чтобы весь мир людей обрушился на Лесной Край? Драго уничтожит тебя. Да уже к завтрашнему рассвету ты отправишься под конвоем в Мессантию, а твои недоумки…

– Помни, с кем ты говоришь! Впрочем… – Блейри демонически улыбнулся и сделал неуловимый жест раскрытой ладонью. Бессловесный гуль, мертвой хваткой сжавший горло целительницы, полоснул выпущенными когтями.

Делле придушенно охнул. Конни бешено рванулся, понимая – бесполезно. Джелья Дезирата без звука осела на траву. Быстрая алая струйка, кажущаяся черной, побежала из-под безжизненного тела, впитываясь в землю, пробиваясь к границе отсыпанного мукой магического круга, размывая ее… Пламя свечей, воткнутых на четыре стороны света, вспыхнуло ярче. Метнулась Айлэ – ее никто не держал. Блейри позволил девушке замахнуться, перехватив нацеленный ему в шею удар в самый последний момент небрежным, нарочито ленивым жестом.

– Вы все умрете, – жмурясь от удовольствия, сообщил гуль. – И людишки, и их лизоблюды из числа Высших. Хватит вам топтать нашу землю, выведывать наши секреты, зариться на наши сокровища – вы их не получите. А войны мы не боимся, и Драго мне не указ – в Забытых Лесах скрыто немало неприятных сюрпризов для любого захватчика, есть древняя магия… Никто не пройдет. Что же до зажившегося на этом свете Драго… Как думаешь, принц, что решат в Рабирах, да и в Тарантии, если вдруг выяснится, что твоя гвардейская полусотня под покровом ночи, после дружеского ужина вероломно напала на ничего не подозревающего, доверчивого Князя Забытых Лесов со свитой в его доме и успела истребить всю правящую верхушку, пока верные хранители традиций не опомнились от подобного коварства и не расправились с нападающими? Признаюсь, я не рассчитывал на столь удачное стечение обстоятельств, но вы сами как нельзя лучше все устроили. Ваши прямые мечи наносят очень характерные раны… Мы и свидетелей отыщем, если потребуется. Как полагаешь, кто станет после этого новым владыкой Рабиров? Что скажешь?

– Скажу, – содрогаясь от бессильной ненависти, процедил Коннахар, – что ты трусливый, отвратительный, завистливый ублюдок.

– Чтоб ты сдох! – выкрикнул Лиессин, извиваясь в руках своего охранника.

Блейри только брезгливо скривил губы.

– Кончайте с ними, – бросил он, отворачиваясь… и тут что-то случилось.

Меж кромкой кустарника и освещенным кругом просквозила размытая тень, бесшумная и куда более быстрая, чем подручные мерзавца Блейри. Казалось, она вовсе не похожа на человеческую фигуру, напоминая очертаниями скорее огромную кошку, или птицу, или гигантскую летучую мышь. Из своего весьма неудобного положения Конни приметил только мгновенный серый росчерк на границе света и тьмы, и тут же гуль, выкручивавший руки Майлдафу-младшему, захрипел и рухнул навзничь, прижимая ладони к распоротому горлу. Освобожденный Лиессин немедленно выхватил меч. Ночные гости, что держали Ротана и Гиллема, дернулись на звук и умерли – один сразу, с вырванным кадыком, другой покружился несколько ударов сердца, увертываясь от чего-то невидимого и полосуя когтями воздух, но получил удар в висок и свалился мешком.

– Она одна, во имя Темного Творения! – взревел опомнившийся Блейри, пинком отшвыривая Айлэ. – Убейте ее!

В ответ ночную тьму, наполненную страхом, запахом крови и ароматом лесных трав, прорезал издевательский хохот. Серый вихрь остановился на краю поляны, обернувшись госпожой Солльхин. Только теперь на ней была темная мужская одежда, в нескольких местах продранная и перепачканная, а согнутые, выставленные перед собой пальцы ощетинились десятком острейших когтей. И руки, и лицо рабирийки были густо измазаны кровью. Тем ужаснее выглядела застывшая на окровавленном лице улыбка – ослепительная и совершенно, абсолютно безумная. Вокруг ее головы плескался серебристый ореол, и Коннахар вдруг понял, отчего Солльхин так старательно прятала от чужих взглядов свои волосы. Она же совсем седая – как белоснежный пепел на руинах сгоревшего дома. У нее нет ни возраста, ни имени, ни прошлого, ни будущего… и от рассудка тоже мало что уцелело.

– Там, внизу, я немного опоздала, ты, сволочь, – промурлыкала она, глядя прямо на Блейри. – Зато сюда успела вовремя.

Да Греттайро издал горлом странный урчащий звук, и по его жесту уцелевшие дуэргар скользящим, обманчиво неспешным шагом двинулись на Солльхин. Их еще оставалось шестеро. Двое или трое стражей, бросив пленных людей, потихоньку попятились к зарослям.

– Потанцуй со мной, – нежнейшим голоском пропела рабирийка, без труда уклоняясь от первого, пробного выпада. – В бледных отсветах луны, там, где только я да ты… Догони и поймай, если сможешь!

Дожидаться, пока ее схватят, Солльхин не намеревалась – качнулась назад, резко взмахнула руками над головой и завертелась смертоносным колесом, устремившимся на противников.

Разобрать в точности, что происходит, человеческий глаз отказывался – угловатая путаница ног, рук, оскаленных ртов, больше похожих на звериные пасти, шипение, высокий, истошный вой. Конни еще успел заметить выпавшее из метавшегося по прогалине смерча тело, оставшееся лежать изломанным силуэтом, прежде чем мертвая хватка гуля, вдавливавшего человека в землю, ослабла. Наследник трона Аквилонии вскочил на ноги, обернулся – и услышал хруст ломающегося подлеска. Сцепившиеся в бешеной схватке человек и рабириец покатились вниз по обрыву, кто-то из них завопил – не от испуга, от ярости.

– Это Ротан! – Льоу пришлось кричать во весь голос, чтобы перекрыть царивший над тихой некогда лесной прогалиной шум, отчасти напоминавший пронзительные и режущие ухо звуки, что сопровождают кошачье побоище. – Ротан упал вниз!

– Где остальные? – Коннахар наконец-то дотянулся до ножен. Те вопиюще пустовали, короткий парадный кинжал затерялся в траве, в самой гуще призрачной схватки. – Ты видишь хоть кого-нибудь?

– Вон валяется Ариен, – махнул куда-то вправо Майлдаф. Ничего более он добавить не успел, потому что молодым людям пришлось сигануть в разные стороны, уходя с пути непредсказуемого клубка дерущихся гулей.

Месьору Делле несказанно повезло – его страж оказался трусоватым либо наиболее разумным среди дуэргар. Едва на поляне возникла госпожа Солльхин, гуль свистяще зашипел сквозь зубы, с досадой хватил ученого мужа из Аквилонии выпущенными когтями по плечу, разодрав одежду и оставив четыре глубокие продольные царапины, и бесшумно канул в темноту. С пяток ударов сердца Ариен лежал, уставясь в землю и не веря своему счастью, потом осторожно приподнялся… чтобы вновь быть сбитым с ног несущимся куда-то Коннахаром.

Некое пугающее соображение заставило мэтра намертво ухватиться за первое, что подвернулось под руку – за край без того разорванного плаща принца.

– Круг! – просипел Делле. Остановленный на бегу Конни рванулся, не слушая, о чем ему толкуют. Ариен изо всех сил попытался говорить громче и яснее: – Они разрушили волшебный круг! Там повсюду кровь!

– Какая теперь разница? – Конни заполошно озирался, ища кого-то и не находя. – Беги отсюда, пока тебя не сцапали!

Из леса донесся истошный, непонятно кому принадлежащий визг, и, словно повинуясь сигналу, мешанина сражающихся тел распалась. Двое, хромая и подвывая, бросились прочь, не разбирая дороги, трое остались лежать неподвижными черными горками.