— Юность — прекрасная, беззаботная пора, — обратился Шмидт к Косиндо.

Он поддакнул и что-то неразборчиво пробурчал.

Известие, что в предполагаемый поход отправятся пешком, ненадолго смутил студентов, раздались вопросы, для чего тогда им оставили квадроциклы. Но Алексей Оттович остановил нарождающуюся бурю; мотивированно объяснил, как отличные результаты достаются кропотливым трудом, так и воспоминания будут крепче, если расстояние до цели измеришь ногами, поймёшь состояние первопроходцев, которые шли не торёными путями.

— Ведь для них никто не прорубал просеки и не прокладывал дорог в степи, — закончил Алексей Оттович, — поглощая огромные расстояния шаг за шагом, они познавали красоты открываемого ими нового мира.

Грунтовая дорога на Урун тыл, пропитанная пылью и густым ароматом тайги, пролегала вблизи посёлка Белые пески. Вышедший к околице отряд остановил громкий окрик:

— Добрый день! Это вы студенты-археологи из Якутска?

Алексей Оттович и студенты повернулись на голос.

Из густой тени старого амбара с провалившейся крышей вышел низкорослый, полный мужчина в камуфляже с винтовкой за спиной.

— Да, — ответил Шмидт. — Я руководитель, Алексей Оттович Шмидт.

— Протопопов Гаврил Семёнович, егерь, — представился мужчина. — Рад знакомству.

— Взаимно! — хором прокричали студенты.

Егерь поинтересовался, куда они держат путь. Шмидт ответил на Урун тыл, затем к Таас тобо, познакомить ребят с природным чудом нашей республики.

— Айка! — громко воскликнул егерь, — это в такую даль пешком! Зачем ноги зря сбивать. Сейчас подгоню «буханку» и с ветерком прокачу до места. Моргнуть не успеете.

Забираясь в салон машины последним, Петя Глотов заметил стоящую поодаль светловолосую девушку в просторном летнем платье. Что-то в ней показалось Петру знакомым.

— Кто эта девушка? — спросил Пётр у егеря.

Егерь хитро улыбнулся в усы, узкие глаза сощурил в сплошные щелки.

— Айна Красноштанова. Приехала домой на каникулы, учится в Якутске в художественном училище, — пояснил он и спросил. — Понравилась?

Петя не ответил, забрался в салон и протиснулся между товарищами.

— Понимаю, — усмехнулся егерь. — Наши девушки самые красивые в Якутии!

Как всегда в разговор втесалась Надя, всё, что касалось Петра, её не оставляло равнодушной.

— Смотри, Петя, — сказала она нарочито громко, чтобы слышали всё, — я не ревнивая, но с домом будут проблемы.

Айна проводила УАЗ со студентами с сильно бьющимся сердцем. Несмотря на расстояние, она узнала юношу, повернувшегося в её сторону. «Не может быть, — подумала, чувствуя прилив крови к лицу и бегущий по телу жар, — это ошибка. Это не он».

Некоторые достижения в технике иногда идут человеку на пользу.

Машина преодолела расстояние до конечной цели за сорок минут, на которое при пешем ходе затратили бы не менее двух с половиной часов.

Конечно, гонка по извилистой дороге, когда под колёса так и норовят заскочить вьющиеся щупальца корневищ деревьев, выползшие погреться на солнышке после долгой зимы и добавляющие неповторимого флёра внезапно возникающие ухабы и ямы, — экстрим тот ещё! Но сэкономленное время важнее!

Разминая затёкшие ноги и потирая ушибленные бока, студенты, вывалились из нутра машины. Гаврил Семёнович остановился у крайней дюны, возвышающейся на метр выше уровня земли. Жемчужно белый песок, отражая лучи солнца, слепил глаза. Но зрелище было впечатляющим.

Студенты и руководитель поднялись на дюну; егерь отказался, что он там, в песках не видел, лучше покопается в моторе. «Барахлит что-то», — пояснил он.

Длинный белый рушник песка, расшитый по краям изумрудом тайги, извиваясь, уходил за горизонт.

Торжественный вид открывшегося пейзажа восхитил и потряс зрителей. Не считая времени, студенты пристально всматривались в чистое, без изъянов случайно проросшей пучками травы, останков сгнивших стволов сосен и берёз и занесённых ветром хвои и листьев белое совершенство. Только дюны, дюны, дюны… маленькими и большими холмами и буграми… только тонкий, тоскливый, щемящий свист ветра и безоблачная бирюза неба… И когда глаза насытились зрением, раздались одновремённо удивлённые и восторженные, высокие по звучанию крики «Клёво!». Один Алексей Оттович выразился иначе, но его никто не услышал: — Непередаваемо!

Когда прошла первая волна потрясения, многие заметили некие возвышения, возникающие и быстро исчезающие на поверхности песка, будто кто-то живой стремился выбраться наружу. Холмики вдруг начинали двигаться в разных направлениях, то уменьшаясь в размерах, то увеличиваясь, то вытягиваясь в длинные тонкие извивающиеся песчаные змейки. Кто-то из ребят обратился к Алексею Оттовичу за разъяснением. Он клятвенно заверил, что пески безжизненны, а увиденное якобы движение может быть простым обманом зрения из-за усталости глаз или выдаванием желаемого за действительное.

Праздник любования природным чудом прервала непоседа Надюшка Найдёнова.

— Довольно тратить время на пески! — возвестила она и обратилась к Алексею Оттовичу: — К следующему чуду пойдём пешком?

— Зачем же! — удивился он, — у нас есть машина. Прокатимся с ветерком!

— Согласна на просто прокатимся, без ветерка, — застонала капризно Эльмира.

Ей завторила Настя.

— У меня от первой поездки до сих пор мышцы болят.

Виталик и Сеня в унисон подкололи.

— Мышцы тела или таза?

Настя надула губы.

— Дураки! Во! — и показала язык.

Небольшая сценка внесла разнообразие, и ребята весёлой гурьбой пошли к машине.

— Насмотрелись? — встретил их егерь. — Едем дальше?

— Если вас не утомили мои студенты, — сказал Алексей Оттович.

Гаврил Семёнович поцокал языком.

— Не утомили, — и простодушно рассмеялся. — Выдержат ли ещё вояж по таёжной дороге?

— Далеко? — поинтересовался Максим Тарасов.

— Нет, — отозвался егерь. — Около часа по дороге, она тут более чем извилистая. Напрямик вдвое меньше. Но как ни хорош железный конь, по бездорожью ездить пока не умеет. Но…

— Что «но»? — спросил Виктор Сизых.

— Чтобы посмотреть на Таас тобо[18], нужно ехать или рано утром или ближе к закату, когда солнечные лучи косо ложатся к земле и вот тогда… — Гаврил Семёнович махнул рукой. — Что слова — пустое! Видеть надо!

Послышались печальные возгласы девушек. Егерь успокоил, и в такое время вид Таас тобо тоже не менее впечатляющ и пригласил всех в машину.

Студенты снова набились в салон. Алексей Оттович сел спереди, на пассажирское кресло. Гаврил Семёнович улыбнулся, ободрил ребят, похлопал рукой по обшивке, мол, железный конь — верный конь, отлично слушается хозяина и добавил: — Как и обещал, с ветерком! И выжал полный газ. Круто переваливаясь на ухабах, скрипя и ворча, УАЗик полетел навстречу новому природному диву.

Впечатление от второй части пути были не столь ошеломляющие. Видимо, студентам, городским жителям в память накрепко врезалась система поведения во время по лесным дорогам.

Со стороны леса Таас тобо выглядел обычной серой скалой с отвесными склонами, которые украшали незначительные фрагменты эрозии воздушной и водяной стихий. Образовавшиеся в процессе разрушения скальной породы небольшие площадки укрылись густыми ковриками коричневато-зелёного мха, поросли травой и чахлыми деревцами, отчаянно впившимися в крепкое тело горы цепкими корнями, молоденькие ёлочки и скрученные берёзки.

Возможность узнать, почему скала получила такое название, появилась только тогда, когда студенты в сопровождении егеря, Алексея Оттовича и Гены Белых отошли на пятьдесят-семьдесят метров по белоснежному песку от горы. И после этого пришлось им долго и старательно всматриваться в хаотическое нагромождение параллельных и косых пластов известняка, чтобы в этом, имеющем беспорядочно-упорядоченном наслоении плит уловить далёкое сходство с чертами мужского лица. И то, для этого нужно обладать весьма дерзкой фантазией и давать ей свободный полёт. А если просто скользнуть взором по скале, то глаз зацепится за частокол елей на вершине горы, на кустарнике, чудом прижившемся на небольших террасках. Вот, в принципе, и всё.