— Угу… — ответила она.

— Не надоело?

— Продолжай. Интересно. Честное слово.

— Так вот, к вопросу о патриотизме… Единственно, что изменилось за сто лет, отношение к Родине. Оно стало меркантильным, что в принципе неправильно. Для наших предков, живших, как мы считаем, в глубокой темноте, патриотизм и Родина были неотъемлемыми понятиями. Допускаю, они и не знали, что есть такое слово — патриот. Однако были патриотами от рождения. Они знали, счастье каждого в отдельности, в целом, счастье для государства, для Родины. И её граница пролегала не где-то там, в абстрактной дали. Она проходила через сердце каждого. Им не нужны были длинные пламенные речи о долге, когда наступала для родины тяжёлая година. Просто мужчины брали в руки оружие и шли защищать в первую очередь свои семьи, жён, детей, стариков. Такова мужская доля, защищать семью. И уже в последнюю очередь приходили светлые мысли о царе и отечестве, — он постучал себя по груди. — И сейчас граница Родины и государства проходит через линию сердца каждого из нас. Поэтому иностранцы никогда не поймут живущих в России, что ими движет. У них патриотизм и любовь к Родине измеряется деньгами. А мы за Родину сражались, стояли насмерть и проливали кровь.

Петя подошёл к часовне и остановился возле второй таблички.

— Вот и у них линия сердца была продолжением границ государства, — сказал он с нажимом и прочёл текст: — Русским казакам, первопроходцам и защитникам государства Российского от благодарных потомков.

Моторная лодка плавно покачивалась на волнах.

Вода билась, набегая волна за волной, в металлический борт и каждый плеск сопровождался звуком «хлюп-люп, хлюп-люп, хлюп-люп», будто жалуясь или что-то невнятно повествуя. Прохладный ветерок над рекой грозился ближе к вечеру перерасти в дождь. От поверхности воды щедро пахло болотной свежестью и с берегов пронзительно тянуло гнилыми водорослями. Солнце все еще стояло в зените. Но его лучи уже не грели так жарко, как два или три дня тому. Жара, растеряв свою интенсивность, мягко струилась с неба. Белые паруса облаков, наполненные дыханием земли, быстро летели в небесном океане. Подвижное зеркало реки отражало в себе прекрасную картину приближающейся осени.

— Что собираешься с ними делать? — Айна указала на матерчатый сверток, в котором лежали драгоценные камни.

— Пока не решил, — ответил Петя.

Лодку понемногу сносило течением к берегу.

Пётр парой проверенных движений веслами вернул ее на нужный курс.

Вода переплетающимися струйками, закручиваясь то в маленькие водовороты, то раскрываясь широким раструбом, текла за бортом, где снова тонкие струйки сплетались в удивительные непрочные арабески водяных кос.

Айна опустила руку в воду.

— Прохладная…

— Осень на носу.

— Она и летом не горячая.

— Суровые условия среды обитания крайнего севера. Не южный берег Крыма.

Девушка зачерпнула воду ладонью, подняла ее и выпустила через пальцы. Прозрачные змейки потекли по руке, оставляя влажные следы. Она звонко вскрикнула, засмеялась, заметив встревоженный взгляд юноши, и плеснула в него водой. Петя уклонился, но несколько капель упали на рубашку, которую тотчас украсили темные пятна.

— Ах, так! — закричал шутливо он, и плеснул на нее в ответ, бросая пригоршню за пригоршней. — Вот! Вот! Р-р-р-раз, два, три!..

Айна закрылась руками и еще громче засмеялась. А Петя не прекращал дурачиться и продолжал поливать девушку водой. Затем вдруг остановился и устремил взгляд куда-то далеко, наклонившись влево, высматривая что-то в плавящемся мареве.

Айна прекратила смех и, повернувшись, посмотрела в том же направлении.

— Что там увидел, о чем задумался?

— Ничего не увидел, — рассеянно ответил он.

Волна, поднятая внезапным порывом ветра, всколыхнула лодку, отозвался металлом звук удара, мелкие брызги попали юноше и девушке на лицо. Петя остался безучастен к колкой прохладе, Айна вздрогнула и тотчас вытерла воду платком. Она наблюдала за Петром и пыталась понять причину его задумчивости и отвлечённости.

— А задумался… — вдруг вышел он из прострации и внезапно для неё прочитал несколько строк, не сводя внимательного взгляда с невидимого предмета, тающего на горизонте:

— Петь, что с тобой? — не на шутку встревожилась Айна.

— Не со мной, — странная улыбка промелькнула по его лицу, — с Блоком. Это его стихотворение.

— Ну и хитрец! — лукаво произнесла Айна.

— Блок?

— Ты!

Искоса посмотрев на девушку, Петя дёрнул стартер. Мотор кашлянул несколько раз и равномерно заработал. За кормой вспенилась вода, на малых оборотах закрутился винт. Лодка медленно начала двигаться вперёд. Петя подкрутил ручку газа, прибавил оборотов двигателя и лодка. Подпрыгивая на волнах, она заскользила серебряной птицей, сложив крылья в стремительном полёте. Ветер растрепал волоса юноши. У девушки они лезли в лицо, в глаза, мешали смотреть по сторонам. Тугие воздушные струи прерывали дыхание. Направляемая уверенной рукой, лодка неслась вперёд. Изредка в лицо летели брызги, остужая кожу. Иногда Петя резко заворачивал руль влево или вправо, поднимая высокие волны, описывал круг и снова продолжал движение против течения. Пару раз он ставил лодку почти вертикально, «свечой», и тогда казалось, забортная вода устремится через корму, погружённую в образовавшуюся воронку в поверхности реки, но каждый раз он ловко возвращал лодку в нормальное положение, когда Айне казалось, что трагедия неминуема. Она кричала, ухватившись крепко ладонями за борта, но Петя только смеялся. Перекрикивая ветер и шум мотора, интересовался, что, милая, испугалась, но Айна, справившись с минутным страхом, отвечала, бывало иногда и похлеще, но бледность лица выдавала её состояние.

Наконец Петя сбавил ход.

— Извини, не знаю что нашло, — оправдался он своей выходке. — Будто чёрт в меня вселился.

Айна сузила веки и через узкие щёлочки, сквозь бахрому ресниц, посмотрела на Петю.

— Нет, ну честное слово! — снова начал он оправдываться. — Если не веришь, ситуация всегда была под контролем. А ты не хочешь спросить, зачем это я выдал такой финт?

— Как раз озаботилась этой мыслью!.. — дерзко ответила она, — и зачем же?!

— Ты интересовалась, что буду делать с камнями.

— Ага!..

— Сейчас увидишь, — и протянул руку к свёртку, размотал материал, взял синий камень. — Прости за неточность, поправишь, если надо, кажется у Экклезиаста есть слова о камнях, которые как семена разбрасывают, затем собирают.

— О семенах в Библии нет и слова. Но в принципе, верно.

Петя показал взглядом на камни.

— Эти когда-то собрали. Пришло время разбросать. Ты явилась свидетелем того, сколько всего произошло из-за них. Пролилась кровь. Разрушились чьи-то жизни. Чтобы этого впредь не повторилось, их нужно вернуть хозяину.

Айна собралась и почти приподнялась на скамье.

— Очень интересно, — произнесла она. — Излагай свою версию, кто хозяин?

— Природа.

— Что?! — протянула девушка.

— Ты не ослышалась — Природа.

Петя широко размахнулся и бросил по касательной синий камень. Описав полукруг, он на малый миг застыл в перигее и стремительно вошёл в воду, оставив на поверхности круги. Первое время ничего не происходило. Лодка медленно разворачивалась носом по течению. Потом послышался тихий свист, острый как игла, пронизывающий уши. Синее минуту назад небо потемнело. Потянуло ветерком, он поднял на воде рябь. Ещё мгновение спустя напор усилился. Айна поёжилась. Подняла плечи, стараясь укрыть голову. Петя тревожным взором следим за происходящим. На небе разыгрывалась настоящая трагедия. Вдалеке послышались отголоски грома, будто кто-то сбросил с горки пустую металлическую бочку, и она устремилась вниз, рассыпая щедро железные противные звуки. Со всех сторон ветер гнал тёмные валы грозовых облаков. Фронт ненастья приближался. По сумрачному полю туч заскользили тонкие яркие разрывы огня. Молнии вспыхивали то там, то тут. Река пришла в неистовство. Волны швыряли лодку из стороны в сторону, подбрасывали вверх и тогда жалобно кашлял, задыхаясь, мотор, визжа вхолостую вращающимся винтом. В глазах Айны отразился страх, в её взоре читался ужас. Пете и самому было не по себе, но он старался гнать прочь худые мысли. Внезапно всё прекратилось, как и началось. Синеву небес украшали редкие хлопья белых облаков. Речную гладь тревожил ровный ход мотора. Слабый ветерок ласково лизал кожу лица и игрался с волосами.