— Да, сэр.

— Никаких протестов о невиновности, никаких попыток оправдать ваши действия?

— Сэр, моя точка зрения содержится в докладах, которые вы, очевидно, уже видели. Я, конечно, предоставлю вам копии этих отчетов из моих собственных файлов на компьютере, в… интересах полноты. Я действовала, как казалось, требовалось по моему мнению, в свете имеющейся у меня информации. Если это решение и эти действия спровоцировали, как вы говорите, потенциальный межзвездный инцидент, я, естественно, глубоко сожалею о подобном результате.

Он ждал, как будто ожидая, что она еще что-то скажет, но она просто стояла с уважением, глядя на него. Наконец, он дал себе немного встряхнуться.

— Очень хорошо, коммандер. Я хочу, чтобы вы, ваше судно, и… "Рапунцель" покинули Казимир в течение шести часов. Это понятно?

— Да, сэр. Конечно.

— Тогда эта беседа закончена.

Тешендорф резко кивнул своему флаг-капитану, и другой офицер нажал на кнопку консоли перед ним. Прошла секунда молчания, а затем Тешендорф встал, выражение его лица совершенно изменилось, и он протянул руку Хонор через стол для совещаний.

— Коммандер, — сказал он, голос его необъяснимо потерял свой суровый гнев, когда она твердо пожала его руку. — Я совсем не ожидал, что приглашая вас на обед, приведу вас в такую глубокую воду. За это я прошу прощения. К сожалению, это правда, что иногда есть… проблемы, которые могут быть решены только выходя за рамки нормального пути, как это и произошло.

— Да, сэр. Я понимаю.

Она спокойно выдержала его взгляд, и Нимиц издал мягкий звук согласия с ее плеча.

— Хорошо, коммандер. — Его хватка на руке затянулась на мгновение, а затем он отпустил ее, отступил назад, и глубоко, уважительно кивнул ей. — Было очень приятно с вами познакомиться. Я хотел бы думать, что когда-нибудь у меня будет возможность провести некоторое время с вами и Нимицем снова. За едой, я имею в виду, конечно.

— Конечно, сэр. — Она улыбнулась ему. — А теперь, с вашего позволения, коммодор, если я собираюсь действовать по вашему расписанию, думаю, мне лучше вернутся к моему кораблю.

29

— Адмирал Вебстер сейчас примет вас, коммандер.

— Спасибо, главстаршина, — сказала Хонор Харрингтон, йомен Адмиралтейства вежливо нажал на кнопку, которая открыла дверь во внутренний кабинет Первого Космос-Лорда Джеймса Боуи Вебстера.

Она встала, подняла Нимица на руки и подождала, пока он усядется ей на плечо, затем прошла так спокойно, как могла через дверь приемной.

Прошло больше полного стандартного месяца с момента возвращения "Ястребиного Крыла" в двойную систему Мантикоры. Очевидно этого следовало ожидать, так как ее развертывание должно было продлиться еще шесть стандартных месяцев, и срочное возвращение вызвало много вопросов, которые, Хонор знала, будут.

Она передала собственные рапорта сразу в Адмиралтейство, наряду с запечатанной официальной депешей от коммодора Тешендорфа, который настоял, чтобы она взяла ее с собой. Учитывая характер "официальной беседы" с ней, которую он записал в Казимире, она действительно не ожидала, что ничего оправдательного его официальное послание не содержит. Он не мог, в конце концов. Он уже рисковал создать себе слишком много могущественных врагов, особенно с учетом заинтересованности губернатора сектора Чарновска, сделать что-нибудь в этом роде. Хонор знала, и она не винила его за то, что случилось. Какими бы ни были конечные последствия для нее, а то, что первый космос-лорд так долго выжидал, чтобы вызвать ее, выглядело довольно плохим знаком, она поняла, почему именно Тешендорф сделал то, что он сделал. И, как она и ожидала, было больно, когда она также пришла к выводу, что ее выброшенная карьера была на самом деле выгодной ценой за сохранение жизней столь многих людей.

Как только ее рапорта были получены, приказы спустились быстро-быстро. "Ястребиное Крыло" был передан Космической Станции Ее Величества "Гефест" для давно запланированного и заслуженного (но таинственно ускоренного) капитального ремонта. Экипаж эсминца также был отправлен на три недели в отпуска, но только после того, как каждый член его личного состава был проинформирован в недвусмысленных выражениях, что события его усеченного развертывания должны считаться засекреченными. Они не должны обсуждать их в любом случае ни с кем — и, очень конкретно, не со средствами массовой информации — до того, как Флот завершит свое собственное расследование.

Те же акценты были расставлены в тихом разговоре Хонор с капитаном старшего ранга военно-юридической службы, прежде чем она была также отправлена домой "в отпуск". Никто не сказал таких слов, как "возможные обвинения" или "комиссии по расследованию", но она слышала их парящими невысказанными в фоновом режиме, и общее поведение капитана военной юстиции было бесперспективным, если не сказать больше.

Сначала она пыталась делать вид для своих родителей и, возможно, для себя самой, если на то пошло, что все было просто прекрасно. Дело в том, что если поручено держать рот на замке, то это исключает любую возможность обсуждения ее проблем с ними, но она знала, что ее мать и, особенно, ее отец, в прошлом служащий Флота, не испытывали больших трудностей предполагая, что-то не так. Доктор Альфред Харрингтон провел достаточно времени на службе, чтобы знать, что развертывание не бывает прервано на прихоти, и что плановый капитальный ремонт корабля обычно не продвигается вперед почти на полный стандартный год без какой-то серьезной технической проблемы. Однако, несмотря на то, что его должно было мучить жгучее любопытство и беспокойство, он и мать Хонор тщательно избегали задавать вопросы, когда довольно быстро поняли, что она не собирается отвечать.

Их молчаливая поддержка только приветствовалась ею, но поскольку дни шли за днями, превращаясь в недели, а известий из Адмиралтейства по-прежнему не было, то сердце Хонор постепенно совсем опустилось. Любой, кто когда-либо служил на борту корабля королевы, учился ожидать новости, но это, как правило, потому что простая передача сообщений через расстояния в световые годы занимала много времени. Это было не потому, что они сидели рядом с домом, пытаясь отвлечь себя на такие вещи, как дальние походы, дельтапланы и парусники, в ожидании падения дамоклова меча. Стало еще хуже, когда ожидание тянулось все дальше и дальше, и ее первоначальные надежды, что достижения "Ястребиного Крыла" могли каким-то образом смягчить последствия ее действий, становились тусклее и тусклее.

А потом, позавчера, пришел вызов предстать в Адмиралтейство лично. И не просто к кому-то, а к Первому Космос-Лорду, самому высокопоставленному представителю Королевского Флота Мантикоры. Хонор никогда не встречала сэра Джеймса Боуи Вебстера лично, хотя он выступал перед ее классом на Острове Саганами, когда она была гардемарином. Он имел славу честного и справедливого, но пользовался репутацией молотобойца для тех, кто, как он чувствовал, нарушал свой долг или ленился при выполнении своих обязанностей в качестве офицеров королевы. Она слышала рассказы о других офицерах, большинство из них намного старше себя, которые были вызваны в кабинет для личных встреч. Большинство из этих историй… плохо кончались для обсуждаемых офицеров, и несмотря на поддержание спокойного выражения лица, живот болезненно ощущал, что она словно вступает в условия микрогравитации, а не в роскошно обставленный кабинет, огромное окно которого выходило на центр города═Лэндинг.