— Господи! Какого чёрта с тобой снова случилось?

Джордан был не в порядке. Кровь текла по его ноге с пореза, который был на левом колене, локоть на правой руке выглядел не лучше, а ладони на обеих руках были сильно расцарапаны.

— Упал, — сказал он без какой-либо интонации.

— Что? Ты упал так, что смог разодрать колено на левой ноге, правую руку, обе ладони и разорвать футболку по всей спине?

Он кивнул и пожал плечом.

— Ну ты и говнюк, Джордан! Тащи свою задницу сюда.

Казалось, что он не хотел этого, поэтому я схватила его за потную футболку и затащила внутрь, толкая на диван.

— Сиди здесь и не двигайся.

Он сбросил свой рюкзак с плеча, откинулся назад и закрыл глаза.

Я побежала наверх, чтобы взять мамину аптечку и перекись, второй раз за столько дней. Потом запоздалая мысль пришла мне голову, и я пошла на кухню, чтобы нагреть воды, налила её в чашку и поднесла к дивану вместе с чистым полотенцем и «Бактином».

Кажется, мне придётся, вероятней всего, запастись всем этим, если Джордан собирается работать здесь. Возможно, поцелуи помогут лучше…

Аааахх! Думай о работе, Делани!

— Намочи здесь руки, — сказала я.

Он зашипел, когда опустил свои поцарапанные руки в горячую воду.

— Слабак, — поддразнила я его.

Он поднял брови, и, думаю, я увидела небольшую улыбку на его губах.

Когда он тщательно помыл свои руки, я вытерла их полотенцем и помазала ладони мазью. Ему нужно было два небольших пластыря на самые глубокие порезы, ну, в любом случае, его руки выглядели не так плохо. После вчерашней борьбы с кустами роз, его руки уже были кашей из порезов и пластырей. Он выглядел так, как будто дрался с парочкой рысей. Неужели люди до сих пор делают это? Хорошо, мы же в Техасе.

— Просто не пачкай и не мочи руки. С ними всё будет в порядке. И помни, что ты всегда должен надевать свои рабочие рукавицы. А теперь дай мне взглянуть на твой локоть.

Я повторила процедуру отмачивания и чистки, а затем использовала пинцет, чтобы вытащить пару кусочков гравия из его локтя. Порез был довольно глубоким, но не слишком большим. Я промыла его перекисью и почувствовала, как его тело напряглось, когда я прикоснулась прозрачной жидкостью к порезу, но он ничего не сказал.

Если бы мне пришлось придумать слово, которое давало бы характеристику Джордану, то это было бы слово «стойкий». Он принимает боль так же, как люди принимают кофе. Определённо стойкий, а также горячий.

В конце концов, это возможно было не хуже, чем делать тату. Я не могла перестать думать, когда и где он сделал себе все эти татуировки. Когда ему было шестнадцать? Просто возможно.

Его левому колену досталось больше всего из того, что с ним случилось. И я не поверила в его тупую историю, что он просто упал. Если бы мне пришлось угадывать, что казалось вероятней всего, так как в любом случае он ничего мне не скажет, я бы сказала, что он упал, когда бежал, а потом покатился. Может быть, убегал от чего-то?

Это было не моё дело, но всё равно мне было интересно. Я села между его ног и хорошо рассмотрела колено. Несколько кусочков гравия застряло там, и я поняла, что мне понадобится увеличительное стекло вместе с пинцетом.

— Жди здесь. Не шевелись, — отрезала я.

Думаю, я увидела вспышку раздражения, но вскоре его пустой взгляд вернулся назад. Мне было в какой-то степени приятно, что я смогла пробраться под его кожу. Я хотела знать, каким был настоящий Джордан. Он был мастером в том, что не подпускал к себе людей. Это было плохо для него, это плохо для всех — так сильно удерживать свою боль. Я представила, что у него на это было восемь лет. Я вздрогнула от мысли, как выглядели эти восемь лет страха и напряжения.

Я нашла поцарапанное увеличительное стекло на дне маминой древней косметички. Довольная, что у меня были нужные для работы приспособления, я побежала вниз по ступенькам, и мне было приятно то, что он не двигался.

— Как поживаешь, ковбой? — протяжно произнесла я со своим лучшим техасским акцентом.

— Ааа просто замечательно, мэм, — покривлялся он мне в ответ.

В этот раз отчётливая улыбка скрывалась в уголках его губ, и это обнадёжило меня.

Я снова опустилась на колени между его ног и принялась вытаскивать кусочки гравия. Я видела, как мышцы на его бедре несколько раз подрагивали, но он ничего не сказал.

Когда я услышала мамину машину на улице, то почувствовала, как Джордан снова напрягся, но я была так сосредоточена на том, что делала, что просто продолжила.

Мама вошла в дверь, и я услышала, как она шокировано вдохнула.

— Ох, простите! — задохнулась она и сразу же начала пятиться.

Какого чёрта?

Я повернулась, чтобы увидеть её удаляющуюся фигуру.

— Мам! Что ты делаешь?

Она развернулась и увидела мой раздраженный взгляд. Её лицо горело от смущения.

— Что? — спросила я снова.

Она посмотрела на пораненное колено Джордана, на аптечку, а затем облегчённо вздохнула.

— Ох, извините, я подумала…

И тут я поняла, что она увидела: меня, сидящую перед ним, а моя голова почти на его коленях. Она определённо пришла к неправильному выводу.

— Господи, мама, серьёзно? Ты думаешь, что я отсасывала ему прямо здесь, на твоём диване?

Её лицо стало даже ещё краснее, а позади себя я услышала, что Джодан как будто подавился.

Мама произнесла несколько отрывистых гласных, а затем почти побежала на кухню, бормоча что-то о кофе.

— Мне нужно идти, — хрипло прошептал Джордан и неуклюже поднялся.

— Усаживай свою задницу обратно, и дай мне закончить!

Нерешительно он присел обратно на диван. Я покачала головой, не веря в странности людей, и вернулась обратно к работе.

Пять минут спустя, я была рада, что вытащила все кусочки гравия. Я закончила чистку и потом прилепила большой пластырь на его колено.

— Готово.

Он быстро встал, его глаза были прикованы к полу, как всегда.

— Спасибо, — сказал он мягко.

— Да, да. Я просто Святая Жанна.

— Воин.

— Что?

В этот раз он рискнул встретиться с моими глазами.

— Святая Жанна была воином. Она вела французов в бои против англичан.

— Боже мой, кто умер и сделал тебя самым умным? — сказала я стервозно, всё ещё больше, чем немного раздраженная из-за мамы.

Его лицо застыло.

— Господи! Прости, Джордан! Это было не то, что…

Но он уже был за дверью. Чёрт, было ли когда-нибудь такое, чтобы я не говорила чего-нибудь глупого?

Мама наблюдала за ним в окно из кухни.

— Торри…

—Не начинай, мам.

— Я не должна была предполагать…но то, что ты сказала, этот язык неприемлем.

Я резко обернулась, чтобы посмотреть на неё.

— Серьёзно? Ты настолько лицемерна, что тебя не беспокоит тот факт, что ты пришла к очень неправильному выводу насчёт меня и Джордана? Но это не то, что беспокоит тебя, о нет! То, что я обвинила тебя в этом, вот это херова проблема!

— Пожалуйста, не ругайся! Ты знаешь, что мне это не нравится.

— Замечательно! Я не буду ругаться, если ты не будешь считать меня огромной шлюхой!

Я вышла из комнаты, искры почти летели из моих глаз.

Справедливости ради, этот дом должен был сгореть сейчас.

Я забежала в свою комнату и перевернула сумку в поисках своих ключей от машины, вытаскивая неоплаченные счета за парковку, помаду и мелочь, которая посыпалась на кровать.

Затем я села на кровать, немного подпрыгивая на слишком мягком матрасе. Я не могла забыться в клубе дыма и звуке горелой резины, потому что моя машина была до сих пор сломана.

Я выглянула в окно в поисках Джордана. Он стоял там с поникшими плечами и смотрел на заросли ежевики и розы перед ним. Только на то, как он стоял там, уже было больно смотреть. Джордан выглядел таким уничтоженным. Я ненавидела себя за то, что посодействовала этому. И это только потому, что мама решила, что я вела себя в своём обычном шлюховатом стиле. Хорошо, я спала с немалым количеством парнем за те пару недель, что я здесь, но, неужели она действительно думала, что я буду с парнем на её диване прямо посреди дня? Вычеркните это, потому что очевидно, что ответ будет «да».