— Сколько у вас, Чайк, денег? Сто долларов ровно?

— Сто десять, капитан.

И Чайкин стал вынимать из карманов доллары и разложил их кучками, по десяти долларов в каждой, на круглом большом столе перед диваном.

— Да вы садитесь, Чайк! — пригласил капитан. — Я вас позвал как гостя, а не как матроса!

— Я постою, капитан.

— Как хотите, но удобнее сидеть, и тем более что вы, Чайк, я полагаю, не прочь будете напиться со мною кофе… Что вы на это скажете? Хотите?

— Благодарю вас.

— Да вы не благодарите, а отвечайте, хотите или нет.

— Хочу, капитан.

— Ну, вот это ответ… Эй, бой!

В каюту вошел негр лет пятнадцати.

— Дай нам кофе. Вы с коньяком?

— Нет, капитан.

— Вовсе не пьете?

— Совсем не пью.

— Решительно вы удивительный человек, Чайк, и не будь вы таким доверчивым ротозеем, я сказал бы, что вы наживете деньги. Ну, вот вам банковый билет… Советую вам спрятать его на грудь. Оно будет верней.

И с этими словами капитан подал матросу билет и, взяв со стола сто долларов, положил их в железный ящик и, замкнув его, сел на диван.

— А десять долларов спрячьте. Еще вам за месяц жалованья придется получить от Гаука, — у вас и хватит на переезд во Фриски, если вы в самом деле хотите сделаться фермером… Хотите?..

Но Чайкин не отвечал и смущенно повертывал в руке банковый билет.

— Вы, верно, ошиблись, капитан, — проговорил он, кладя билет на стол, — это билет не в сто, а в пятьсот долларов.

— Я не ошибся, Чайк. Я в деньгах не ошибаюсь, Чайк. Вы можете спокойно взять этот билет и спрятать так, чтобы у вас не вытащили его добрые ребята. Четыреста долларов прошу принять в награду за вашу службу. Вы по совести заслужили их. Лучшего рулевого я не видал.

— Очень вам благодарен, капитан. Дай вам бог всего хорошего! — благодарно и взволнованно проговорил Чайкин.

— Ну, бог едва ли пошлет что-нибудь хорошее такому, как я… А вам, Чайк… наверное, будет в жизни много хорошего. И вот что я вам еще скажу, Чайк. Если вам в Америке — вы ведь простофиля! — плохо придется, если вам нужны будут деньги, — напишите мне. Я вам дам после адрес. Ну, а теперь возьмите свои деньги и давайте пить кофе. И ни слова больше об этом!..

Чайкин благодарно глядел на этого странного человека, наводившего трепет на всех матросов и на него, Чайкина, и теперь казавшегося далеко не таким страшным. И Чайкин никак не мог понять, что это за человек, но чувствовал более, чем понимал, что он находится в какой-то «отчаянности», и пожалел его.

И эту-то невысказанную жалость, вероятно, и прочел Блэк в необыкновенно добром взгляде серых глаз, и от нее и сам Блэк словно почувствовал себя смягченнее и добрее.

И он, видимо заинтересованный Чайкиным, подробно расспрашивал об его прошлой жизни, о службе, о том, как он остался в Америке.

— Еще чашку кофе, Чайк?

— Благодарю. Не хочу…

И Чайкин поднялся с места.

Поднялся и капитан, крепко пожал руку Чайкина и проговорил:

— Письма вам дам, как придем в Нью-Орлеан. Вы в день прихода можете уходить. Разгружать будут негры, и, следовательно, вы не нужны. А чем скорее вы уберетесь с «Диноры», тем лучше… И никому не говорите, что у вас пятьсот долларов.

— Я не скажу.

— А вечером сегодня зайдите ко мне в гостиницу «Юг». Я туда переберусь с брига… Там я вам дам рекомендательные письма. И знаете, Чайк, что надо вам сделать, когда съедете на берег?

— Что, капитан?

— Купить себе новый костюм, а этот выбросить…

Чайкин вышел из капитанской каюты.

Шутка ли сказать — пятьсот долларов! Таких денег он и не думал иметь когда-нибудь, а между тем банковый билет у него в кармане, и он крепко держит его.

А капитан Блэк в отличном расположении духа допивал вторую чашку кофе, заедая его маленькими галетами и предвкушая получку сегодня же крупной суммы за доставленные ружья, как вдруг над его головой раздался звонок.

Это Гаук звал капитана.

В одну минуту он уже был около Гаука, который внимательно смотрел на горизонт в подзорную трубу.

— Что такое? — отрывисто спросил Блэк, взглядывая по тому же направлению, по которому глядел штурман, и не видя ничего невооруженными глазами.

— Подозрительный рангоут, капитан…

— С марсов кричали?

— Нет. Подозрительный, говорю, рангоут… Издали и не отличишь.

— Вы думаете, военное судно?

— А вот посмотрите сами!

И Гаук передал трубу капитану.

Тот так и впился в горизонт. На голубом фоне неба выделялся силуэт трехмачтового судна, одетого во все паруса и шедшего наперерез курса «Диноры».

— Это «Вашингтон»! — дрогнувшим голосом проговорил Блэк, и тень омрачила его лицо.

— «Вашингтон»? — упавшим голосом повторил и Гаук. — Лучший крейсер северян! Уверены ли вы в этом, капитан?

Пораженный неожиданной встречей, Блэк, казалось, не слыхал, что говорит штурман.

Так прошла секунда, другая.

— Я им живой не дамся! — проговорил Блэк. — Вызовите всю команду наверх и будьте готовы к повороту. Будем жарить прямо к берегу и выбросимся на мель. Там «Вашингтон» нас не поймает, если это он.

И с этими словами капитан спустился на палубу и полез на грот-марс.

Несколько минут прошло, а капитан все смотрел в трубу.

Наконец он спустился с марса и поднялся на ют.

— Отдавайте рифы! Попробуем удрать сперва, а если нет…

— Как бы не залило нас волнением, капитан…

— Выбросим часть груза… Живо отдавать рифы!

Через несколько минут рифы были отданы, и «Динора» полетела скорей. Капитан не спускал глаз с судна, которое так напугало его. Теперь уже ясно были видны в трубу три высокие мачты клиперского вооружения. Не было сомнения, что это был знаменитый парусный ходок и вместе с тем имевший сильную паровую машину — клипер «Вашингтон», перехвативший немало судов, направлявшихся к южанам.

Волны начинали захлестывать «Динору» сильнее; «Вашингтон» уже был виден простым глазом. Расстояние между ним и «Динорой» постепенно уменьшалось.

А ветер крепчал.

— Не бросать ли груз?

— Подождите… Еще, может быть, мы успеем добежать раньше до какого-нибудь военного судна южан… И, может быть, «Вашингтон» повернет!.. — говорил Блэк, стараясь утешить себя и не отрывая глаз от красивого «Вашингтона», который, чуть-чуть накренившись, летел тем же курсом наперерез «Диноры».

Прошло еще четверть часа. Расстояние видимо уменьшалось.

— Кидайте часть груза за борт! — наконец приказал капитан, полный злобы, что приходится кидать в воду большие деньги.

Гаук пошел на бак. В скором времени тяжелые ящики полетели за борт.

Облегченная «Динора» понеслась быстрее.

— Сколько выбросили, Гаук?

— Триста…

— Это пять тысяч долларов, Гаук… Но больше они не возьмут у меня… Глядите… Подняли флаг…

— Какой нам поднять, капитан?

— Поднимите французский.

На гафеле «Диноры» взвился французский флаг.

— Поставьте брамсели, Гаук! — крикнул капитан.

Гаук только пожал плечами и послал людей ставить брамсели.

«Динора» оделась верхними парусами.

Через минуту и на «Вашингтоне» взлетели брамсели.

— За нами гонятся… Ясно! — сказал капитан.

— Сигнал на «Вашингтоне»! — объявил Гаук.

Гаук справился в сигнальной книге и доложил капитану.

— Требуют уменьшить парусов.

— Не отвечать!..

Минуты три висел на «Вашингтоне» сигнал и был спущен.

Вслед за тем раздался выстрел.

— Сколько до Нью-Орлеана, Гаук?

— Миль двадцать пять…

— А близко ли до мели южнее?

— Миль пятнадцать, капитан!

В эту минуту снова раздался выстрел, и ядро шлепнулось в воду в значительном расстоянии от «Диноры».

— Не долетело! — усмехнулся Блэк.

Прошло с четверть часа. Снова раздался выстрел. На этот раз ядро шлепнулось в воду невдалеке от кормы «Диноры».

Блэк взглядывал назад на красавца «Вашингтона», измеряя расстояние между ним и «Динорой» сверкающими злыми глазами, словно зверь, преследуемый охотником.