Через полчаса, не раньше, когда он всласть наговорился и алкогольный допинг понемногу стал проходить, Гравитис заметно поостыл. Да, теперь он наконец, позевывая и потягиваясь, спустился в кубрик.

Под потолком светила засиженная мухами лампочка. Круминьш спал на верхней койке справа. Одна нога свесилась через край. Как в былые времена у лихача на дрожках. Не загремел бы парень, подумал Гравитис, приподнимая голую ступню и отпихивая спящего поглубже к стене. Дайнис Круминьш во сне почмокал губами. Из-под подушки выпала книжка и шлепнулась на пол.

Жанис Карлевиц распластался на койке под Дайнисом. Лежал на животе, уткнувшись головой в подушку.

Гравитис присел на нижнюю койку слева. Спустил резиновые штаны, снял резиновую робу. Стянул резиновые сапоги. Шибануло кислым запахом пота. И опять, как клопы из щелей, полезли страхи: устал я, как собака, а заснуть не смогу. За переборкой тарахтел мотор. Металлическая переборка дрожала. Не уснуть мне, подумал Гравитис. Не уснуть. Он совершенно отчетливо чувствовал, как в висках выстукивал пульс. Тревожно, торопливо, лихорадочно. Чего он боялся, ну в самом деле, чего? Громко вздохнул, опустил руки, сделал глубокий вдох. Такое ощущение, будто не хватает воздуха. Воздуха было совсем мало. И становилось все меньше. Рука сама потянулась в карман, чтобы достать флягу. Он привстал и отпил глоток.

В той стороне, где был берег, поднималось солнце. Как всегда, это напоминало спектакль со световыми эффектами, переливами воды. Обычно это радовало Саунага, но сейчас у него было скверно на душе. Э, к чему ныть и кукситься в расчудесный утренний час! Треп Гравитиса стоит ли принимать всерьез. Гравитисов кругом полно. Такие обормоты растут на каждой кочке, словно клюква на болоте. Что с ними сделаешь? Ничего. Капитана можно снять, понизить, а такого, как Гравитис, не тронь. Дефицитнейший товар. У него бездна преимуществ. Он внизу и ни на что не претендует. Ах, я вам не нравлюсь? Так увольте меня, скажет. А кому-то надо и на палубе вкалывать. Скоро придется их слезно молить: милые, хорошие, сделайте одолжение! И теперь уже рыбацкие артели зазывают их наперебой: идите к нам, мы платим больше, у нас перспективы лучше. Лодки и суда современная индустрия штампует как гвозди. Но без людей лодкам и судам в море делать нечего. Чушь какая-то. Выходит, прогресс работает на Гравитиса. Выходит, такие Гравитисы — продукт прогресса. Эх, что-то не в порядке! Возможно, Гравитис отчасти и прав. Да кто ж совсем не бывает прав? У каждого своя правда. И у судна своя правда. И у рыбы. Только как все эти правды соединить воедино?

Спать Саунагу не хотелось, хотя устал он порядком. Более всего бессонная ночь дает о себе знать на рассвете. Он вынул из портфеля приготовленные женой бутерброды, откусил кусок. Как только задвигались челюсти, в голове прояснилось. И мысли успокоились. С мыслями дело обстоит примерно так же, как и с рыбой. Одни мысли идут косяками, другие в одиночку ходят. Есть мысли глубокие, есть мелкие. Большие мысли приходят довольно редко. Мелкие мыслишки, к сожалению, нет смысла даже за борт выбрасывать, все равно из них ничего не вырастет.

Порассуждав о мыслях, он вернулся к своим заботам. Только бы мелочь в трал не набилась. В каждом улове молодь не должна превышать десяти процентов. Иначе премии не видать. Что делать с молодью? Малек, побывавший в сетях, уже не жилец.

Девяносто девятый вызвал напарник. Капитан Рупейк посоветовал взять лево руля, держать курс триста шестьдесят градусов. Понял тебя, отозвался Саунаг, надоело дышать перегаром солярки, хочешь, чтоб ветер бил по зубам. А про себя подумал: в сон Рупейка клонит, вот и надумал курс сменить. Повод с кем-то словом перемолвиться. В самом деле, бывают моменты, когда в крутящемся по рации клубке голосов хочется услышать хоть несколько слов, обращенных к тебе, слов, которые искали бы тебя, требовали ответа. Хочется удостовериться, что скользящее вдали судно видит и чувствует тебя. Впрочем, «вдали» и «вблизи» — понятия относительные. Временами… не здесь, конечно, кораблей вокруг бывало полным-полно, и все-таки не покидало ощущение одиночества; идут рядом, борт к борту, а на самом деле — пустота. Пустота, с которой можно столкнуться, пустота, в тралах которой можно запутаться, которой можно погудеть, посигналить огнями. А в остальном вы друг для друга не существуете. Твой ближайший сосед — чужак, собрат по ремеслу, который больше радуется, когда ты уходишь, чем подходишь. Со своими все иначе. Да будет так, Рупейк, лево руля. Ты меня слышишь? Ну и прекрасно. Скоро начнем выбирать. Отличное утро, не правда ли? Привет от «Утренней зари»!

Саунаг повесил микрофон и устроился поудобнее на своем сиденье. Кутец уже полон, и напрасно они тратят время, бороздя залив. Что бы там ни говорили, а доля удачи в нашем деле есть и будет. Потому-то всегда в нем присутствует азарт. На сей раз возьмем большой улов, подумал он. Непременно. На сей раз повезет. Думать об удаче, волоча трал, приятно. К тому ж он свято верил, что такие мысли помогают делу. Он тянул трал и думал об улове, как будущая мать думает о еще не родившемся ребенке: будет он добрым, будет умным, будет красивым. А может, и вправду они не просто тянули свои уловы, но и вынашивали! Трал — это грузное, раздувшееся брюхо…

Минут через десять Саунаг, не торопясь, начал поворачивать влево, ложась на условленный курс. Судно шло полным ходом. Ветер крепчал, — волны плескались о левый борт, качка стала ощутима. Невесть откуда налетела стая чаек. Чайки всегда прилетают невесть откуда. Когда время трал выбирать. Однако на сей раз, красавицы, вы поторопились. Не подоспело время, запаситесь терпением. Кто мечтает поживиться Большой рыбой, должен запастись терпением…

В первый момент он даже не понял, что происходит. Резанул в глаза свет солнца. Почему? Возможно ли такое? Взглянул на компас. Что-то слишком резко судно забирало влево. Ну, все ясно. Левый ваер трала зацепился за что-то. Или, что вероятней, — траловые доски… Не успел он додумать, как заметил такое, что смутило его еще больше: вода справа по борту текла в противоположном направлении! Как будто винт на задний ход переключили. Но мотор на пределе работал — полный вперед! Ну, дела! Ход потерян. Значит, все-таки зацепились.

Саунаг толкнул дверь кубрика и грохнул кулаком в стену: подъем! Жанис, Гравитис! Вставайте! Быстро! Слышите?

Судно шло по ветру. Чтобы его не сносило на трал, Саунаг взял еще левее. Сбросил обороты.

Внизу крика, должно быть, не услышали. Спят как убитые. Жанис обычно вскакивал, стоило только свистнуть. То, что Гравитис дрыхнет, это понятно. Подъем! Он дубасил по стене изо всех сил. Вроде отозвались. Похоже, Дайнис Круминьш. Буди их, крикнул Саунаг. И еще раз для верности крикнул погромче: Жанис, скорей, сели на мель!

Некогда ждать, пока они очухаются, выползут из кубрика. Саунаг привязал штурвал к сиденью и бросился на палубу. Включил лебедку. Ваера начали сматываться. Левый натянут, правый провисал. На барабан, однако, оба наматывались равномерно. Да где же эти обормоты, чего они мешкают? Саунаг готов был лопнуть от досады. Ну конечно, зацепились за что-то, обычное дело. Сейчас ваер высвободится. Не впервые. Натянется. Качнет судно. Все будет в ажуре. Но со дна души холодком потянуло — поднимался страх.

Обстановка менялась стремительно, некогда додумывать длинные мысли. До него вдруг дошло: что-то не так, не то происходит, что должно происходить, тут действует логика, понять которую он не в состоянии. Потому и все последующее оставалось загадкой. Теперь и мачта, оторвавшись от судна, могла взметнуться вверх. И волна могла расти не вверх, а вниз. И небо быть снизу, а море — сверху. Ему было знакомо это чувство. Еще с тех пор, когда трал выловил со дна морского обросшую водорослями мину. Или когда однажды в шторм отказал мотор и судно понесло на скалы.

Перед глазами мельтешили чайки: клювы разинуты, желтые лапы растопырены, тянутся вниз, будто ищут опоры. Казалось, судно и сам Саунаг магнитом притягивают чаек, птицам приходилось преодолевать сопротивление. Слева по борту плыл буй. Саунаг впился в него глазами. Буй подплывал все ближе. Черный буй среди синих волн.