– Я не хочу подслушивать! – пискнула я из-за занавесок, приглушивших мой голос.

Тут в дверь громко постучали.

Прежде чем Ирен успела открыть, в дверь загрохотали снова. Затем я услышала, как щелкнул замок и скрипнула задвижка. Потом воцарилась тишина. Мне показалось странным, что у старого Нортона, принимая во внимание его почтенный возраст, еще остались силы так громко барабанить в дверь.

– Мисс Адлер? – рявкнул глубокий мужской голос.

«А он, вдобавок к завидному здоровью, еще и вспыльчив», – подумала я.

– Это я… – сдавленным от удивления голосом промолвила моя подруга. – Заходите, мистер Нортон.

Не успела она договорить, как я услышала звук тяжелых шагов, немного приглушенных нашим тоненьким ковриком. Я представила пожилого полного краснолицего джентльмена с седыми бакенбардами и выпирающим пузом. Одним словом, папа Вильям из известного стихотворения[18]. Этот образ, достойный произведений Диккенса, являлся исключительно порождением моего воображения, поскольку гостя я видеть не могла. Я приникла ухом к занавеске.

– Похоже, мой визит вас удивил, – заметил джентльмен.

– Честно говоря, да. Не желаете присесть?

– Не вижу в этом необходимости. То, что я пришел сказать вам, мисс Адлер, не подразумевает всяких лишних церемоний. Если желаете, можете сесть. Думаю, вам это понадобится.

– Пожалуй, – тихо проговорила Ирен.

Я едва могла узнать свою подругу. До меня донесся шелест юбок – Ирен решила последовать совету гостя. Мистер Нортон принялся мерить гостиную шагами. Я видела, как поблескивают его ботинки в свете мерцающих углей в камине.

– Чем обязана? – спросила Ирен.

– Вашими чертовыми расспросами. Тем, что вы лезете в дела моей семьи.

– Дела вашей семьи?

– Не пытайтесь отрицать, что вы каждого встречного-поперечного расспрашивали о неком Нортоне. Только пламя улеглось, а вы снова ворошите угли! Я не позволю вам опять раздуть скандал. Предупреждаю: я адвокат и знаю, как обходиться с людьми вашего сорта.

– И о каком же именно сорте идет речь, мистер Нортон? – уточнила Ирен на удивление спокойным голосом.

– Насколько я понимаю, о театральной братии. Впрочем, это не имеет никакого значения. Мне плевать, кем вы работаете, хоть тряпичницей. Я требую, чтобы вы немедленно прекратили лезть в дела нашей семьи.

– Лично мне не все равно, кем я работаю, мистер Нортон. Я, между прочим, певица и актриса.

– Совсем как Лилли Лэнгтри, – фыркнул он.

– Она дилетантка. Я профессионал. И я не рекламирую мыло.

– Да мне все равно, чем вы занимаетесь, главное, не суйте нос в мою жизнь. А так – хоть на неоседланной лошади скачите, распевая «Янки-дудль», мне какое дело.

– Кроме того, – продолжила Ирен, не обращая внимания на тираду мистера Нортона, – я действовала по заданию одного агентства, поручившего мне навести кое-какие справки. Быть может, именно в этом качестве мои действия потревожили вас.

Гость перестал мерить шагами гостиную и замер:

– Вас наняли, чтобы выяснить подноготную моей семьи? Поверить не могу!

– Думаете, я согласилась копаться в вашем грязном белье из альтруистических соображений? Естественно, за такие услуги полагается платить, – фыркнула Ирен.

Я с легкостью смогла представить, как полыхают от гнева щеки моей подруги, и мне даже стало жаль старого Нортона.

– Значит, все еще гаже, чем я опасался! – воскликнул он. – Если вы полагаете, что сбор и распространение мерзких слухов теперь является профессией, то смею вас заверить, что вы жестоко ошибаетесь. В глазах закона вы – безответственная злонамеренная клеветница. Если я узнаю, что вы не унялись и продолжаете дальше вынюхивать всякие гнусности о моих близких, я приму все меры, как предусмотренные законом, так и иные, чтобы вас остановить. Вы меня хорошо поняли, мисс Адлер?

Я услышала шелест шелка и поняла, что Ирен встала, чтобы сойтись с противником лицом к лицу. Я осмелилась чуть отвести в сторону занавеску и глянуть в щелку. Лицо Ирен было словно высечено из алебастра. Ее щеки горели. Старого Нортона я не увидела, сумев разглядеть лишь влажно поблескивавшие носки черных ботинок, почти касавшиеся подола платья моей подруги.

– По-моему, вы уже и так сказали, мистер Нортон, что не собираетесь церемониться, – вкрадчиво напомнила Ирен холодным тоном.

– Вы даже не подозреваете, насколько я могу быть бесцеремонным, если меня вывести из себя. Настоятельно вам советую: немедленно прекратите вынюхивать. Остановитесь, пока не поздно.

– Угрозы – неотъемлемая часть вашей профессии?

– Если вы угрожаете мне и моим близким, не удивляйтесь, что я отвечаю вам тем же.

Ботинки метнулись к двери. Скрипнули петли, и дверь с грохотом захлопнулась. Раздался топот удаляющихся шагов на лестнице, который стих, сменившись шумом дождя о крышу. Кинувшись к полукруглому окну, я склонилась над подоконником, прижавшись носом к мокрому стеклу.

Внизу я увидела черный экипаж, лоснящийся под струями дождя. Из дома вылетел мужчина в роскошном бархатном цилиндре. Неожиданно остановившись, он резко повернулся и кинул взгляд на наше окно. Отпрянув от стекла, я прижалась к стене, однако, боюсь, слишком поздно. Не исключено, что меня заметили.

Когда я, набравшись храбрости, снова выглянула в окно, мистер Нортон уже сидел в экипаже, энергично устраиваясь поудобнее. Надо полагать, наш гость был вне себя от ярости, коли он вышел под дождь в такой дорогой шляпе.

Хлопнули поводья, и экипаж с грохотом поехал прочь. Вдруг что-то треснуло со звуком, напомнившим мне далекий раскат грома. Это порвалось платье Ирен, когда моя подруга полезла ко мне на подоконник.

Прижавшись горящей щекой к ледяному стеклу, она проводила взглядом удаляющийся экипаж. Я никогда прежде не видела ее столь взволнованной, однако, что именно вызвало это волнение – гнев или торжество, мне было сложно сказать.

– Подумать только, Нелл, какой гнусный, отвратительный человек! Впрочем, он невольно поведал мне то, что мечтал сохранить в тайне.

– Что именно?

– О том, что с Бриллиантовым поясом мистера Тиффани связана какая-то тайна. И я ее непременно узнаю, даже если мистер Тиффани откажется от моих дальнейших услуг. Подумать только, он знает, как обходиться с людьми моего сорта! Ни черта он не знает, коли считает, что Ирен Адлер можно так просто запугать.

Глава восьмая

Расследование заходит в тупик

Скрипка лежала на бархатной обивке приоткрытого футляра. Трубка одиноко ютилась в пустой соуснице. По полу гостиной корешками вверх были раскиданы страницы «Дейли телеграф», напоминая палатки вставшей лагерем захватнической армии.

Когда я увидел квартиру на Бейкер-стрит в таком беспорядке, во мне шевельнулось подозрение. Я стал рыться в ящиках в поисках шприца, которым нередко пользовался Шерлок Холмс в пору апатии и праздности, однако ничего не нашел. Тогда я посмотрел под разбросанными газетами. Результат – тот же.

Опустившись в кресло, я было принялся читать газету, которую мне удалось собрать воедино из отдельных страниц, но тут дверь распахнулась, и я почувствовал, как мне в ноздри ударил запах лука и угля.

На пороге я увидел фигуру сутулого краснолицего мужчины с глубоко запавшими глазами и длинной седой бородой, которая сделала бы честь любому из ветхозаветных пророков.

– Слушайте, сэр… – начал я негодующе, возмущенный столь наглым вторжением.

Шелестя черным нарядом, незваный гость быстрым шагом двинулся в мою сторону, напомнив мне своим видом мрачного ворона из одноименного стихотворения По. Я уж было собрался выставить наглеца, как вдруг заметил в его глазах хитрый блеск.

– Холмс? Где вас, во имя всего святого, носило?

С губ бородача сорвался знакомый смех. Он выпрямился, стащил с головы бесформенную черную шляпу и рухнул в кресло:

– Я только что вернулся из Уайтчепела, дорогой Уотсон. Жаль, что мне больше не удается вводить вас в заблуждение своими нарядами. К счастью, мои подопечные не столь проницательны, как вы.