На квартире в Малой Бронной,

С обстановкою бон-тонной,

Проживает с давних пор

Доктор Шванц, гипнотизер.

Все болезни организма

Тайной силой гипнотизма,

Погрузив больного в сон,

Исцелял чудесно он.

Так лечил сей чародей

Слабость хуя и мудей,

Что бывал здоров в минуту

Самый злостный пациент.

Доктор Шванц в два-три момента,

Погружал в сон пациента

И внушал больному так,

Что стоял его елдак.

Шванц женат был. Его женка,

Миловидная бабенка,-

Весела, как мотылек,

Но слаба на передок.

Пров у Шванца был друг дома.

Многим роль эта знакома:

Посещал их часто, ну…

И, конечно, еб жену.

Знал ли Шванц об их скоблежке

И о том, что носит рожки?

Я могу сказать в ответ:

«Может — да, а может — нет».

Пров Фомич в своем недуге

Вспомнил о враче и друге

И не больше, как чрез час,

Был со Шванцем с глаз на глаз.

— Что у вас? — спросил тот тихо.

— Ах! Мой милый, невставиха.

Кляп хоть вовсе отрубай

И собакам отдавай.

Прову кресло Шванц подвинул,

Сморщил лоб и брови сдвинул,

Почесал в раздумьи нос

И так начал свой допрос:

— Не дрочили ли вы в детстве

Иль, быть может, в малолетстве,

Спавши с нянькой молодой,

Познакомились с пиздой?

Был ли ваш отец покойный,

Может, пьяница запойный?

Мне признайтесь — врач что поп, —

Не любитель ли вы жоп?

Пров Фомич засуетился,

Заклялся и забожился:

Пусть свидетельствует Бог,

Что он жоп терпеть не мог.

Коли он на жопу глянет,

У него и хуй не встанет.

— Ну-с, отлично, бесподобно,

А теперь ваш член подробно

Мы рассмотрим. — И вот Пров

Вынул хуй свой из штанов.

Доктор Шванц вздохнул и смолкнул,

Кляп его зачем-то щелкнул

И промолвил наконец:

— А ведь хуй-то ваш подлец!

Ну да мы его поправим,

Живо на ноги поставим.

Поглядите через час,

Он штаны порвет у вас.

Шванц вперил свой взор в больного,

Тот не вымолвил ни слова,

Клюнул носом, осовел,

Раз зевнул и захрапел.

Снится сон больному чудный,

Будто в зале многолюдной

Очутился как-то он,

И его со всех сторон

Окружают образины,

Но не дамы, не мужчины.

Гладки лица, без усов,

Нет ни глаз и нет носов.

Пара толстых глупых щек

И дыра как бы у жоп.

Пров напряг свое вниманье,

Разглядел их очертанье

И почувствовал озноб:

Он один средь сотни жоп!

Увидали жопы Прова

И, как гостя дорогого,

Окружив со всех сторон,

Отдали ему поклон.

А потом толпою шумной,

Будто в радости безумной,

Норовили за хуй дернуть,

В рот ему старались пернуть.

Они под нос ему срали,

Ловко с припердом скакали,

Испуская вонь и смрад,

Одним словом — сущий ад.

Жутко сделалося Прову,

И от шуму, гаму, реву,

Пациент что было сил

Вскрикнул и глаза открыл.

А над ним, с улыбкой злою,

Шванц склонялся и рукою

Тер виски больному он,

Чтоб прервать тяжелый сон.

— Поздравляю вас, мой милый, —

Молвил доктор, — с новой силой

Встанет хуй на радость вам

И в утеху милых дам.

Так он молвил, весь сияя,

К двери Прова провожая.

Сам он думал: «Жопоеб!

Чтоб ты мать твою уеб!»

Сидя у камина дома

За бутылкой доброй рома,

Пров мой весел, оживлен

И от хвори исцелен.

Вспоминая приключение,

Таню, Шванца, сновидение,

Отгадать старался он,

Что мог значить этот сон.

Патрикей уж в это время,

Притащив с двора дров бремя,

Стал укладывать их в ряд,

Оттопыривши свой зад.

Вдруг у Прова моментальной,

Силой роковой, фатальной,

Верьте, господа, не вру,

Хуй поднялся на слугу.

Овладела им тут похоть,

Начал он стонать и охать,

В руки взяв свою елду,

Он промолвил холую:

— Ты послушай-ка, мой верный,

Мой слуга нелицемерный,

Старикашка Патрикей,

Ты снимай штаны скорей!

За твою примерну службу,

За любовь ко мне и дружбу

Я по-барски награжу,

Тебе в жопу хуй вложу.

Патрикей, слуга покорный,

Видя барский хуй задорный,

Ни полслова не сказал,

Снял штаны и раком стал.