После освобождения специальная комиссия обследовала Максимир. Была произведена эксгумация части погребенных там жертв, заслушаны показания многих свидетелей.

Ниже приводится выдержка из протоколов, которая свидетельствует о том, какими методами уничтожались жертвы.

"…Способы ликвидации были различными. Жертвы душили проволокой, били деревянными палками, молотком или другими тупыми предметами по голове, убивали выстрелами из пистолета или ружья в затылок, залпом из двух-трех или четырех-шести выстрелов в грудь или в голову и другими способами".

Заключение в концентрационные лагеря в "НГХ" представляет особую главу этой трагической истории. И здесь Андрие Артукович внес свой максимальный вклад, создавая законы, разрабатывая планы и поручая их исполнение своим ставленникам: Эугену Кватернику, Мийо Бабичу и Векославу Лубуричу…

Организация лагерей и заточение в них "ненадежных и опасных лиц" предписывались законом от 23 ноября 1941 года и, подобно всем усташским "законам", легализовывавших уже совершенные преступления, этот закон был обнародован лишь после того, как усташские лагеря были созданы, а некоторые из них, такие, как Паг, Даница и Ядовно, в которых уничтожено несколько тысяч мужчин, женщин и детей, уже были ликвидированы.

В соответствии со статьей 1 упомянутого закона, создание лагерей находилось в компетенции усташской службы надзора, а по статье 3 "Решения о принудительном направлении в лагеря" вопрос о сроках пребывания в них, о режиме содержания узников решался усташскими полицейскими управлениями, являвшимися составной частью усташской надзорной службы. Против решения усташского полицейского управления не имелось юридической защиты, его нельзя было обжаловать в административном суде.

Решение о заключении в лагеря, которое означало, как правило, мучительную смерть, принималось не судом и не каким-либо органом власти, а усташской, чаще всего местной территориальной организацией. Но и этого "порядка" усташи не придерживались, все их инстанции, да и отдельные усташи по своей воле отправляли безвинных людей в лагеря.

В соответствии со статьей 2 того же закона, длительность пребывания в концентрационных лагерях не могла быть меньше трех месяцев и не должна превышать трех лет. Однако и этой своей установки усташи не соблюдали. Из "Положений о принудительном пребывании в лагерях", найденных в архиве усташского полицейского управления города Винковци, следует, что евреев отправляли в лагеря на пять лет, а то и без указания определенного срока.

Вместо тех лагерей, которые перестали существовать еще летом 1941 года, были созданы так называемые женские лагеря в Лобограде и Джаково, смешанные лагеря в Ясеноваце и Стара-Градишке. Лагерь в Тенье возле Осиека первоначально функционировал как гетто, а затем использовался как концентрационный лагерь для евреев из Осиека и близлежащих населенных пунктов. Лагерь в Яске был детским… Лагеря в Лобограде, Джаково и Тенье были ликвидированы в 1942 году. Кроме вышеназванных, имелся еще лагерь в Крушчице.

Первым законом, принятым в "НГХ", был Закон о гражданстве от 30 апреля 1941 года. Затем последовали другие законы, в соответствии с которыми все граждане неарийцы были поставлены вне закона. Упомянутый закон различал два вида гражданства: собственно гражданство и принадлежность к государству. Гражданином могло быть только лицо арийского происхождения.

30 апреля 1941 года были приняты также Закон о расовой принадлежности и Закон о защите арийской крови и чести хорватского народа. В соответствии с первым законом предусматривалось создание управления по политическим вопросам, которому вменялось в обязанность "принимать решения по всем сомнительным случаям расовой принадлежности".

Вторым законом запрещались заключение браков между "арийцами" и "неарийцами", внебрачные связи мужчины "неарийской" крови с женщиной "арийского" происхождения (за нарушение этого предписания применялась смертная казнь), работа женщин "арийского" происхождения моложе 45 лет в качестве домработниц в семьях "неарийцев", вывешивание хорватских флагов, а также использование национальных цветов и эмблем евреями. Объявлялись недействительными все изменения фамилий евреев, осуществленные после 1 декабря 1918 года, предписывалось восстановить их в первоначальном виде.

Закон о защите национальной арийской культуры хорватского народа от 4 июня 1941 года запрещал "неарийцам какое-либо участие в работе общественных, молодежных, спортивных и культурных организаций и учреждений хорватского народа, а также в литературной и журналистской деятельности, в сфере живописи, музыки, архитектуры, театра, кино".

Применялись и такие меры, которые не могли быть включены ни в какие законы, в том числе и усташские. Например, "чистки". Они широко использовались и предполагали безжалостное истребление всех – от грудных детей и женщин до немощных стариков. В подтверждение приводим два документа – один из немецких архивов, второй – из домобранских, а также свидетельские показания лиц, чудом спасшихся после проводившихся усташами чисток.

Положение в районе Баня-Луки.

6 февраля 1942 года в окрестностях Баня-Луки произошла страшная бойня, которую учинил усташский батальон капитана Зелича.

Село Дракуличи было окружено усташами, и все его сербское население, независимо от возраста и пола, было расстреляно или вырезано.

То же самое произошло 7 февраля 1942 года в селе Мотика, где были вырезаны все жители, от грудных детей до стариков.

9 февраля 1942 года в селе Сарговац также была учинена бойня.

Одна из свидетельниц, католичка, рассказала, что только в одной школе было убито 53 ученика. Она также сказала, что видела, как проткнули штыком и застрелили годовалого ребенка.

Усташский поручик Татек на следующий день хвастался перед друзьями, что он собственноручно отправил на тот свет 1500 человек. Как стало известно, за день до этой бойни в монастыре Петришевац возле Баня-Луки состоялось совещание, на котором присутствовали д-р Виктор Тучич, бывший жупан (начальник жупании – области, округа), д-р Стилинович, председатель окружного суда Баня-Луки, несколько священников, среди которых был и священник Филипович, который принял участие в состоявшейся после этого бойне.

Приказ православному населению перейти в католическую веру.

Письменного приказа на этот счет д-ра Саболича, жупана окружной жупании Босански-Брода, не было. Но в соответствии с единодушными показаниями официальных лиц события развивались таким образом: католический священник из Босански-Брода Стефан Кочич при содействии усташей развернул в общинах своего церковного прихода активную агитацию за переход в католическую веру, затем к этой агитации присоединились священник из Брусницы, работники организаций "Хорватский дом" в Босански-Броде. Даже окружная жупания советовала людям перейти в католическую веру, мотивируя это тем, что в этом случае они будут пользоваться покровительством государства и усташей. Тем самым они доказали бы, что являются не сербами, а верными сторонниками хорватского государства. Люди, которые противились этому, бесследно исчезали или за "антигосударственную" деятельность отправлялись усташами в концентрационные лагеря, а их имущество конфисковывалось. Таким образом оказывалось мощное давление на население. Создавалось впечатление, будто бы оно добровольно в массовом порядке высказывается за переход в другую веру. Итак, хотя соответствующего письменного распоряжения и не было, поставленная цель – заставить население изменить свою веру – была достигнута. Так, в воскресенье 11 октября 1942 года была проведена торжественная церемония крещения почти всех жителей села Лиесце, что возле Босански-Брода, в католической церкви города. Затем был устроен торжественный обед в "Хорватском доме", в котором приняли участие два заместителя жупана. Один из них, Милошич, произнес речь. В числе других ораторов были секретарь "Хорватского дома", комендант усташского лагеря в Босански-Броде Драго Кламочак и католический священник.