- Ты что удумала? – спросил он, пытаясь меня остановить. И преуспел без малейших усилий.

- Мне нужно домой.

- Тебе нужно отлежаться.

- Дядя Боб, ты же знаешь, как быстро я исцеляюсь. А дома будет еще быстрее. Мне нужно отсюда выбраться. Я здесь уже недели две торчу.

- Милая, ты здесь всего два дня.

- Серьезно? – опешила я. – А как будто целую вечность и еще немножко.

- Чарли, давай сначала поговорим с врачом. У него очередной обход где-то через час.

Тяжело вздохнув, я легла на подушку. Рот приоткрылся в безмолвном крике боли, которая пронзала каждую молекулу во мне. Я крепко стиснула зубы, потому что кричать молча тоже больно. Черт возьми, меня бесят пытки. Бесит недоверие Рейеса. Но больше всего меня бесит, что из-за меня убивают моих друзей.

- Дядя Боб, я его убила. – Я закрыла лицо рукой, чтобы дядя Боб не видел, какая я жалкая.

- Чарли, - отозвался он, и его голос звучал незаслуженно мягко, - в этом нет твоей вины.

- Еще как есть. Одна я и виновата. Может быть, папа был прав, и мне нужно было стать сантехником.

- Твой папа хотел, чтобы ты стала сантехником?

- Нет, - ответила я, успев вдохнуть между рыданиями, - он хотел, чтобы я бросила свое дело.

- Знаю. Но, вообще-то, он сам тебя в это втянул, так что мне сложно с ним согласиться. – В голос Диби просочились жесткие нотки, и я заморгала сквозь слезы, чтобы он не расплывался у меня перед глазами.

- Я не хочу, чтобы ты на него злился.

Он улыбнулся:

- Я и не злюсь, милая. Однако он втравливает тебя во все это, ты помогаешь ему раскрывать дело за делом, а когда приходит пора повесить значок на стену, он вдруг решает, что для тебя это слишком опасно? И вот я думаю, не потому ли он ушел на пенсию.

Я икнула от слез.

- Ты о чем?

- Он ушел на пенсию раньше, чем все ожидали. Думаю, он пожалел, что так тебя использовал. Но в чем бы ни было дело, я с ним поговорю. Не волнуйся об этом.

Чуть позже пришел доктор и спорил с нами добрых полчаса, но мы с дядей Бобом победили. Меня отпустили на свой страх и риск.

- Куда это ты собралась?

Я глянула на вошедшего папу. Дядя Боб помогал мне обуть шлепанцы, а Куки вытаскивала из шкафа халат.

- Привет, пап. Мне уже разрешили подниматься и ходить. Спятили, наверно. Явно понятия не имеют, как я опасна для общества. – Уже посреди этого словесного излияния я заметила, что папа выглядит расстроенным. – Что случилось? – спросила я, глядя, как он хмурится на меня и Диби.

Дядя Боб выпрямился:

- Лиланд, она хочет домой.

- Ты постоянно ее поощряешь, и что в итоге? Один человек погиб, а она в больнице, после того как ее чуть не запытали до смерти. Опять.

- Сейчас не время это обсуждать.

- Как раз сейчас самое время. Она никого не слушает, даже собственного врача. – От гнева папина аура потрескивала. – Вот, - сказал он, жестом показывая на оборудование вокруг койки, а я сидела на краю, борясь с пульсирующей в ноге и руке болью, - вот о чем я говорю.

Спорить с ним не было сил. Боль высасывала из меня энергию быстрее, чем организм ее накапливал. Пришла Джемма с огромными от беспокойства глазами. Стало ясно: одним папиным гневом мы точно не обойдемся.

- Я пыталась его отговорить, Чарли.

- А зачем? – Он повернулся к ней, сердито стиснув челюсти. Никогда я таким папу не видела. Он всегда был само спокойствие. – Чтобы каждую неделю она попадала в больницу? Этого ты хочешь для нее?

- Пап, я хочу, чтобы она была счастлива. Она любит свою работу. И отлично с ней справляется. Мы не вправе лезть в ее жизнь.

Папа отвернулся от Джеммы, как будто испытывал отвращение. Только я задалась вопросом, куда делась Дениз, моя мачеха родом из ада, как увидела ее в коридоре. У нее на лице так и читалась озабоченность. Она подняла глаза, когда мимо прошагали два офицера и вошли в палату. Только подумайте! Одним из них, конечно же, оказался Оуэн Вон, и я сразу вспомнила, что беда не приходит одна.

- Шарлотта Дэвидсон? – спросил у меня офицер, которого я не знала, и который никогда не пытался меня убить.

- Папа, - настаивала Джемма, - подумай, что ты делаешь.

- Это она, - сказал Вон как будто нехотя.

- Ты что творишь, Лиланд? – вмешался дядя Боб, и голос его был грубым от подозрительности.

- То, что должен был сделать давным-давно.

- Мисс Дэвидсон, - начал офицер, - вы арестованы за пособничество сбежавшему заключенному и препятствие правосудию в деле его поимки и взятия под стражу.

У меня отвисла челюсть до самого пола. Я переводила взгляд с папы на копов и обратно.

- Папа, прошу тебя, - не унималась Джемма.

- Учитывая состояние вашего здоровья, мы просим вас явиться в участок в течение следующей недели для совершения официального ареста. Ваша лицензия частного детектива временно отозвана вместе с правами и полномочиями, которые она дает, пока следствие не выяснит степень вашей причастности к побегу Рейеса Фэрроу и его дальнейшему укрывательству от закона.

Он договорил, и во мне не осталось воздуха. Я сидела в ошеломленной, опустошенной тишине. Это сделал мой отец. Единственный человек, на которого я могла положиться, пока не повзрослела. Моя скала.

Под перезвон капель воды из проржавевшего крана я впала в некое подобие транса, отчего все вокруг казалось нереальным. Я слышала, как яростно ругаются папа и дядя Боб, как туда-сюда снуют медсестры, слышала тихие успокаивающие голоса Джеммы и Куки, которые пытались со мной поговорить. Но мой мир тонул в красной мути. Папа. Рейес. Нейтан Йост. Эрл Уокер. Вполне достаточно, чтобы разозлить девушку.

Должно быть, вспышка раздражения, вмиг достигшая апогея, каким-то образом вызвала Рейеса. Закутанный в развевающийся плащ, он стоял и переводил взгляд с ругающихся на меня и обратно. Кого-кого, а его мне видеть совсем не хотелось. Мне хотелось его наказать. Потому что я уже насмотрелась на предательства, обманы и убийства.

- Рейазиэль, - прошептала я себе под нос, намереваясь отослать его к чертям собачьим в его же тело, но в ту же секунду он оказался передо мной.

- Не смей, - раздалось его низкое рычание.

Я зло посмотрела на него:

- А ты не смей мной командовать.

Он опустил капюшон, и поразительно красивое лицо оказалось в каких-то сантиметрах от меня.

- Значит, придумала мне наказание? Будешь освобождать меня, когда я тебе нужен, и снова связывать, когда нет? – Он наклонился так близко, что я чувствовала запах молний и грозы, бушующей в нем, сырой аромат земли, с которой от солнечного тепла испаряется роса. – Раз так, то иди ты на хрен.

Меня всю трясло. Искры ярости вспыхнули диким пламенем, затопившим меня изнутри и рождавшим такую энергию, что она полилась через край. Короче говоря, я пришла в бешенство.

- Что это? – спросил кто-то рядом.

Я посмотрела на людей и сама почувствовала, как во взгляде у меня сквозит любопытство. Все вокруг похватались за мебель, за дверные ручки, друг за друга… лишь бы не упасть. Дядя Боб бросился ко мне, но споткнулся по пути. Он знал. Каким-то образом он… догадался.

Оказавшись рядом, он взял меня за подбородок:

- Чарли…

Над головой мигали лампы. Каскадом сыпались искры. Из коридора слышались крики.

- Чарли, милая, остановись.

В поле зрения появилась Куки. С огромными от страха глазами она схватилась за тележку с оборудованием.

- Чарли, - снова сказал дядя Боб. Его голос был таким мягким, таким успокаивающим, что в мгновение ока вернул меня к реальности. Он был прямо передо мной, а я снова ощущала собственные плоть и кости.

С трудом я заставила себя успокоиться и стала делать глубокие вдохи и медленные выдохи, стараясь контролировать рвущиеся из меня потоки энергии.

По коридору носилось эхо криков и воплей. Люди пытались прийти в себя. Мониторы и приборы попадали на пол. С потолка на проводах свисали лампы и светильники.

На меня смотрел папа. Он тоже все понял.