— Спокойно! — прошептал бросившийся к ней Пильгрим. Он выхватил из ее рук мальчика и прижал острие кинжала к его горлу. — Если вы закричите — то жизнь вашего сына в ту же минуту оборвется! Можете мне поверить, что я не бросаю слов на ветер!

Смертельно побледневшая Катрин широко раскрытыми от ужаса глазами смотрела на кончик кинжала, коснувшийся бьющейся артерии.

— Одевайтесь! — приказал Пильгрим, зажимая плачущему мальчику рот. — Вы поедете со мной.

— Куда? — пересохшими губами прошептала графиня.

— Не задавайте лишних вопросов. Я гарантирую жизнь и вам, и вашему сыну. Поторопитесь, время не ждет!

Послушная его воле, Катрин набросила на плечи плащ, обулась в легкие туфли, незаметно спрятав в складках маленький нож — подарок султана Юсуфа.

— Я готова, — произнесла она.

— Идите вперед, — потребовал Пильгрим, любуясь ее станом. Сейчас, смертельно напуганная, она еще больше возбуждала его страсть. Выйдя в коридор и наткнувшись на мертвого, преданного старика-евнуха, Катрин вновь вскрикнула. Ненависть к убийце Пильгриму обожгла ее.

— Ничего, ничего, — проворчал сзади лже-рыцарь. — Он сам напоролся на кинжал. Не надо быть таким заботливым охранником. Спал бы себе тихо и ничего не случилось.

— Вас покарает небо! — обернулась к нему Катрин.

— Оно меня столько раз карало, — рассмеялся Пильгрим, — что я становился с каждым разом все здоровее и здоровее. Не оглядывайтесь!

Пройдя через сад, они вышли из калитки и направились к ждущим неподалеку лошадям. Катрин и ее сына усадили в повозку и приказали лечь на дно, накрывшись покрывалом. Пильгрим и трое мамлюков вскочили на лошадей и неторопливо поехали на северо-запад, где на окраине Каира находился его дом и где все было готово к брачной ночи. Но на полпути к нему Пильгрим остановил коня, словно вспомнив о чем-то.

— Джаба! — попросил он одного из наемников-мамлюков. — Вернись назад и вытащи из флигеля труп Сандро. Нехорошо, если утром его обнаружат слуги посла — его могут опознать. Брось его в канаву.

— Слушаюсь, господин! — произнес мамлюк и понесся обратно.

Между тем, всхлипывания мальчика, когда Пильгрим тащил его через сад, разбудили Джана, всегда спавшего словно чуткая лесная рысь. Он открыл щелочки глаз и прислушался. Затем осторожно встал и прокрался к флигелю. Заглянув в распахнутую дверь, он увидел два, освещенные луной, трупа. Цокнув языком, китаец повернулся и поспешил к беседке, где тотчас же разбудил обоих рыцарей. Путаясь в длинных юбках, князь Гораджич и Агуциор побежали к месту трагедии, сжимая в руках кинжалы. Случилось самое худшее, чего опасался Милан Гораджич: графиня Катрин де Монморанси и ее маленький сын исчезли.

— Это работа Пильгрима! — в отчаянье проговорил князь, вонзив кинжал в подушку и пуская по комнате перья. — Мне следовало это предвидеть!

— Мы не можем оставить ее в беде, — произнес Агуциор. — Если бы знать, куда увез ее. этот негодяй?

Джан остановил его, приложив палец к губам и показывая другой рукой в окно; его чуткий слух уловил шаги по дорожке.

— Кажется, к нам гости, — прошептал Агуциор, выскальзывая в коридор. За ним последовал Гораджич, прихватив скомканное покрывало и свертывая его в жгут.

Лишь только мамлюк Джаба ухватил за ноги своего мертвого товарища, как на горле его стянулся узел, и он влетел в комнату, распластавшись на полу. Усевшись на него верхом, Гораджич еще крепче стянул концы покрывала. Затем ослабил захват и дал мамлюку немного подышать воздухом и прийти в себя.

— Где Пильгрим? — проговорил он, наклоняя свое лицо к Джабе.

— Настоящий мамлюк никогда не будет предателем, — делая судорожные глотки, выдавил из себя Джаба. Гораджич снова затянул узел: на сей раз надолго.

— Где Пильгрим? — повторил он, хлопая мамлюка по щекам.

— В загородном доме, — ожил «настоящий» мамлюк. — Я покажу вам дорогу.

— Графиня и ее сын с ним? — спросил Агуциор.

— Естественно, — сознался Джаба.

— Говори точнее — где находится дом, — потребовал Гораджич.

Выслушав подробное описание, князь взглянул на Агуциора.

— Времени терять нельзя, — сказал он. — Поступим так: я переоденусь в платье этого мерзавца, мы с Джаном сядем на его лошадь и поедем вперед, а вы, Рихард, поторопитесь за нами.

— Что будем делать с ним? — Агуциор указал на помертвевшего от страха мамлюка.

— Свяжем и оставим здесь, во флигеле. Пусть слуги султана узнают, кто похитил графиню и убил бедного Бензуфа. Думаю, на этом карьера Пильгрима закончится. Как, надеюсь, и его поганая жизнь, — и князь начал переодеваться в третий раз за сутки. Через некоторое время, он и сидящий сзади Джан, мчались по указанному адресу.

Возле дома Пильгрима, за крышей которого угадывались треугольные очертания величественных пирамид, прогуливался сонный мамлюк. Увидев прикрывавшего рукавом лицо Гораджича и миниатюрную женщину на седле сзади, он удивленно присвистнул.

— Кого это ты приволок, Джаба? — крикнул он. — Персиянку?

— Нет, одного никудышного китайца, — ответил Гораджич, соскакивая с коня и нанося мамлюку сильнейший удар в нос. — Тебе он не понравится, — добавил он успокоившемуся охраннику. — Пойдем в дом, Джан! Придется и тебе потрудиться, хватит кататься.

Гораджич громко забарабанил в ворота.

— Открывайте! — заорал он. — Сонные тетери! Это я, Джаба!

— Чего вопишь? — послышался чей-то недовольный голос и ворота начали отворяться.

— Да тут приятель наш упал и не шевелится: может с ним что случилось?

Вышедший из дома мамлюк, посмотрел на лежащего на земле и… через секунду улегся рядышком.

Гораджич и Джан вошли в дом, оглядываясь по сторонам.

— Вырубай всех подряд, — сказал князь китайцу. — В этом осином гнезде хороших людей нет.

— Хорошо, — согласился Джан, тотчас же выполняя его просьбу, увидев вышедшего на шум охранника. Падение его тела привлекло из спальни еще двоих мамлюков, полуодетых, но с мечами в руках. В высоком прыжке, обеими ногами Джан нанес им четкие удары в височную область. И тут, словно горох из сита, со всех сторон стали сыпаться просыпающиеся наемники, еще не сразу осознавшие — что случилось и кто на них напал? Некоторых из них Гораджич проткнул мечом, одолженным у Джабы, а остальных оставил для Джана. Он даже не стал смотреть, как китаец расправляется с ними, поспешив по лестнице вверх, на второй этаж.

В это время, в спальне Пильгрима, хозяин дома в разорванной на груди рубашке, с пылающими глазами и лицом оцарапанным ногтями Катрин, пытался овладеть графиней. Он сбил ее ударом кулака на диван и начал срывать одежду, исступленно выкрикивая проклятия в ее адрес.

— Потом я отдам тебя на растерзание своим мамлюкам! — хрипел Пильгрим, разрывая шелковую ткань и впиваясь зубами в грудь Катрин; с всклокоченными волосами, безумным взглядом он походил на демона, неудержимого в своей страсти. Он не слышал шума внизу, как не услышал и распахнувшуюся позади дверь. Но прежде, чем князь Гораджич успел занести меч, Катрин слабеющей рукой нащупала спрятанный кинжал и вонзила его в грудь Пильгрима. Тот отпрянул, схватившись рукой за рану, и с изумлением посмотрел на пылающее лицо пленницы.

— Дрянь! — прошептали его губы, и Пильгрим опрокинулся навзничь.

— Кажется, вы сами успели себя защитить! — кинулся к графине Гораджич; она билась в истерике, судорожно рыдая, цепляясь за него руками.

— Нет! Нет!.. — повторяла она одно только слово.

— Успокойтесь, — ласково произнес князь, прикрывая ее обнаженные плечи своим плащом мамлюка. — Все позади. Негодяй мертв.

Он осмотрелся в комнате, ища какой-нибудь графин с водой, но кроме вина на столике ничего не обнаружил.

— Выпейте это! — налил он в кубок вина и протянул графине. Почти силой он заставил ее выпить.

— Ну вот, вот, хорошо! — сказал Милан, поглаживая ее белокурую голову. — А где ваш сын?

— Он… запер его… в соседней комнате, — с трудом произнесла графиня; зубы ее стучали о край кубка.