— Вы мне льстите! — с ненавистью ответил Беф-Цур, чьи кулаки, способные пробить стену, периодически сжимались. — Ладно, у меня есть на примете такой человек. Он промышляет разбоем в районе Триполи. Зовут его — Этьен Лабе. Он оказывает мне кое-какие мелкие услуги.

— Отправляйтесь и разыщите его.

— И что я должен ему сказать?

— Что его ждет великое будущее, — усмехнулся Бер. — В виде виселицы, если он не прекратит свое ремесло. А короче: берите его за шиворот и тащите в Цезарию, под крылышко к Шартье-Гримасе, не скупитесь на деньги и обещания. Там я встречу его и расскажу, что надо делать.

— А что надо делать? — спросил Беф-Цур. Ломбардец вздохнул.

— Ваш разбойник станет главой мыльного рыцарского ордена, который посеет ужас и отвращение у всех благочестивых католиков. Он станет великим магистром ордена ублюдков и дураков, но цели и задачи, провозглашенные им будут самые возвышенные и благородные, которые так нравятся гоям. Хотя сам Лабе не должен знать об истинных замыслах.

— И как же будет называться сей Орден?

— Орден тамплиеров, — коротко ответил Бер. Юдифь рассмеялась, глядя на удивленного Беф-Цура. — Да, да, — подтвердил ломбардец. — Где одни тамплиеры, там могут быть и другие; где один Гуго де Пейн, там будет и второй. И этот второй станет отражать поступки первого, словно в кривом зеркале. Впрочем, я слышал, что он уже убит под Син-аль-Набром, хотя это и не важно.

— Жаль, если так, — заметила Юдифь. — Мне нравился этот рыцарь.

— Я найду для вас ему замену.

После нескольких дней поисков, Беф-Цур наконец-то наткнулся на логово Этьена Лабе, как раз тогда, когда тот вернулся с новой добычей: баронессой Левенкур и ее спутником. Уединившись вместе с главарем разбойников, Беф-Цур коротко рассказал ему о заманчивом предложении начать новую жизнь в Цезарии, облеченную почетом и деньгами. Глядя на прыгающие от радости глаза Этьена Лабе, можно было даже не спрашивать его согласия. Но осторожный Беф-Цур все же спросил:

— Дать вам время на раздумье?

— Нет! — почти заорал Лабе, боясь поверить в свалившееся на него счастье. — Едем немедленно!

— Хорошо, — улыбнулся Беф-Цур. — Тогда отпускайте своих людей — они нам не понадобятся, их рожи будут только мешать. Или еще лучше: уйдем незаметно, не прощаясь…

— Ах, да! — воскликнул Лабе. — У меня же там сидит одна парочка, за которых можно получить неплохой выкуп. Как с ними быть? Не оставлять же их моим мерзавцам?

— Прирежьте, если вам так жалко поделиться со своими близкими, — посоветовал Беф-Цур, вставая. — Я буду ждать вас на развилке у трех дубов. Через час.

— По рукам! — ответил разбойник, обдумывая, что же сделать со своими пленниками? Ему страшно не хотелось упускать из рук столь лакомую добычу.

А в запертой комнате византийская принцесса смотрела на мечущегося от стенки к стенке Ренэ Алансона, прислушиваясь к пировавшим неподалеку разбойникам.

— Перестаньте! — попросила наконец она. — В глазах рябит.

— Дорогая Анна! — бросился перед ней на колени Алансон. — Умоляю вас, скажите лишь одно слово: да или нет?

— Нет, — произнесла принцесса. — Поскольку вижу по вашим глазам, что вы снова намерены заговорить о любви.

— Да, да! — воскликнул Ренэ. — Только любовь — это божественное чувство, воспетое Вергилием, может спасти нас!

— Каким же образом?

— Сила любви безгранична! — туманно пояснил Ренэ. — Обещайте, что вы выйдете за меня замуж — и мы выберемся отсюда.

— Но как?

— Сначала обещайте, — капризно попросил изнеженный рыцарь.

— Сначала ответьте, — упрямо возразила Анна. За долгие годы она привыкла к своему постоянному спутнику и поклоннику, но не представляла его в роли своего мужа.

— Нет, обещайте!

— Подите вон, — устало попросила принцесса. Рыцарь уныло ткнулся в запертую дверь.

— Как же! — пробормотал он. — И рад бы — да не могу… Ну хорошо, — вновь повернулся он к принцессы. — Скажем разбойникам, что мы — муж и жена, молодожены, влюбленные, и тогда они обязательно отпустят одного из нас за выкупом. А так никто из нас не покинет этой комнаты. И мы будем сидеть здесь до мартовских календ, рассылая письма своим поверенным. Соглашайтесь, время не ждет.

— Логично, — подумав, ответила Анна. — Но даже понарошку я не желаю быть вашей женой.

— И тем не менее, это единственный выход.

— Но почему не сказать, что мы — брат и сестра?

— Потому что… потому, — невразумительно отозвался Ренэ.

В это время замок в двери заскрежетал и она распахнулась. В комнату вошел Этьен Лабе, держа наготове острый и длинный кинжал. Он решил последовать совету Беф-Цура и избавиться от пленников. Вернее, сначала — от мужчины, а девушку — увезти с собой, и… договориться о выкупе наедине.

— Собирайтесь! — хмуро сказал он принцессе. — Мы переезжаем в другое место. Более… безопасное. А вы — остаетесь.

— Позвольте! — возмутился Ренэ Алансон. — Мы — супруги, нас нельзя разлучать!

— Можно, — криво усмехнулся Лабе, боком приближаясь к нему. Но лишь только он повернулся к Анне Комнин спиной, как она пружинисто вскочила с места и обрушила на голову разбойника кувшин с водой.

— О, дьявол! — взревел Лабе, наваливаясь по инерции на Ренэ. Кровь полилась по шее и плечам, но он не потерял сознание, крепко сжимая кинжал и пытаясь пронзить грудь француза. — Стерва! Мерзавка! — площадно ругался он, повернувшись к византийской принцессе. Ренэ схватил колченогий стул и ударил им по спине разбойника. Лабе рухнул на колени и, перекатившись по полу, пошатываясь, поднялся возле двери. Глаза его яростно горели, а кинжал угрожающе выставлен вперед. Подойти к нему было невозможно.

— Сейчас вас прикончат! — пообещал он, отступая за порог. — Я заставлю вас жрать конское дерьмо!

Дверь за ним захлопнулась, щелкнул замок и тяжелые шаги стали удаляться. Прошло несколько напряженных минут. Тяжело дыша, Анна Комнин взглянула на Алансона.

— Кажется, нам конец, — произнесла она тихо.

— И все равно я люблю вас, — отозвался он, продолжая держать в руках обломки стула. Впервые принцесса взглянула на него не так, как раньше, — без того постоянного пренебрежения и насмешки. Она наконец-то поверила, что этот рыцарь действительно искренно любит ее.

— Мне очень жаль, — грустно сказала она. — Я была уверена, что он хочет убить вас. Но теперь мой лексикон пополнился новыми словами. Правда, ненадолго.

Внимание их привлек раздавшийся шум за стенами комнаты, крики, бряцанье оружия. Они были уверены, что главарь ведет сюда своих разбойников и приготовились достойно встретить смерть. Руки их инстинктивно переплелись, и Анна Комнин в неожиданном порыве прижалась к плечу Ренэ, а он поднял над собой обломок стула, надеясь проломить голову первому, кто войдет сюда. Шум и топот в соседних комнатах, коридоре и вокруг дома усиливался. Похоже было, что идет какая-то схватка. Уже слышались стоны раненых, ржанье лошадей…

Этьен Лабе, выскочивший из своей комнаты, где он упаковывал в холщовый мешок золото и драгоценности, награбленные за последнее время, подбежал к окошку и высунул наружу голову. С первого же взгляда ему все стало ясно: дом был окружен всадниками и спешившимися людьми в белых плащах с восьмиконечными красными крестами, его часовые обезоружены, а внутри здания уже шел бой. Лабе узнал худощавого рыцаря, командовавшего нападавшими. На его пощаду рассчитывать главарю разбойников было бы напрасно: у них были старые счеты.

— Вот, дьявол! — пробормотал Лабе, юркнув по узкой лестнице в мансарду. Прижимая драгоценный мешок к груди, он выбрался на крышу и побежал по кровле; достигнув ее конца, Лабе перепрыгнул на конек сарая, а оттуда — перескочил на крышу конюшни. Спустившись вниз, он вспрыгнул на первую попавшуюся лошадь и, настегивая ее, помчался по лесной дороге к условленному месту встречи с Беф-Цуром.

Дверь в запертую комнату с грохотом сорвалась с петель и появившийся худощавый рыцарь, ловко увернувшись от стула Ренэ Алансона, влетел внутрь.