Через месяц после этого памятного дня командир дивизии приколол на грудь старшине Дерябину орден Славы 2-й степени.
«В боях при выходе на границу, — написано в наградном листе, — старшина Дерябин первый поднялся в атаку. Его примеру последовали другие. Достигли траншей противника и вступили с ним в бой. Сбоку заработал вражеский пулемет, он прижал роту к земле. Из ружья его нельзя было поразить. Тогда старшина пополз туда и бросил гранату. В том бою он был ранен, но не ушел с поля боя…»
В эти дни Степан Александрович был принят в ряды партии.
По земному шару твердой поступью шагал победоносный апрель 1945 года. Раненый фашистский зверь яростно сопротивлялся. Батальон расположился в фольварке Кильгиз, оседлав шоссейную дорогу Кенигсберг — Линдудт.
Стояла теплая весенняя ночь. Солдаты отдыхали. Лишь дозорные, не смыкая глаз, зорко всматривались в темноту ночи, чутко прислушиваясь к шорохам. Неожиданно послышался рокот моторов. Поднятый по тревоге батальон занял круговую оборону. Два «фердинанда» шли прямо на позиции отделения старшины Дерябина, а два во главе с «тигром» направились в обход. Гитлеровцы, видимо, решили окружить батальон и уничтожить.
Приготовив связки гранат, Степан Дерябин зорко следил за самоходными пушками. Когда «фердинанд» обходил сваленное дерево, метким броском подорвал его. Вторую пушку расстрелял киевлянин, черноусый солдат Николай Подкидыш. Из лощины в это время выползли еще два «фердинанда» и стремительно понеслись на бронебойщиков. Степан пополз по кювету навстречу грозной пушке. «Фердинанд», не подозревая опасности, стремительно шел по шоссе. Как только пушка поравнялась со Степаном, он быстро вскочил и бросил гранату. Послышался оглушительный взрыв боекомплекта пушки. Дерябина ударило о землю. Пересиливая боль, он подполз к противотанковому ружью. Его товарищи были убиты. Степан выстрелил в приближавшийся танк. «Тигр» продолжал двигаться. Степан еще сделал выстрел и услышал грохот разрыва: это подоспевшие автоматчики швырнули под гусеницу танка две связки гранат. Тотчас откинулся верхний люк. Гитлеровцы стали удирать. Но меткие очереди наших автоматчиков нагнали их.
В горячке боя Степан не заметил, что расчет противотанкового ружья, что прикрывал фольварк со стороны Кенигсберга, погиб, а «фердинанд» безнаказанно продвигался вперед. Обнаружив опасность с тыла, Степан крикнул солдату Подкидышу:
— Коля, следи тут, а я попытаюсь заткнуть глотку вон тому!
«Фердинанд» шел медленно, пристально присматриваясь к целям. И после каждого его выстрела умолкал то пулемет, то автомат. Стиснув зубы, Степан быстро полз навстречу грозной пушке. А когда закованное в броню орудие подошло к нему, он со всего размаху швырнул под гусеницу противотанковую гранату. Лишившись поддержки артиллерии, гитлеровцы поспешно отступили.
В этом бою старшина Дерябин лично уничтожил шесть гитлеровцев, два «фердинанда» и взял в плен 12 немецких солдат.
За подвиг у фольварка Кильгиз Степан Александрович Дерябин и был удостоен ордена Славы 1-й степени. Так скромный труженик войны стал полным кавалером ордена Славы.
КАВАЛЕР ПОЛНОГО БАНТА
Стоял август 1941 года. Кавалерийский полк, где наводчиком в батарее служил Андрей Жиленков, уральский паренек из села Писклово Еткульского района Челябинской области, стремительным маршем приближался к передовой. Навстречу тревожно поскрипывали колесами километровые обозы беженцев, понуро брели толпы людей, жалобно мычали и блеяли истомленные длительным переходом голодные гурты скота. В воздухе кружились самолеты с черными крестами на плоскостях. Клубящийся дым от разрывов бомб стлался над лесом. Все это нестерпимой болью отзывалось в сердце солдата.
Свой первый бой Андрей Жиленков принял на дальних подступах к Новгороду. Полк занял оборону на обширном скошенном поле. За ночь конники окопались, установили пулеметы и минометы, замаскировали пушки, отвели лошадей в укрытия. А утром, чуть свет, показались вражеские танки, за ними автоматчики.
Навалившись грудью на щиток замаскированной в ракитнике пушки, Жиленков пристально смотрел на врата. «Почему нет команды стрелять? — со страхом думал он. — Почему наша передовая молчит?» И вдруг от окопа к окопу, от пушки к пушке передался приказ: «Пропустить танки в тыл, пехоту отрезать и уничтожить!»
Твердые слова командира вселили уверенность. Андрей припал глазом к панораме. Дал пристрелочный — перелет. Сделал поправку, ударил осколочным. Металлический град посыпался на немецкие цепи. Враг попятился. Приподнявшись над щитком, Жиленков увидел пять пылающих вражеских танков, а по скошенному полю удирали фашисты, оставляя убитых, раненых.
Потом был бой у стен древнего русского города Новгорода. Чадили десятки вражеских танков, много полегло от огня наших пушек и пулеметов гитлеровцев. Стойко держались советские пехотинцы и конники, храбро сражались танкисты и летчики, по пришлось отступить.
В терзающих душу думах тянулись дни и ночи 1941 года. Сердца воинов душили невыплаканные слезы, крепло ожесточение и лютая ненависть к захватчикам.
Не одну сотню километров шел фронтовыми дорогами Андрей Жиленков, храбро сражаясь с врагом. На подступах к станции Кириши Андрей был тяжело ранен. Обессилев, он припал грудью к гриве коня. Почуяв неладное с всадником, его верный друг — боевой конь перешел с галопа на рысь, свернул в молодой сосняк и мелкими, осторожными шажками вынес своего хозяина с поля боя.
Долго лежал Андрей в госпитале, и только в январе 1943 года попал в 122-й конноартиллерийский полк. Здесь он встретил своих эскадронцев, а среди них и односельчанина Алексея Гавриловича Власова. Встретились они, как родные братья, да так и не расставались до конца войны. А дорога была длинная. 122-й артиллерийский полк шел в боевых порядках пехоты, уничтожая живую силу противника и огневые точки. Здесь в освобожденных селах и городах Андрею Жиленкову впервые довелось увидеть слезы радости людей, спасенных из фашистской неволи.
На левом лесистом берегу реки Шелонь, там, где когда-то было село, которое угадывалось по обгорелым трубам, торчащим из-под сугробов снега, да холмикам землянок, стихийно возник митинг. Сжимая от ярости кулаки, слушал Жиленков рассказы стариков и женщин о зверствах фашистов, клялся отомстить за сожженные села и города, за слезы матерей и сестер.
Командир огневого взвода лейтенант В. А. Дудукалов, бывший рабочий Днепропетровского металлургического завода, приказал Жиленкову выдвинуть пушку на правый фланг стрелкового батальона.
Шестерка лошадей вынесла пушку на кромку густого сосняка. Впереди километров на десять тянулось заснеженное поле, по которому шла торная дорога. Пробитые в снегу тропки выдавали среди сугробов доты и дзоты. Четко проявлялись два ряда траншей с пулеметными и минометными ячейками. Справа тянулось холмистое поле. Слева шумел молодой сосняк. Лейтенант внимательно осмотрелся по сторонам, проверил готовность орудия к бою.
— Отсюда надо ожидать танки. — Он кивнул в сторону леса. — Будьте начеку, вас поддержит второе орудие.
Проводив лейтенанта, Андрей Иванович Жиленков разрешил расчету отдыхать в утепленном ровике, а сам с заряжающим Баяром Ильметовым остался дежурить.
Наступило ясное мартовское утро 1944 года. Тихо. Только где-то в глубине леса громко стучал дятел, да стрекотала неуемная сорока.
Слева донесся рокот моторов, глухой, отдаленный, он нарастал с каждой секундой. И вот из молодого сосняка выползло шесть «тигров».
Расчет Жиленкова с начала войны действовал с пехотой и конницей, поддерживал их в бою, защищал от артиллерийского огня противника, уничтожал доты, и дзоты, пулеметные и минометные гнезда. А тут танки, и не обычные, а «тигры». С ними Жиленков знаком только по рассказам. Опытные истребители танков говорили, что бить «тигра» с дальних дистанций или прямо в лоб — бесполезно. Вернее — с фланга в ходовую часть, и, пожалуй, самое точное — пустить бронебойным в борт, туда, где баки с горючим.