-- Как я рада вас видеть, – улыбнулась красавица. – Я искала вас везде и не могла найти. Тогда я решила, что рано или поздно вы заглянете сюда, к больной сестре. Как видите, я в вас не ошиблась...

-- Искали меня? – восторженно переспросил Арсений, тут же став похожим на щенка, которого хозяин неожиданно пригласил на прогулку. – Я видел вас, пытался догнать, но вы не услышали меня и скрылись.

-- Какая досада... но ничего, главное, мы друг друга нашли. Как состояние Льва Николаевича?

-- К сожалению, ему стало хуже. Вспрыснули морфий, камфару... и пульс неправильный... забыл слово...

-- Нитевидный? – подсказал адвокат.

-- Точно.

-- Значит, графу осталась пара часов.

-- Удивительно, что равнодушные, холодные люди встречаются даже среди интеллигенции, -- ужаснулась Саломея. – Или это влияние Петербурга с его чиновниками и туманами? Мы с Арсением возмущены вашим приговором. Мы ощущаем болезнь Льва Николаевича, словно собственную... не правда ли, Арсений?

Девочка увидела, как брат закивал, подобно китайскому болванчику. Ей стало обидно. Неужели он не понимает, что Саломея кокетничает с ним лишь для того, чтобы позлить Александра Александровича? Только вряд ли злодейка преуспеет – вон, как адвокат снисходительно усмехается.

Тем временем опять раздался стук в дверь.

-- Кого еще несет? – недовольно пробормотал Арсений.

-- А вы не догадываетесь? – хмыкнул Коцебу, удаляясь в переднюю.

Разумеется, через минуту он вернулся в сопровождении князя Георгия – кто бы сомневался?

-- Рискнул воспользоваться вашей любезностью, -- весело сообщил гость. – О, вся компания в сборе? Если дадите мне чаю, буду век благодарен. А коли предложите чего покрепче, то и два века.

-- Предложим, предложим, -- согласился адвокат. – Настойки у Анфимьевны знатные.

-- Как здоровье вашей сестры? – обратился князь к Арсению. – Вы сообщили о ее болезни Петру Федоровичу?

-- Разумеется, нет. Ведь мы здесь от него тайком, -- высокомерно напомнил брат. – Где ему понять, что место честного человека сейчас у постели Льва Николаевича? Отец – приспешник властей, и...

-- Погодите, -- невежливо перебил Александр Александрович. -- Он хотя бы знает, что вы не ночуете дома?

-- Полагаю, уже догадался, -- усмехнулся Арсений.

-- И наверняка обратился в полицию. Нужно немедленно дать ему телеграмму.

-- Он меня оскорбил, и я не намерен первым делать шаг ему навстречу!

-- Хотите, я пошлю телеграмму от своего имени? – любезно предложил князь Георгий. – Мол, я встретил ваших детей, обеспокоен болезнью девочки...

-- Чем же отец вас оскорбил? – словно не слыша этих слов, осведомился у Арсения адвокат.

-- Да всем! Презрев память нашей с Асей матери, возвышенной и идеальной, он женился на простой бабе по имени Аграфена...

-- А, так вы не демократ, -- быстро вставил Александр Александрович.

-- Я? С чего вы взяли? Я – лидер демократической оппозиции нашего курса.

-- Тогда почему вас возмущает женитьба отца на простой бабе? Он продемонстрировал свой демократизм на деле, а не на словах.

«А ведь правда», -- опешила Ася. Ей подобная мысль в голову не приходила.

-- Память матери... – выдавил брат.

-- Спустя столько лет мужчина может позволить себе опять жениться.

-- Откуда вы знаете, когда он овдовел? – встрепенулся Арсений. – Вы не тот, за кого себя выдаете! Вы следите за нами! Вы – агент охранки!

Александр Александрович пожал плечами.

-- Чтобы ригористу вроде вас мать показалась возвышенной и идеальной, нужно, чтобы он успел хорошенько ее забыть. Итак, первое оскорбление, полученное вами от отца – его непоказной демократизм. Что-нибудь еще?

Арсений язвительно расхохотался.

-- Демократизм? Он занимается пушками! Придумал новый лафет для трехдюймовки и сокрушается, что тот не взят на вооружение! Отец живет на грязные деньги, полученные от милитаристов, приспешников царя!

-- А вы?

-- Что я? – опешил Арсений.

-- На какие деньги живете вы? На те, что дает отец. Или, пройдя через его руки, они перестали быть грязными?

Саломея оскорбительно засмеялась. Ася, обидевшись за брата, принялась искать достойный ответ, но князь Георгий примирительно произнес:

-- Это неважно. Если Арсению не хочется делать первый шаг, телеграмму пошлю я. Мне не сложно – нужен только адрес.

-- Вы, князь, человек редкого благородства, -- прокомментировала Саломея. – И мой ответ вам – да. Да, я буду вашей женой.

Присутствующие, смолкнув, оцепенели от неожиданности, а Саломея, поднявшись во весь рост и слегка выгнувшись, обвела всех без исключения мужчин торжествующим взглядом.

Князь Георгий, опомнившись первым, упал перед избранницей на колени – прямо как в тайных Асиных фантазиях. Правда, в реальности это выглядело менее эффектно. Во-первых, ему пришлось отодвинуть ногой грязную тряпку, лежавшую на полу, а во-вторых, он крякнул, схватившись за поясницу. Очевидно, романтическим героям требовалось специально тренироваться.

-- Но как же... – выдавил Арсений. – Но вы же... только что вы дали мне надежду, и вдруг...

-- Я – вам? – Саломея с презрением пожала плечами. – Вы себя переоцениваете, юноша. В пажи или шуты вы еще годитесь, но никак не более.

Ася с ужасом увидела, как брат бросился к неверной возлюбленной, пытаясь ее задушить. Вскрикнув, девочка прильнула к щели в стене. Ей было жутко и одновременно сладко.

Однако ничего не произошло. Александр Александрович сделал короткое непонятное движение, и Арсений шлепнулся на пол.

-- Предлагаю вам, господа, выяснять отношения в другом месте, -- скучным тоном предложил адвокат. – Здесь ночует четверо детей.

-- Взревновали? – любезно осведомилась Саломея.

-- О да, просто не в силах находиться рядом с соперниками. Так что прошу, прошу...

Александр Александрович, поднявшись, вышел из кухни, остальные последовали за ним.

Спустя несколько минут Ася, увидев, как приоткрывается дверь в ее комнату, поспешно зажмурилась.

-- Не притворяйтесь, вы не спите, -- без тени осуждения заметил адвокат. – Я слышал, как вы вскрикнули. Тут щель в стене? Похоже, нынешнюю молодежь не учат, что подслушивать непорядочно.

Ася честно призналась:

-- Учат! Но было не удержаться.

-- Ладно, диктуйте ваш адрес.

-- Спасибо, -- обрадовалась девочка. – Дайте телеграмму папе, он, наверное, с ума сходит. Вы правда считаете, он не такой плохой?

-- Уверен, он человек умный и порядочный. Что за история с лафетом для трехдюймовки?

-- Лазарь Соломонович сказал, папин лучше, чем принятый на вооружение в армии, -- вспомнила Ася.

-- Лазарь Соломонович Гольдберг?

-- Ну да. Дядя Саломеи, вместе с которым мы вызывали духа. Он не хотел участвовать, потому что религиозный – на свой, еврейский манер... глава какой-то их общины. Но Саломея телефонировала в Колос, что порывает с ними, и ему пришлось согласиться.

-- Что еще за Колос?

-- Колебатели основ. Группа художников, которой Саломея дает деньги. Или не художников... в общем, Лазарь Соломонович считает их опасными. И недоволен, что Саломея позирует им обнаженной. После гадания он за нее испугался и просил поберечь. Сам он поехать с нами не мог – у него заседание. Я уверена, Александр Александрович, дух не шутил! Это почувствовали все, кто там присутствовал. Кровь застыла в наших жилах, и леденящее дыхание потустороннего мира...

Девочка не успела девочка договорить, а собеседник уже исчез. Он вообще отличался стремительностью.

Пружинящей походкой леопарда крался он по ночному поселку. Глаза, умеющие видеть в темноте, легко различили скромный домик, к которому уже неделю приковано внимание всего мира, ибо именно там нашел себе приют гениальный старец. Но чья фигура мечется под скупо освещенным окном? Это Арсений, прогрессивный студент из Москвы, приехавший в Астапово поклониться великому писателю.