Вьяса бросился к юноше, ухватив его за руку, когда тот уже готов был еще раз вонзить кинжал в ашуру. Глаза мистика сказали все.

— Мне показалось, что ты сказал, что там пусто, — сказал Вьяса, пытаясь успокоить юношу.

Гопал попытался унять сердцебиение.

— Я тоже так думал.

— Что ты нашел?

Этот вопрос оторвал Гопала от его мыслей.

— Что?

— Там наверху, я имею в виду… кроме этих двоих. — Гопал взглянул на мертвых солдат и пришел наконец в себя. — Что ты нашел? — повторил Вьяса.

— Еще одно окно с хорошим обзором. Оттуда видно всю улицу. Здесь внизу не опасно?

— Теперь нет, — сказал Вьяса. — Давай теперь займемся теми солдатами на улице. Покажи мне окно.

Гопал пошел наверх.

Судаму вели по темным извилистым коридорам под храмом. Наконечник копья упирался ему в спину, впиваясь ему в кожу и увлекая вниз по затхлому каменному коридору. Фонари, наполненные змеиными самоцветами, едва освещали темный проход.

Судама понимал, что спускается по коридору все ниже, но больше его беспокоил Нимаи. Только тот факт, что они шли вниз, удерживал его от падения. Нимаи нужен был отдых, а Судаме нужен был Вьяса.

Воздуха уже не хватало. Судама стал дышать глубже. Изменение атмосферы никак не отразилось на бледных, обескровленных лицах стражников. Солдаты остановились. Справа открытая железная дверь камеры. Солдат разрезал узлы, и сломанная дунда Судамы упала, освобождая его отекшие руки. Холодные скелетообразные руки втолкнули его в темную камеру.

Два пленника ввалились в каменную клетку. Влажный мягкий пол был покрыт туманом. Под потолком болтался одинокий фонарь. Огненно-красный свет самоцветов исходил из глазниц перевернутого черепа, освещая помещение двумя красными лучами.

Судама, стоя на руках и коленях, поджал под себя ноги. В темноте кто-то или что-то двигалось.

Из тени возникла молодая женщина с золотистой кожей и рыжими кудрявыми волосами, ниспадающими на ее плечи, как языки пламени из домашнего очага. Судама не мог припомнить существа более очаровательного. Он был беспомощен от истощения… и от ее взгляда. Она плавающей походкой подошла к нему. Судама упал в полубессознательном состоянии.

Женщина встала на колени и взяла руку Судамы в свою руку, покрытую искусно сделанной татуировкой. Она посмотрела на него и сказала:

— Я — Уша, жена Висвавасу — короля Гандхарвы.

Ее голос был похож на прекрасную музыку, и Судама, расслабляясь, потерял сознание.

Видя, что Нимаи больше нуждается в ее помощи, Уша подошла к нему, погладила его по окровавленному лбу и запела мягким обворожительным голосом:

Приподнимая голову Нимаи, она тихо напевала:

— Вака-вадами-те.

Нимаи открыл глаза и с ее помощью сел, вернувшись к жизни.

Судама, очнувшись, обнаружил, что лежит на какой-то земляной насыпи, возле него сидел Нимаи.

— Благодарю вас ману, — прошептал Судама, чувствуя себя ответственным за пленение и за страдание Нимаи.

— Благодари ее, — сказал Нимаи, указывая на их спасительницу.

Уша была странным, но очаровательным существом. Ее взгляд проникал в самое сердце Судамы и его сознание, испытывая его волю… и его обеты. Она сидела у стены, невинная как ребенок, хотя, очевидно, не была ни тем ни другим. Ее волосы были красными как кровь, кожа — ослепительное расплавленное золото, а глаза — изумруды. Ее горящий взгляд мог бы пронзать доспехи. Белый, мягкий пушок покрывал ее тело, по крайней мере то, что не было покрыто платьем. Она встала — высокая, гладкая и чарующая.

— Кто ты? Где мы? — Судама попытался разрушить ее чары.

— Я уже сказала, что я — Уша, жена Висвавасу, короля Гандхарвы. Мы находимся в темнице Бхутанаты.

Глядя в глаза Судамы, Уша поняла, что Судама ее не слышит. Он не слышал ни одного слова; он был больше увлечен тем, как она говорила, чем смыслом ее слов. Он не мог не увлечься мелодией ее речи. Он напряг все свои силы, чтобы сбросить с себя колдовские чары божественного существа.

— Я пощажу тебя, — сказала она, совершая пассы перед его остановившимися глазами.

Она нежно произнесла: «Вистру», освобождая его от своих чар.

С последним слогом ласкающей слух мантры он глубоко вздохнул и голова его прояснилась. Он вновь мог воспринимать действительность.

— Гандхарвы — крылатая раса со Сварги.

Вставая, как будто очнувшись от сна, Судама вновь осознал, что он в плену.

— Но у тебя нет крыльев, — сказал Нимаи, который знал о существовании ее расы от Гопала.

— Нет, — пропела она.

— Если ты не гандхарвка, — продолжал Нимаи, — то кто ты?

— Я апсараса, — ответила Уша, подходя к Судаме. — Наше прикосновение излечивает. — Она улыбнулась, касаясь щеки брахмачарьи.

То, что почувствовал Судама, не было лечением. Апсарасы были расой сирен, чьи отцы пришли из других рас. Хотя они и считались ведьмами, их сила была очень ограничена. Они могли соблазнять мужчин словом и прикосновением и даже убивать при желании, но не более того. Сила Уши, хотя и очень ограниченная, возымела свое действие: однажды почувствовав прикосновение апсарасы, часть сознания оставалась порабощенной. Сколь долго — зависело от воли жертвы.

Судама опять терял сознание. Он больше не мог думать о плене, о поисках Китти и даже о Вьясе. Все его мысли были об Уше, об этом чудесном создании, которое только что коснулось его. Такова была ее сила. Она наполнила все его сознание, все его существо. Он отпрянул от ее руки, шагнул назад и упал на колени без сил.

— Йа Ом, — произнес он, как будто мантра могла защитить его от этой чаровницы.

Мистик-неофит рассмешил Ушу.

— Ты более податлив, чем твой друг.

Она улыбнулась, ненадолго задержав взгляд на Нимаи:

— Не беспокойтесь, я знаю свои способности. Я уже узнала, как легко поддаются мне мужчины вашей расы. Если бы я пожелала, я бы сделала больше, чем просто залечила ваши раны. — Кончики пальцев Судамы и Нимаи больше не кровоточили. Хотя ногтей у них по-прежнему не было, кожа была залечена. — Известно, что наше прикосновение сводит мужчин Бху с ума. — Она опять улыбнулась: — Не беспокойтесь, мне нужна ваша помощь. В конце концов, если вы здесь, то вы тоже должны быть врагами Бхутанаты.

Нимаи встал, силы вернулись к нему.

— Может быть, мы сможем помочь друг другу, — предложил он. — Мы пришли сюда в поисках друга — девушки, но были схвачены яксами.

— Здесь, в пещерах, много женщин из других Кругов.

Ушу не интересовали разговоры о женщинах. Ее больше интересовал Судама.

— На самом деле ты первый, — она взглянула на Нимаи, — мужчина, которого я вижу.

Она придвинулась ближе.

Брахмачарья не верил ей. Она, наверное, часть их наказания. Он отошел на другую сторону камеры.

Уше понравилась эта игра. Брахмачарья, особенно собирающийся стать мистиком, был для нее настоящим вызовом.

— Где их схватили? — спросил Судама. Ему нужно было как-то отвлечься от действия чар сирены.

— Кого? — спросила Уша, увлеченная своей игрой.

— Пленных женщин.

Уша оставила свою охоту. Как рассерженный ребенок, она уселась в центре на полу, положив локти на голые коленки и подбородок на руки.

— Их, наверное, готовят для Махайагны. Бхутаната готовит свою армию, чтобы присоединиться к Кали и завоевать Бху.

— Даже чар Бхутанаты будет недостаточно, чтобы переправить такое количество солдат из Била-свагры, — сказал Судама, глядя на ступени у входа в камеру.

— Теперь достаточно! — ответила Уша. — У них есть Чакра.

Глаза Судамы расширились. Он подошел ближе и сел напротив Уши. Эта новость разрушила чары Уши, позволив ему сконцентрироваться. Он знал об этом оружии Параматмы.