— Тебе какое дело? — брызжа слюной, прошипел вконец разошедшийся собеседник. — Сколько она тебе заплатила? — он выпрямился. Слегка покачиваясь, уставился на Андрея.

— Проспись. Поговорим утром.

Андрей развернулся и направился к столику, где в напряжении сидели Вячеслав и Настя. Во взгляде здоровяка явственно читалось желание угомонить крикливого алкаша.

— Не смей поворачиваться ко мне спиной, урод! Мы еще не закончили!

Андрей услышал грохот, резко обернулся. Их глаза встретились. На бледном лице Константина Ивановича выступили синюшные пятна, лоб покрылся испариной. Он стоял, сжимая кулаки перед собой. Искусанные губы двигались, не издавая ни звука.

— Не делай того, о чем потом пожалеешь, — проговорил медленно и раздельно Андрей. — В тебе говорит она, — он указал на бутылку водки, лежащую на столе неудавшегося собеседника.

— Ты действительно так думаешь? — хихикнул тот, но в его глазах не отразилось и намека на веселье.

— Да.

— Ты сделаешь всем большую услугу, если поскорее сдохнешь. Ей, — он указал на девушку, застывшую за барной стойкой. — Им, — кивок на примолкших посетителей. — Всем! Хочешь выбраться отсюда?

— Хочу.

— Выпусти себе кишки – это самый быстрый способ. Он решит все проблемы.

— Воздержусь, пожалуй, — поморщился Андрей.

— Как знаешь, — собеседник снова хихикнул, отступил на шаг. Его руки опустились. Ладони била мелкая дрожь. С поросшего густой щетиной подбородка стекала нитка слюны.

Андрей покачал головой. Беседы не получилось. Константин Иванович пребывал явно не в себе. Успел допиться до белой горячки? Такой и наутро вряд ли будет способен адекватно воспринимать разговор. Тем более, наверняка сейчас же вернется к дальнейшему распитию.

— Хрен с тобой. Хочешь бухать дальше – вперед. Только в бутылке правды и спасения нет.

Пьяный собеседник сплюнул себе под ноги, утерся рукавом. Несколько секунд он словно соображал, как поступить дальше, но, в конце концов, отвернулся обратно к своему столику, тяжело осел на скамью. Дрожащая рука потянулась к бутылке.

— Отлично поговорили, — усмехнулся Вячеслав, когда Андрей уселся напротив него. — Вообще этот говнюк явно напрашивается на совсем другое обращение. Видно же – привык говорить свысока. Даже сейчас, когда оказался в глубокой заднице.

— В той же, что и мы, — сказал Андрей, ковыряясь вилкой в зеленом салате с оливками. Есть расхотелось.

— Ты меня с ним не ровняй, — с нажимом произнес здоровяк. — Я таких, как он, терпеть не могу. Свиньи они. Хотя даже свиней обижать не хочется.

— Вяч, чего ты разошелся? — с удивлением в голосе спросила Настя. — Сам же слышал – запутался человек в себе.

— Он в своих мозгах запутался! Если там, в башке, еще что‑то осталось. Какую‑то чушь нес! Ладно, плевать на него. Пусть делает, что хочет, лишь бы не вонял.

— О, а вот и он. Наш друг куда‑то намылился, — проговорил Вячеслав, следя взглядом за кем‑то за спиной Андрея. И снова отвратительный смрад накрыл троицу. Настя даже зажмурилась, прикрыла ладонью нос и рот.

Мимо неровной, но быстрой походкой прошествовал Константин Иванович. В руке он сжимал бутылку водки. Не проронив ни слова, смотря четко перед собой, покинул зал.

— Слушай, Вяч, — Андрей протяжно выдохнул, нахмурился. — А вчерашняя девчонка, ты ее телефончик не взял случайно?

— Зачем? — пожал плечами здоровяк. — Покувыркались – и разбежались. Все по–честному.

— Не хочешь еще разок к ней в гости заскочить?

— Да можно… Подожди, к чему ты это?

— Вы же немного сблизились, так? — усмехнулся Андрей. — А со знакомым человеком говорить проще. Расспросить о чертовщине, что вокруг нас творится. Или вокруг города.

— Это мысль, — кивнул Вячеслав.

— У нее интернет есть? — оживилась Настя.

— Откуда я знаю? Не за компом посидеть ходил.

— Так узнай, — девушка спокойно смотрела на мужчину, а тот выглядел так, будто должен вот–вот зайти в клетку с минотавром.

— Ладно. Все равно ночевать здесь придется. Так хоть кто‑то постель согреет.

Настя поморщилась, но от комментариев удержалась.

Входная дверь распахнулась с такой силой, что врезалась в стену. Колокольчик, висящий над ней, сорвало с тонкой веревки, бросило на пол.

Вячеслав резко обернулся, Андрей привстал над лавкой.

В зал ворвался Константин Иванович. Дышал он громко, с присвистом. В глазах пылают огни безумия, на губах застыла радостная улыбка. Пьяница, который совсем недавно еле ворочал языком, будто протрезвел.

— Ну, тварь… – Вячеслав развернулся на лавке.

— Стой! — окликнул его Андрей.

Бензин. По залу поплыл отчетливый запах бензина.

— Он… – голос Насти дрогнул.

Константин Иванович был мокр. С ног до головы. Прозрачные струйки стекали с его волос и одежды, скапливались у ног цветной лужей. В одной руке он держал зажженную зажигалку, второй видно не было.

— Ты это что удумал?! — крикнул Вячеслав.

Пьяный резко развернулся. Андрей успел увидеть, что тот зажимает в руке. Увидеть успел, а вот увернуться – нет. Удивительно, с какой скоростью человек, недостаточно уверенно стоящий на ногах, способен метнуть снаряд. Он метнул бутылку. Андрей дернулся, но оттого лишь потерял равновесие. В голову врезалось с такой силой, что его опрокинуло. Уже падая в фонтане стеклянных брызг, он услышал пронзительный визг Насти, ругань Вячеслава. Что‑то вспыхнуло – и перед глазами потемнело. А еще через мгновение затылок врезался во что‑то твердое.

Сознания он не потерял. По крайней мере, потерял не сразу. Некоторое время до него доносились сильно приглушенные звуки. Кто‑то кричал, кто‑то пробегал мимо. Вроде бы что‑то шумело. Настойчиво, точно завывающий в зимнюю стужу ветер. Но холода нет. Тело онемело, не слушалось. Андрей понимал, что надо встать, надо хотя бы открыть глаза, но мысли беспомощно разбивались о заслон, внезапно возникший в сознании. Темная тягучая пелена сковывала движения, липкой патокой заливала извилины.

Его приподняли, куда‑то понесли. Андрей чувствовал горький запах. Он оплетал мягкими кольцами, уплывал куда‑то в темноту. Запах – единственное ощущение, которое казалось реальным, в которое можно верить. Где‑то глубоко внутри тела родился нарастающий зуд. Он распространялся по венам, дергал за нервные окончания. Странно, вроде как хочешь чихнуть, но не можешь. Вот только желание не проходит – оно множится, ширится, набухает до боли и в без того гудящей голове.

В затылке пульсирует… нет, не боль. Просто очень тяжело. И эта тяжесть кажется живой, точно к голове присосалась огромная пиявка, выкачивающая из него кровь. Или мозг. Что‑то теплое стекает по лицу, струится за шиворот.

Что происходит?

Андрей поднес руку к голове. Пальцы коснулись чего‑то липкого.

Тяжело. Сидящая на затылке тварь явно растет. Скинуть ее! Освободиться от гнета! От внушенного себе омерзения по спине побежали мурашки. Все еще не видя ничего вокруг, Андрей завалился набок, остервенело затряс головой, руками попытался сорвать с себя кровососущую тварь.

Твари не оказалось. Но и тяжесть не исчезла. Стало только хуже. Густая темнота закружилась, толкнулась изнутри рвотным позывом.

Андрей попытался собрать осколки мыслей в одно целое.

Его что‑то ударило. Сильно и неожиданно. Была вспышка, а потом он выключился. Или не выключился? Вспышка… Огонь… Запах дыма… Да, дым! Пахнет дымом! Этого еще не хватало.

Он протер глаза. С трудом проморгался. Ощущение такое, будто под веки насыпали пепла. Картинка возвращалась медленно. Кромешная темнота сменилась размытыми оранжевыми пятнами.

— Есть кто живой? — прохрипел он, с трудом ворочая неожиданно огромным языком.

Живые были, но почему‑то не отзывались. Рядом кто‑то шебуршался, слышались невнятные слова, тяжелое дыхание.

— Эй! Кто‑нибудь, — Андрей закашлялся, пытаясь исторгнуть из себя склизкие комья пыли, которые, как ему казалось, облепили дыхательные пути и уже заволакивали легкие.