Старички

— Михалыч! Михалыч! — Иванович уже битый час ходил по станции с фонариком в одной руке и котелком в другой.

— Михалыч! — чуть не крикнул старик, наткнувшись на большую, упитанную крысу. — За пенсией пошёл, что ли?

— Да тут я, тут! — недовольно отозвался потерявшийся.

— Тут — понятие растяжимое, как мой радикулит.

— На рельсы посмотри!

Иванович повернул голову и с удивление обнаружил своего закадычного приятеля.

— Ой, Михалыч! А чего это ты тут делаешь?

— Нефть ищу. — с лёгкой издёвкой ответил старик.

— И как? Нашёл?

— Нет, зато нашёл фотографию твоей жены, которую ты неделю назад потерял.

— И что теперь? Себе заберёшь?

— Очень мне надо такой ужас, я и так по ночам плохо сплю.

— Это ты на что намекаешь?

— Ни на что я не намекаю… что это у тебя в руке? — Михалыч вопросительно кивнул на котелок.

— Так это ж сосиски! — радостно вспомнил Иванович, — Я как раз шёл тебе сказать, что сварились.

— Дайка мне одну… горячие, заразы!

С минуту старичьё молчало, уплетая поздний обед за обе щёки. Первым заговорил Иванович.

— Слушай, а когда у нас смена закончится?

— Да вот, кажись, с минуту на минуту должны отпустить. — Михалыч одним глазом посмотрел на наручные часы.

— Что-то нет никого.

Доказательством слов Ивановича стал ветер, чьё завывание гулким эхом разносилось по безлюдной станции.

— Тоже мне, нашёл проблему, — Михалыч засунул в рот остатки сосисок и вытер руки о рабочую телогрейку, — Меньше народу — больше кислороду.

Иванович кивнул и отправился к раздевалке.

— Эй, ты куда?

— Да вот, уйти хочу пораньше. — доложил Иванович. — Жене подарок нужно купить ко дню рождения.

— Ну и я тогда тоже, — поддержал идею Михалыч. — У меня как раз один отгул накопился.

Дима осторожно продвигался по давно заброшенной людьми станции, которая даже не была отмечена на карте. Юный сталкер водил из угла в угол дулом автомата, вздрагивал от каждого шороха и проклинал запотевшее стекло противогаза. Наконец он вышел в довольно просторный зал, который, вероятно, до катастрофы служил техническим корпусом. Дима медленно прошёл до небольшой кучи мусора и, нагнувшись, выудил из неё выцветшую фотографию. На картинке позировали двое пожилых людей, стоящих посреди ещё не достроенных рельс. Один высокий, худощавый, в спортивных штанах и красной клетчатой рубашке на подтяжках. Второй чуть ниже, полноватый, в засаленном комбинезоне. Старички улыбались, в мозолистых руках каждого было по лопате.

— Друзья, наверное. — подумал Дима. — Интересно, где они сейчас? Может, успели спастись?

Над Димой стояли недоумевающие Михылыч и Иванович.

— Вот молодежь пошла, — недовольно протянул Михалыч. — Рядом стоим, и даже голову не поднимет, чтобы поздороваться.

— Не мешай человеку, — одёрнул его Иванович. — Не видишь, он занят.

— Это чем?

— Нефть ищет. — язвительно передразнил товарища Иванович.

— Меня ещё в школе учили, — неf унимался Михалыч, — Нефть, она не в мусоре. Она в земле.

— Да ты в школу ходил? — искренне удивился Иванович.

Михалыч махнул рукой и наклонился над Димой.

— Парень, послушай умного человека — там нефти нет. Там только наша зарплата за последний месяц.

На этот раз махнул рукой Иванович.

— Не слышит он тебя, — добавил он. — У него шлем на голове.

— Он что, глухой? — ужаснулся Михалыч.

— Это ты глухой! Я же говорю, у него… этот…противогаз.

— Это такая шапка с хоботом?

— Сам ты шапка с хоботом! Противогаз… это…индивидуальное средство защиты. — неожиданно блеснул знаниями Иванович.

— А-а-а! — до Михалыча, наконец, дошло, — Так это что — он нас из-за противогаза не слышит?

— Ну а я о чём говорю!

— А ты про какое-то индивидуальное средство защиты… шапку с хоботом.… Эй, парень! Сними противогаз — поболтать хотим!

Диму обдало холодным потом. У него создалось странное ощущение, что за его спиной кто-то есть. Он глубоко вздохнул и развернулся. Нет. Никого.

— Он ещё и слепой. — пробурчал Михалыч. — Говорил я — доведут нынешнее поколение… эти…компьютеры.

— А сам что? — ехидно вступился за Диму Иванович, — Недавно как засел за пасьянсом — ну вылитый хакер!

— Ты мне ещё поругайся! Парень! Да сними ты свой противогаз!

Дима внезапно почувствовал, как воздух наполняется непонятными звуками. Постепенно они становились отчётливее, складывались в слова, предложения… Дима напряг слух. Сними… противогаз.…Да, именно так. Сними противогаз. Кто-то просит его снять противогаз. Кто? Зачем? Голос становился всё настырнее, громче, и Дима, не выдержав, сорвал с головы средство фильтрации воздуха и поднялся с корточек.

— Кто здесь? — выкрикнул он и через секунду упал на пол и зашёлся в конвульсиях…

— Дима! — в зал вбежал один из группы, на ходу доставая из рюкзака аптечку, — Дима!

Он склонился над дёргающимся на полу сталкером и вколол ему антирад. Затем померил пульс. Мёртв. Мужчина вынул из-за пояса счётчик Гейгера. Тот зашкалил. Смертельная доза…

Дима удивлённо смотрел на своё бездыханное тело. Рядом стояли старички.

— Ну вот, теперь втроём не так скучно. — радостно хлопнул по плечу юношу Михалыч, — Как звать?

— Дима.

— Рады знакомству, Дмитрий. — добавил Иванович, — Меня зовут Сергей Иванович, а этого старого болтуна — Игорь Михалыч.

— От старого болтуна слышу…

Дима, не моргая, смотрел на собственный труп. Он не спеша прошёл к выброшенному противогазу, взял его и так же спокойно выкинул в кучу с мусором. Туда, к выцветшей фотографии…

Я вижу мертвецов…

— Вась…

— Чего?

— Мне страшно.

— Ну, на, хлебни, — я протянул Гене бутылку. Он, не моргая, отхлебнул половину и даже не пискнул.

— Всё равно страшно.

Я отнял убытку.

— Что случилось?

— Ты не поверишь, — Гена смутился. — Ещё подумаешь, я чокнулся…

— А ты попробуй.

Гена вздохнул глубже, посмотрел мне в глаза.

— Я вижу мертвецов.

Я улыбнулся.

— Ага, а у меня Элвис Пресли время спрашивал.

— Один сидит прямо возле тебя. — продолжал Гена.

— В самом деле? — я посмотрел вокруг. — И кто это?

— Мой первый учитель — Михаил Петрович.

— Мило. Может, не надо было тебе водки давать?

— Я трезвый и всё соображаю, — Гена внезапно побледнел. — И от этого мне ещё страшнее.

Я тоже напрягся.

— Ну ладно, пошутили — и будет.

— Я не шучу.

Голос у Гены дрожал. У меня внезапно пробежали мурашки по спине.

— Я… я не понимаю.

— Это… это всё Зона. Она дала мне этот дар. Это… проклятие.

Я залпом осушил бутылку, но дрожь в теле не унялась.

— Знаешь… никто ведь не предупреждает о таком. Это приходит внезапно. Хочешь ты этого или нет…

Я ещё молодой был, только в Зону пришёл, обживался. Однажды судьба занесла на Кордон. По сети передавали, что Выброс через день-два. А он взял — и рванул.

До Деревни Новичков было всего ничего. Но я не добежал… Знаешь, последнее, что я видел и слышал — это ослепительный белый свет. И пение. Такое красивое. Как… как у ангелов.

Несколько дней я провалялся в коме — ни живой, ни мёртвый. А потом… очнулся. И рядом сидел Михаил Петрович. Я тогда думал, что с ума сошёл, — он ведь умер давным-давно, я ещё маленьким на его похоронах был. А затем я заметил свою собаку. Мне было десять лет, когда её сбила машина.

Михаил Петрович молчал. Всё время, пока я приходил в себя, он не вымолвил ни слова. Потом начал жестами указывать мне куда идти, что есть, где прятаться. Если бы не он, я бы погиб. Потом он проводил меня к людям. Там я поправился. А Михаил Петрович… исчез. И долго не появлялся.