Изменить стиль страницы

В сентябре сорок первого года появились первые гвардейские части — свидетельство великого воинского мастерства наших людей. Ибо гвардейские части это были лишь те полки, дивизии, корпуса, армии, которые били врага смертным боем.

Немцы, кричавшие в начале войны, что Россия — это «колосс на глиняных ногах», теперь должны были расхлебывать кашу, которую сами заварили.

В зоне Северо-Западного фронта действовали красные партизаны, бойцы, готовые на все ради Отечества. В ту пору появился у нас самый первый партизанский край, и коммунисты восстанавливали там, на 11 тысячах квадратных километров, в 300 населенных пунктах, Советскую власть. То и дело туда отправлялись наши литераторы — Борис Изаков, Лев Плескачевский, Иван Корсун, и газета печатала красочные сообщения о неслыханной смелости и умении лесных мстителей.

За год с небольшим войны партизаны Северо-Запада уничтожили более 26 тысяч солдат и офицеров врага, 2 бронепоезда, 59 танков, 22 самолета, 800 автомашин, взорвали 158 железнодорожных и шоссейных мостов, более 70 складов, спустили под откос 159 воинских эшелонов. Двадцать тысяч оккупантов день и ночь отбивались от партизан и охраняли военные объекты. В первой половине мая 1942 года захватчики бросили против народных мстителей 163-ю пехотную дивизию, снятую с фронта, карательные части и войска СС. Немногие завоеватели унесли тогда ноги из наших лесов и болот!

Однажды в деревнях Щечково и Мануйлово, из которых вышибли немцев, я наткнулся на целых три военных кладбища. Не поленился и сосчитал могильные кресты — их было две тысячи пятьсот.

Пройдет время, и генерал-полковник Гейнц Гудериан в книге «Опыт войны с Россией» назовет партизанскую войну «настоящим бичом» немцев.

На других фронтах тоже были немалые радости, первые радости той горькой поры. Тридцать первого декабря 1941 года «За Родину» в рубрике «В последний час» опубликовала сообщение Совинформбюро:

«Наши войска заняли Керчь и Феодосию».

Кроме того, мы знали немалую тайну нашего фронта: армии Северо-Запада, в том числе ударные, готовили наступательные операции — Старорусскую, Торопецко-Холмскую, и мы отыскивали на своих картах города́ Пено, Андреаполь, Торопец, Холм, на которые нацеливались наши войска.

Конечно, впереди еще были великие труды и жертвы, впереди кровавилась тысяча с лишним суток боя, но все равно — самое тяжкое время ушло и нам светили далекие огни нашей долгожданной и непременной победы.

* * *

В начале сорок второго года редакция поручила мне организовать корреспондентские пункты в 3-й и 4-й ударных армиях. Надо было заранее подумать о том, как выполнить приказ в условиях нелегкого зимнего наступления. Я побывал в Политуправлении фронта, познакомился с картами и деловыми бумагами.

Третьего января 1942 года добрался до штаба 4-й ударной армии, которой командовал генерал-полковник Андрей Иванович Еременко. О прославленном полководце мне было известно лишь то, что он участник гражданской войны, выдающийся разведчик и партизан, член большевистской партии с 1918 года. Еще я знал, что Еременко был ранен в 1941 году — командир самого высокого ранга, он не любил слишком долго находиться в штабе.

Встретился мне командующий в неожиданном месте: он стоял на окраине села, близ опушки заснеженного леса, и внимательно слушал людей в самых живописных гражданских костюмах. Это оказались партизаны, которые только что перешли линию фронта, чтобы сообщить своей армии сведения о враге.

Я пощелкал кнопкой своего фотоаппарата, доложил генералу, зачем прибыл, и, показав документы, попросил поддержки.

О том, как отнесся командующий к нуждам газеты, несложно сделать вывод из документов и корреспонденции той поры.

Девятого января 1942 года я послал из Сороги телеграмму редактору. Привожу ее с сокращениями:

«Товарищ комиссар,

мы должны начать сегодня в восемь утра. Возможна задержка. Кузьма Горбунов и Лев Плескачевский в пять утра приехали и направлены на решающий участок.

Сделано следующее:

1) Командующий извещен, что прибыл и приступил к работе корпункт «За Родину».

2) Со всеми отделами штаба и политотдела установлена прочная связь.

3) Командиры и политработники всех рангов, начиная от командующего, обещают активно писать в газету (разбор операций, политработа в новых условиях).

4) Невзирая на тесноту, нам выделено сносное помещение, протянута связь.

5) В 4-й бригаде создан актив, налажены связи».

Нет, задержки не произошло, — Торопецко-Холмская наступательная операция левого крыла нашего фронта против 9-й и 16-й армий началась именно тогда, девятого января.

В те же январские дни мы окружили под Демянском 2-й армейский корпус 16-й армии, которой командовал 56-летний генерал-фельдмаршал, выходец из Пруссии Буш. До войны он начальствовал в русском отделе генштаба, а впоследствии воевал против Польши, Франции, Бельгии, Голландии. И лишь здесь, на северо-западе России, пруссак сплоховал.

Однако уничтожить окруженных в ту пору не удалось, хотя потери Буша были огромны.

Ежедневно я посылал телеграммы с обзором боев. Это было не просто, так как часто корреспонденции писались лишь после того, как завершался бой, в котором приходилось участвовать.

Одиннадцатого января 1942 года был освобожден город Пено, двадцать первого января я отправил депеши о взятии Торопца и Западной Двины.

В конце марта 1942 года позвонил Владимир Борисович Фарберов (он теперь редактировал нашу газету) и сказал, что есть намерение вернуть меня в хорошо и мне, и ему знакомую 11-ю армию (милый, мягкий, чрезвычайно вежливый полковой комиссар Фарберов руководил до этого газетой 11-й армии «Знамя Советов»).

Владимир Борисович на условном языке, который мы все отлично понимали, дал понять, что немцы собираются атаковать армию.

Уже вечером шестого апреля я передал в газету обзор боев за неделю: «ПРОВАЛ НЕМЕЦКОГО КОНТРНАСТУПЛЕНИЯ». Подзаголовок сообщал:

«С первого по шестое апреля враг потерял свыше пяти тысяч человек убитыми и ранеными, десятки самолетов, танков, орудий».

Лето 1942 года на Северо-Западном фронте было опять напряженное, и писатели фронта дневали и ночевали в полках пехоты, артиллерии, авиации, в партизанских отрядах. Высочайшее мужество выделяло из наших рядов Сергея Сергеевича Смирнова, Бориса Романовича Изакова, месяцами пропадавшего в партизанских отрядах и вместе с ними громившего тылы врага.

(Не считайте, пожалуйста, мои эпитеты типа  «в ы с о ч а й ш е е  мужество», «с л а в н ы й  полководец» преувеличениями или обязательной данью младшего старшим. Просто вспомните, что здесь и дальше речь, действительно, идет о признанных, любимых войсками и народом людях).

Седьмого июня 1942 года меня вызвал в редакцию новый редактор газеты Николай Николаевич Кружков. Полковой комиссар сообщил, что ожидаются весьма серьезные события на фронте 27-й армии, и приказал отправиться туда. Редактор вручил мне письмо для военного совета этого соединения с просьбой помочь корреспонденту.

На войне вообще много крутых поворотов, неожиданностей, внезапных встреч и разлук.

Неожиданное письмо

Шестнадцатого августа 1942 года, по военной связи, я получил неожиданное письмо. Бывший сотрудник фронтовой редакции, а теперь редактор газеты 1-го Гвардейского корпуса «Красный гвардеец», Леонид Васильевич Смирнов приглашал меня на работу в свою газету.

Сказать правду, это было заманчивое предложение. На любом фронте есть самые надежные, самые славные его части, полки и дивизии, не знающие поражений, идущие в самое пекло и вырывающие победу в любых обстоятельствах. Именно такими частями, как всем понятно, были первые гвардейские дивизии и корпуса, преобразованные из героических стрелковых частей восемнадцатого сентября 1941 года.