Но самым удивительным и неожиданным для меня оказалось то, что на многих оборонительных позициях и постах почти никого не было. Даже на «образцовом опорном пункте» с трудом, после длительного поиска, мы нашли одного солдата, который, забаррикадировав вход в блиндаж железными кроватями, спал в углу на полу. Свое оружие и еще несколько автоматов он спрятал под кучей матрасов и подушек. Выяснилось, что данный пост должен оборонять взвод, в котором числилось 12 человек. По словам этого солдата командир взвода еще вчера убыл по вызову командира роты, взяв для своего сопровождения нескольких солдат. Остальные солдаты ушли в соседний кишлак для покупки продуктов. Кстати, когда мы проехали к тому месту, где должен был находиться командир роты, мы там застали только двух связистов, которые сказали, что командир роты убыл к командиру батальона. Примерно такая же картина была и на других участках.

Генерал А. Лудин заверил меня, что просто мы приехали в неподходящее время и все, что мы видели, это случайное стечение обстоятельств. Откровенно говоря, я был в тревоге. Но генерала Варенникова не стал расстраивать подробностями увиденного. Было просто неудобно после первой же кратковременной поездки делать какие-то обобщающие выводы, да еще перед самым его отъездом из Кабула. Теперь ответственность за все это лежала на мне и надо было самому, не полагаясь ни на кого, вместе с афганским командованием более основательно разбираться с положением дел.

Но задача организации обороны Кабула оказалась более запутанной и сложной, чем мы предполагали. Главная трудность состояла в том, что после снятия с обороны Кабула советских частей у афганского командования не было достаточных сил и средств для надежной охраны и обороны Кабула. Дело усугубилось тем, что еще накануне вывода советских войск президент Наджибулла, не доверяя армейским частям, вывел из Кабула и направил в Джелалабад основные части 1-го армейского корпуса, которые казалось бы составляли основную силу, оборонявшую Кабул, о чем нам пришлось разговаривать с председателем КГБ В. А. Крючковым перед моим убытием в Афганистан.

В этих условиях еще до окончания ухода советских войск из Кабула были наспех сформированы части так называемой «национальной гвардии», на которых была возложена оборона Кабула. Для военнослужащих гвардии (с целью их большой заинтересованности в службе) были установлены довольно высокие оклады. Для обороны Кабула были привлечены и некоторые племенные части, перешедшие на сторону государственной власти. Поскольку в гвардии людей не хватало, приходилось направлять для обороны Кабула, некоторые части из других ведомств. Подразделения гвардии в обороне должны были поддерживать армейская артиллерия и авиация. Но все эти части, не относящиеся к гвардии, получали денежное содержание в несколько раз меньше чем гвардия, что с самого начала вызывало недовольство и различные осложнения.

Но самое парадоксальное состояло в том, что оборона Кабула была всецело возложена на гвардию, подчиненную министру государственной безопасности. Чувствовалось, что такое решение принято с подачи представителей нашего КГБ, которые больше заботились о внутренней безопасности президента, чем об угрозе Кабулу. Министр обороны, генштаб и министр внутренних дел были по существу отлучены от задач обороны Кабула. Министр обороны, например, отказывался выделять артиллерию, авиацию и свои резервы для обороны Кабула. Начальник Кабульского гарнизона, которого в последующем назвали командующим обороны Кабула, не имел никаких сил и средств, которые бы полностью ему подчинялись. Даже частями гвардии он не мог распорядиться без ведома министра госбезопасности.

Таким образом дело оказалось таким запутанным, что хотя в Кабуле и имелись силы (до 60 тыс. военнослужащих), но использовать их для обороны города было невозможно. Получилось, что за оборону города, кроме президента и начальника гвардии, никто не отвечал. На каждом заседании Ставки Верховного Главнокомандующего все перечисляли недостатки обороны города и никто за них не отвечал.

Было ясно, что оставлять в таком виде организацию обороны Кабула нельзя. Нужно было как-то развязывать этот искусственно запутанный узел, который парализовал управление, сковал имеющиеся силы и средства и делал столицу государства по существу беззащитной. С учетом сложившегося положения были рассмотрены и обсуждены различные варианты решения задачи. Была возможность поручить оборону города армии, подчиненную министру обороны, но этого из-за политического недоверия не хотел президент. С целью привлечения к обороне Кабула армейских частей попытались сделать командующего обороной Кабула заместителем министра обороны, но все равно последний не разрешал ему распоряжаться армейскими частями, тем более, что он был человеком президента и министр обороны генералу Лудину не доверял. Наконец прорабатывался вариант, по которому предлагалось оборону Кабула выделить в отдельную военную структуру, не подчиненную ни одному из силовых министерств, выделив для нее необходимые войска из ведомств и наделив командующего обороной Кабула функциями первого заместителя Верховного Главнокомандующего вооруженными силами республики. Но в этом случае для новой структуры, становящейся еще одним самостоятельным военным ведомством, нужно было создавать свои тылы, базы снабжения, части обеспечения и другую инфраструктуру, на что реально не было необходимых сил и средств.

К тому же такая сложная реорганизация могла стать одним источником противоречий, конфронтации, еще больше осложняя и без того ненадежную оборону афганской столицы.

При проработке этих вариантов и поиске оптимального решения пришлось по многу раз встречаться с президентом, с его заместителями, министрами военных ведомств, начальником генштаба, нашими представителями при этих ведомствах.

Вопрос обороны Кабула не раз обсуждался и на заседании Ставки Верховного Главнокомандующего. После мучительных поисков и долгих споров по нашему предложению было бы принято решение разделить оборону Кабула на три зоны, поручив их оборону войскам министерства обороны, министерства внутренних дел и министерства госбезопасности. В таком решении тоже были свои слабые места, ибо дело обороны Кабула надо было в конечном счете объединять Верховному Главнокомандующему. Командующим обороной Кабула был назначен вице-президент, первый заместитель Верховного Главнокомандующего генерал Рафи, который должен был управлять войсками, опираясь на штаб гарнизона.

Но положительная сторона принятого решения состояла в том, что каждый из военных министров, располагавший реальными силами и средствами, нес ответственность за оборону назначенной ему зоны. Если раньше любые требования Наджибуллы о выделении сил и средств для обороны Кабула встречало со стороны соответствующих министров бесконечные отговорки и невозможность выделить силы и средства, то теперь, имея конкретную задачу и неся ответственность за ее выполнение, каждый из них был больше заинтересован в надежности обороны своей зоны и выделении для этого необходимых войск. Во всяком случае Верховному Главнокомандующему было с кого конкретно спросить за состояние обороны.

После того, как было принято решение и отдан приказ об организации обороны Кабула, произведено распределение сил и средств, в марте 1989 года мною было предложено президенту провести под его руководством командно-штабную тренировку по обороне Кабула примерно по такой методике, как это мы обычно делали во время второй мировой войны при переходе к обороне. Был составлен план тренировки и подготовлены необходимые распоряжения с тем, чтобы сохранить в тайне распоряжения, которые предстояло отдавать, все документы мне пришлось исполнять лично самому. Перевод документов осуществлял переводчик подполковник Геннадий Клюкин.

В назначенный день рано утром мы с президентом прибыли на командный пункт гарнизона и вручили боевое распоряжение о проведении войск Кабульского гарнизона в полную боевую готовность. Затем отдавались распоряжения о нанесении ударов авиацией, открытии огня артиллерией по определенным участкам, о выдвижении резервов и военно-учебных заведений в назначенные районы и рубежи.