— Эндрюс, свет!

Через миг прожектора залили светом переднюю лужайку, превратив ее в футбольное поле, по которому одинокий игрок бежал к своей цели.

Арабелла вперилась взглядом в маленькую фигурку, зигзагами убегающую по лужайке. Крепко прижала приклад к плечу, прицелилась и нажала на спуск. Кранц упала, но продолжала ползти к ограде.

— Вот черт! — посетовала Арабелла. — Только ранила.

Она сбежала вниз и крикнула:

— Эндрюс, патроны!

Эндрюс распахнул перед ней парадную дверь, одновременно вручив ее светлости два патрона. Арабелла мигом перезарядила ружье и выбежала из дома. Черная фигурка сменила направление, но Арабелла с каждым шагом ее настигала. Остановилась посреди лужайки, прицелилась и собиралась выстрелить, когда к дому подкатили три полицейские машины и карета «скорой помощи». Свет фар ослепил Арабеллу, так что она не могла толком разглядеть свою дичь.

Первый автомобиль, проскрежетав тормозами, остановился.

— Добрый вечер, главный суперинтендент, — произнесла она, прикрывая глаза от света.

— Добрый вечер, Арабелла, — ответил тот, словно всего лишь на пять минут опоздал к началу приема. — У вас все в порядке?

— Было в порядке, пока вы не приехали. Как вы умудрились так быстро подоспеть?

— Скажите спасибо вашему американскому знакомцу Джеку Дилени. Мы уже час как держим поместье под наблюдением.

— Дали бы мне еще пару минут, я бы ее прикончила, а там будь что будет.

— Я вас решительно не понимаю, — произнес главный суперинтендент.

Тут появился господин Накамура в домашнем халате.

— Мне кажется, Анна…

— Господи! — воскликнула Арабелла. Она метнулась в дом, взлетела по лестнице в спальню Ван Гога и увидела, как Эндрюс, стоя на коленях, сноровисто перевязывает Анне ногу.

В комнату вбежал господин Накамура.

— Долгие годы, Арабелла, — сказал он, — я задавался вопросом, что происходит на приемах в английских особняках. — Он сделал паузу. — Теперь я знаю ответ.

Арабелла расхохоталась, но, обернувшись, увидела, что он разглядывает изуродованный холст.

— Боже! — вырвалось у нее при виде того, что осталось от ее наследства. — Этот сукин сын Фенстон всех нас обставил.

Анна с трудом поднялась и села на край постели.

— Не думаю, — возразила она и, встретив удивленный взгляд Арабеллы, добавила: — Но благодарить за это следует одного Эндрюса.

— Эндрюса? — переспросила Арабелла.

— Да. Он мне сказал, что господин Накамура отбывает рано утром и поэтому было бы лучше снять картину, пока мы ужинаем. Тогда слуги могли бы без спешки вставить ее в настоящую раму, упаковать и подготовить к отправке. — Анна помолчала. — По-моему, я дословно запомнила, что он сказал: «Если, с вашего позволения, мы заменим оригинал на подделку, уверен, что ее светлость об этом и не прознает».

— Я бы на вашем месте, — сказал Накамура, — рассчитал его за строптивость сию же минуту. Тогда его бы нанял я. — Он обратился к Эндрюсу: — А если б вы согласились, я бы удвоил вам жалованье.

— И не мечтайте, — произнесла Арабелла, опередив ответ дворецкого. — С таким национальным сокровищем, как Эндрюс, я ни за что не расстанусь.

9/26

Господин Накамура проснулся в самом начале седьмого, услышав, как дверь его спальни закрылась. Он несколько секунд размышлял о случившемся накануне, стараясь убедить себя, что это ему не приснилось.

Он откинул одеяло и опустил ноги на ковер. У кровати его ждала пара шлепанцев. Сунув в них ноги, он надел халат и подошел к стулу, на котором оставил смокинг, сорочку и остальную одежду. Он собирался уложить вещи утром перед отъездом, но одежда исчезла. Он попытался вспомнить, не упаковал ли все сам. Открыл крышку чемодана — выстиранная и отглаженная сорочка была аккуратно уложена. Смокинг, тоже отглаженный, висел в дорожном футляре для костюмов.

Накамура вошел в ванную. Широкая ванна была наполнена на три четверти. Он припомнил, что дверь спальни закрыли так, чтобы разбудить его одного, не потревожив других. Он снял халат и забрался в ванну.

Анна вышла из ванной и начала одеваться. Она застегивала на запястье часы Тины и тут заметила на ночном столике конверт. Не Эндрюс ли принес его, пока она принимала душ? Она была уверена, что, проснувшись, конверта на столике не видела. На конверте характерным четким почерком Арабеллы было надписано — «Анне».

Анна рассмеялась, тряхнув конверт, из которого спланировали на пол два листка. Анна наклонилась и подняла их. Один был чеком на миллион фунтов стерлингов, выписанным на Анну Петреску. Второй…

Одевшись, Накамура набрал по сотовому телефону токийский номер и дал своему финансовому директору распоряжение перечислить электронным переводом в лондонский банк корпорации 45 миллионов долларов. Юристам он еще раньше дал указание перечислить эту сумму в банк «Куттс» на Стрэнде — этот банк вот уже два столетия обслуживал семью Уэнтвортов.

Сходя по мраморной лестнице, он увидел, как в холле, под присмотром Эндрюса, пронесли к парадному красный футляр.

Как только Накамура спустился, Арабелла поспешила ему навстречу из малой столовой.

— Доброе утро, Такаши. От души надеюсь, что вам, вопреки всему, удалось немного поспать.

— Да, Арабелла, спасибо.

Анна, прихрамывая, спустилась следом за ним.

— Не знаю, как вас и благодарить. А Тина, я уверена…

Ее прервал стук в парадную дверь. Эндрюс прошествовал через холл, открыл и произнес:

— Доброе утро, сэр.

Арабелла улыбнулась нежданному гостю.

— Доброе утро, Джек, — сказала она. — Не знала, что вы собираетесь с нами позавтракать. Ночь провели в нашем полицейском участке?

— Нет, Арабелла, но мне сказали, что вам бы следовало там находиться, — ответил он, ухмыльнувшись.

— Здравствуйте, мой герой, — сказала Анна, целуя Джека. — Вы появились в самый раз, чтобы всех нас спасти.

— А вот и нет, — возразила Арабелла. — Начать с того, что Джек только предупредил местную полицию.

Анна с улыбкой повернулась к Накамуре и представила:

— Мой друг Джек Фицджеральд Дилени.

— Несомненно, нареченный при крещении Джоном, — заметил господин Накамура, пожимая ему руку. — Оба имени выбрала мать-ирландка, а может быть, вы появились на свет 22 ноября 1963 года?

— Виновен по обеим статьям, — признался Джек.

Арабелла повела гостей завтракать. Анна рассказала Джеку, почему у нее на ноге повязка. Арабелла предложила Накамуре сесть от нее по правую руку и обратилась к Джеку:

— А вы, молодой человек, садитесь слева, но не получите ни кусочка, пока не объясните, почему мой портрет, после моего героического вчерашнего выступления, не красуется на первой странице «Дейли мейл».

— Не знаю, что вы имеете в виду, — сказал Джек, которому Эндрюс налил чашку кофе, — но могу сообщить, что женщина ростом примерно в полтора метра и с огнестрельным ранением провела эту ночь в тюрьме Белмарш.

— Из которой, несомненно, сбежит, — вставила Арабелла.

— Уверяю вас, из Белмарша еще никто не сбегал.

— Но в конце концов ее придется отправить назад в Бухарест.

— Вряд ли, — возразил Джек, — ведь нигде не зафиксировано, что она пересекла английскую границу.

— Ну, в таком случае, так уж и быть, положите себе грибов.

— Каковые я вам горячо рекомендую, — сказал господин Накамура, вставая из-за стола. — Боюсь, Арабелла, мне придется вас покинуть, не то я опоздаю на встречу.

Все поднялись и вышли с господином Накамурой в холл. Эндрюс стоял у дверей снаружи, присматривая за тем, как красный футляр укладывают в багажник лимузина.