– Они уже свободны! А те, что не свободны, не привязаны, так, как ты, Аркашенька!

– Бред какой-то! – Лиа раскраснелась и снова начала вырываться.

– Кажется, я понимаю, что привело вас к таким выводам, но наше оборудование… в первый раз у нас было оборудование, а сейчас… – Аркаша отчего-то избегал смотреть на Лиа.

– Все готово! – профессор торжественно указал в угол, где громоздилось нечто, накрытое тканью. – Пока вас не было, я все восстановил, и даже кое-что усовершенствовал!

– Ничего не понимаю… пустите, мне надо в рубку!

– Что вы там будете делать?! – кричал Иван Никифорович, вцепившись ей в руку. – Играй, Аркаша, играй!

– Я… я… надо… – Лиа смешалась.

В этот момент Аркаша извлек из крамандина первые аккорды. Величественные, немного помпезные, но в тот же миг у Лиа перехватило дух и что-то сжалось в груди. Она перестала вырываться. На глаза навернулись слезы.

– Пойми, ты была одинока. Твое происхождение и работа, которой ты себя посвятила – находились в полном диссонансе. Тебе не было места ни в одном из двух миров. Аркаша – он и сам не знал, что же ему надо, и оттого метался в разные стороны. Так у нас, у людей, обычно и бывает. Но когда вы встретились, все изменилось. Ты ведь и сама почувствовала это?! Так зачем сопротивляться?!

– Что вы от меня хотите? – Лиа вымученно посмотрела на Ивана Никифоровича.

– Взгляни правде в лицо. Твой дальнейший путь лежит рядом с ним! – он кивнул на Аркашу.

– Профессор! – возмутился Аркадий Петрович.

– Играй! – Иван Никифорович был необычайно возбужден и бестактен. – И повдохновенней! От этого зависят наши жизни…

На мгновение Лиа задумалась. В тот же миг новый толчок потряс яхту. Из рубки вместо гнусавых голосков донеслась пронзительная сирена. Лиа дернулась туда.

– Скажи ему! – не отпускал ее профессор.

– Да вы совсем с ума сошли! – взвилась Лиа. – Мы сейчас взорвемся!

На лице Аркаши появилось пугающе отрешенное выражение. Мигнул свет и в глубине яхты что-то тихо заворчало.

– Скажи! – по лицу Ивана Никифоровича скакали красные блики от аварийных огней, мигавших в коридоре, придавая ему какое-то демоническое выражение.

– Да! Да! Я согласна! – вырвалось у Лиа.

Ей одновременно хотелось убежать и прижаться к Аркаше. Профессор выпустил ее руку, но она застыла на месте.

Новый взрыв. Угловая панель салона с треском отлетела. Вырвался сноп пламени в облаке искр. Профессор отшатнулся в строну. Лиа затравленно огляделась. Аркаша не шелохнулся, словно впал в транс.

С шипением, плюющийся огненными каплями кабель ввалился в салон и упал на устройство Ивана Никифоровича.

– Нет! – профессор бросился спасать его.

В этот миг ослепляющая вспышка поглотила все.

– А вот получите, гады!

Все внешние системы автоматического слежения и прицелы вышли из строя, но Нэйбу удалось вручную выловить в ближайшем пространстве шесть подозрительных объектов и направить туда полную мощь вооружения крейсера. Под таким огнем, в ближайшее время, мало кто сможет прорваться и десантироваться.

– Мы согласны вести мирные переговоры! – он записал эти слова и запустил их в эфир.

Затем Нэйб глянул на внутренние датчики. Они показывали какое-то движение внутри крейсера и множество аварий. Разбираться времени не было.

– Всем быстро на яхту! – это Нэйб запустил по внутренней сети.

Это рискованно, вдруг на корабль уже проникли враги, но иного способа оповестить Люма и Рафхата не было.

Бросив последний взгляд на панель управления, Нэйб прихватил плазменное ружье, с недавних пор висевшее у выхода, ручной сканер и выбежал из рубки. Он спешил туда, где датчики засекли движение. Если это Люм и Рафхат – отлично, если нападавшие – их надо уничтожить.

Сканер фиксировал движение в ближайшем радиусе. Вокруг царил хаос. Начала давать сбои гравитация. Нэйб – то подпрыгивал почти до потолка, то с трудом переставлял ноги. Ружье больно било по спине. Стало душно, видимо началась разгерметизация. На лбу выступил пот.

Виллирианец смахнул капли и глянул на сканер. Кто-то приближался. Вслушаться в шаги не вышло – все заглушал визг аварийных сирен и шипение разорванных кабелей.

Нэйб вскинул ружье и прижался к стене. Секционная дверь коридора открылась, и в клубах дыма показалось нечто крупное и сиреневое.

– Люм! – Нэйб едва сдержал выстрел. Как выглядят нападавшие, он не знал, кто их, этих ронгов и прочих тварей разберет.

– Капитан! – к шипению и визгу прибавилось знакомое бульканье. – Рафхат… он… – Люм отчего-то остановился и смолк.

– Он жив? – Нэйб побежал ему навстречу.

– Да, но он… хочет заставить Эри включить аварийный маяк.

– Идиот! Убью!

– Он сказал, что это менкхи, и их надо остановить любой ценой!

Нэйб резко остановился. Аварийных маяков было два. Один в рубке, второй в техотсеке. Рафхат наверняка включит тот, что в техотсеке – он ближе к стыковочному шлюзу, а значит, к яхте, где заперли Эри.

– Сейчас ИСБ нас всех остановит. Навсегда! – Нэйб бросился к ближайшей аварийной лестнице – воспользоваться лифтом он не рискнул.

– Я с тобой! – Люм побежал следом.

Лестница оказалась очень узкой. Люм с трудом вписывался в нее. Пришлось встать боком и перекатываться, с ног на голову. И так несколько пролетов. А тем временем жара и постоянные содрогания крейсера, сводили его с ума. Когда Люм достиг нужного уровня, он чувствовал себя дурацкой детской игрушкой, но времени отдышаться у него не было. Впереди, за поворотом, мелькнул плащ Нэйба. Люм бросился туда, испугавшись, что потеряется и останется один.

Свет мигал, грозя в любой момент пропасть вовсе. От жары все дрожало перед глазами, Люм с трудом разбирал и помнил, куда он вообще бежит. Здесь, внизу, аварийные сирены почти не были слышны, зато реактор тонко пищал, сообщая о перегрузке. Внезапно его заглушил сухой пронзительный треск.

Люм в ужасе сжался и выпустил шипы. В тот же миг на него кто-то прыгнул. Рафхат!

– Пусти! – он отпихнул ронга в сторону и помчался дальше.

– Стой, ублюдок! – показался Нэйб. Он целился в Рафхата из плазморужья.

– Пусти!

Рафхат отпихнул Люма. Он едва не вонзил в друга жвала! Эта мысль испугала его больше, чем Нэйб, целившийся в спину. В жаре перегретого техотсека что-то случилось с Рафхатом. Он мгновенно осознал долг по отношению к своему народу, и все остальное стало лишь помехой на пути. Даже друзья. И сейчас он их предавал.

Долг был исполнен. Изменить ничего невозможно. Оставался лишь путь искупления. Рафхат спешил к транспортному отсеку, там, в пусковой, ждал последний истребитель.

Рафхат не оглядывался. Нэйб мог выстрелить, но, ни сражаться, ни просить пощады талрак не мог. Жар распалял, казалось, он бежит по родным туннелям Талракеша и вот-вот раздастся приказ. Но Рафхат был одинок, как никогда.

Коммуникации, спрятанные за стенными панелями, не выдерживали перегрузок. В нескольких местах начинался пожар. Рафхат без раздумий, не разбирая пути, влетал в пламя и наслаждался болью. Он жаждал смерти.

Он знал, что ни Нэйб, ни Люм не станут преследовать его дальше. Их путь лежал наверх, к стыковочному шлюзу, а дальше – на яхту, это последний шанс спастись с гибнущего корабля.

А вот и транспортный ангар! Рафхат единым прыжком заскочил на истребитель, скользнул внутрь, с трудом втиснулся на место пилота и нажал старт.

Несколько мгновений неопределенности… и ускорение вжало его в кресло. Он закрыл глаза, принося молитву Изначальной Матери. Он молил унести с собой в небытие побольше проклятых менкхов.

Бездонная чернота космоса распахнулась в конце пускового тоннеля, и Рафхат вылетел наружу.

Радары и экран показывали хаос, творящийся вокруг. С крейсера в разные стороны неслись ракеты и энергетические заряды. Смертоносные лучи резали пространство в непредсказуемых направлениях. А за этой стеной прикрытия виднелись корабли менкхов. Рафхат сразу узнал их очертания – вытянутые, с рогами орудий. Лететь туда было почти самоубийством, но Рафхату это было безразлично.