– Но ведь это прекрасно. Разве они вам не помогают? Конечно, может они и не очень разбираются в технике, но зато такие сильные и ловкие.

– А с чего вы взяли, что эти уроды таскаются за мной, чтобы помочь?

– Ну… а зачем же еще? – опешил Иван Никифорович.

– А чтобы меня изводить! Они не затыкаются ни на мгновение. И как, скажите, я могу сосредоточиться на проблеме поврежденного гиперкабеля, когда они все время вопят о своих нейроошейниках? Как?! Да лучше бы они вообще куда-нибудь провалились!

– Понимаю, – профессор задумался.

– Сними, да сними, – гнусаво передразнивая Люма, нараспев начал Эри. – Ну ты же можешь… лучше умереть, чем жить в этом теле… позор разъедает мою душу… Тьфу! Ну почему Нэйб не забрал этих придурков с собой?!

– Знаете, Эри, я, может, и не так много знаю об устройстве этого крейсера, но зато я многое понимаю в отношениях между людьми… ведь все мы в конечном итоге – люди. Так вот, если вам и вправду будет удобнее работать без них, я могу избавить вас от их общества.

Эри как-то странно на него глянул:

– Э-э-э… я вовсе не желаю их смерти… но поймите и вы, ну не могу я сейчас их ошейниками заниматься! Это ж надо их биологию немного изучить, да и с таким устройством я никогда не имел дела. А времени в обрез! Нэйб вернется, и надо будет драпать.

– Да вы не так меня поняли! – рассмеялся профессор. – У меня есть кое-что, способное заинтересовать наших негуманоидных друзей. Это даст вам возможность спокойно работать.

– И что же это? – Эри взглянул на него с еще большим опасением.

Профессор видел настороженность в глазах молодого человека. И понимал, откуда она взялась. Иван Никифорович и сам, наблюдая со стороны, засомневался бы в собственном рассудке.

– У меня есть желание выслушать и рассудить! А поверьте, им это требуется не меньше, чем освободиться от уз нейроошейников. Может быть, даже больше. Взаимопонимание – это то, чего не хватает их народам. Возможно, эта парочка станет первыми в истории ронгом и талраком, нашедшими общий язык, и это может изменить их миры!

"А еще это требуется мне, – продолжил он мысленно. – Просто сидеть и беседовать с кем-то. Иначе, я, действительно, сойду с ума".

– Идет, – Эри воспользовался паузой, и прервал его. – Делайте, что хотите, только избавьте меня от них.

– Я обещаю вам, – Иван Никифорович улыбнулся. – Но и вы должны обещать мне одну вещь.

– Ну что еще? – скис Эри.

– Как только у вас будет время, вы избавите их от этих отвратительных оков!

– Не раньше, чем приведу крейсер в состояние, пригодное к эксплуатации!

– Ну, разумеется.

19. Полицейская операция.

День начинался как обычно. По-правде говоря, Пракс не очень любил дни, когда в лаборатории накапливались большие партии хааша, особенно – для оправки на другие планеты. Слишком много суеты и беспокойства. Контролировать фасовщиков, грузчиков и курьеров становилось намного труднее. А еще эти проверки, случавшиеся после оправки каждой крупной партии… все это сильно нервировало Пракса.

Должность начальника лаборатории Пракс получил в результате перестановки кадров, которую устроил доктор Кха Грат после трагической гибели господина Карзога. Сначала Паркс чувствовал себя на новом месте неуверенно, ведь он ничего не понимал в производстве хааша, но быстро понял, что главное – следить за рабочими. А уж это он умел. Опыт распорядителя боев не прошел даром. Пракс давно научился решать проблемы, не беспокоя начальство по пустякам. Если что – виновного всегда можно и в расход пустить по-тихому.

То ли от переживаний, то ли от долгого сидения над отчетом для Кха Грата, у него сильно разболелся геморрой. Пракс ерзал в жестком кресле и проклинал свою работу.

Мучения становились невыносимыми. Надо бы смазать больное место чудодейственной мазью. Пракс с кряхтением поднялся, медленно разминая затекшие ноги. Ноги были его гордостью – стройные и мускулистые, на его взгляд они компенсировали небольшое брюшко, которое нависало над поясом.

"Все-таки, как удобно иметь личный кабинет!.. Никакой дурак не посмеет вломиться без разрешения" – Пракс открыл ящик стола и достал тюбик с мазью. Раньше для этого приходилось уединяться в разных местах или запираться в туалете.

Пракс вздохнул, подумав, что скоро придется вновь идти на прием к врачу. Нет, конечно, доктор Кха Грат больше лично не занимался его задницей, поэтому операции проходили безболезненно, но визит к любому доктору все равно был сильным стрессом для деликатного и немного стеснительного Пракса.

Он вновь тяжело вздохнул, призадумавшись, за что же судьба послала такое тяжкое наказание, и снял штаны. Мазь была светло-коричневой, тягучей и остро пахла чем-то неприятно-медицинским.

Внезапно в коридоре послышался топот и грохот. Пракс вздрогнул. Он схватился за штаны.

От мощного пинка, дверь резко, с грохотом, распахнулась.

– На пол! На пол, сука! – заорал полицейский.

– Э-это нед-доразумение…

Пракс оцепенел. Руки задрожали, став будто чужими, и проклятые штаны упали на пол.

– Заткнись, падла голожопая! – полицейский выстрелил поверх его головы.

Пракс рухнул на пол, позабыв про штаны. По телу забегал нервный озноб. Особенно холодило голую задницу. А голова, наоборот, полыхала от распиравших ее мыслей.

Полицейский тут же оказался над ним. Он быстро ощупал карманы, заломил руки за спину и рывком поднял его на ноги.

– Ой! – вскрикнул Пракс от боли в вывернутых суставах. – Свяжитесь со своим начальством! Я лично знаю генерала Марб…

Второй полицейский, вошедший в кабинет, молча, почти без размаха, вмазал ему по зубам прикладом лучевика. Пракс подавился концом фразы, кровью и осколками зубов.

Его выволокли в коридор и пихнули вперед. Из помещения основной лаборатории доносились крики, грохот и звон, словно что-то билось. Полицейский толкнул его дальше.

Сердце Пракса замерло. Ноги отказывались двигаться. Лишь руки намертво вцепились в штаны, поддерживая их. Все не так. Если Кха Грат и Марбас что-то не поделили, то он, как начальник лаборатории, вполне может оказать крайним. Его могут даже убить!

– Пу-усти-и! – от ужаса он развернулся и безрассудно бросился грудью на конвоира.

– Вперед, я сказал! – полицейский ткнул ему прикладом в поддых.

– О-о-о! – Пракс скорчился, выдыхая последний воздух.

Вместе с воздухом вышла и решимость сопротивляться. Полусогнувшись, сопровождаемый легкими тычками в спину, он засеменил по коридору.

В лаборатории царил хаос. Рабочие стояли в углу, сбившись в стадо, под прицелом нескольких бластеров. Пракса толкнули к ним.

Полицейские в черной униформе и с опущенными забралами огромных шлемов, похожие на роботов, методично уничтожали оборудование. Насколько можно было судить по визгу автопогрузчиков и грохоту из соседних складских помещений – там тоже царил беспредел. Готовый товар вывозили, а остальное – громили.

Куда делась охрана, Пракс и предположить не мог, а ведь ее хватало и перед лабораторией, все-таки девятый уровень защиты… и автоматика отчего-то не сработала…

Пракс в ужасе наблюдал, как разлетаются вдребезги циклотроны и перегоночные чаны. Но самое страшное – весь пол, щедро, словно песком на пляже, был усыпан сырьем для синтезирования хааша. А еще больше его дымилось прямо в грузовых контейнерах. Сырье стоило неимоверно дорого, а сейчас в лаборатории находился огромный запас. Этим товаром планировалось обеспечивать нужды всего Ареоса целый месяц!

Вентиляция надрывно гудела, но все равно не справлялась с чадящим дымом. А полицейские подбрасывали все новые и новые упаковки с сырьем. Чад стал невыносимый, от него слезились глаза и горели легкие.

Праксу показалось, что полицейские вытянулись, даже шлемы из круглых стали овальными, похожими на яйцо, а руки и ноги гнулись плавно, словно пластилиновые. Пракс моргнул – вновь взглянул – полицейские не ходили, они летали над полом, лишь имитируя шаги.