Последний тоже не терял времени даром. Генерал Ли, который учел уроки Энтитемского сражения, приказал Лонгстриту усилить и без того неприступные позиции корпуса полевыми укреплениями. Маявшиеся от безделья солдаты Северовирджинской армии выполнили это приказание и охотно принялись за строительство редутов и рытье траншей. К тому времени, когда Бернсайд убедился в невозможности обходного маневра, наткнувшись у Порт-Рояла на дивизию Дениэла Хилла, высоты Мари превратились в настоящую крепость.
Однако командир северян то ли не знал об этих приготовлениях, то ли решил их проигнорировать и вернулся к своему прежнему замыслу — фронтальной атаке. Об этом он сообщил генералам Потомакской армии на военном совете, состоявшемся за несколько дней до начала сражения. Сперва командиры корпусов воспротивились замыслу командующего, справедливо считая его самоубийственным. Но Бернсайд, одним из главных недостатков которого было отсутствие гибкости мышления, не желал ничего слушать и упрямо отклонял все доводы против. Он почему-то решил, что противник обязательно будет его ждать у Порт-Рояла, а перед Фредериксбергом остались лишь слабые заслоны.
«О, я знаю, где силы Ли, и собираюсь застать их врасплох, — заявил он участникам совета. — Я собираюсь переправиться через реку и занять холмы прежде, чем Ли сможет [266] привести хоть сколько-нибудь серьезные силы, чтобы встретить меня».
Тогда, убедившись в непреклонности Бернсайда, генералы посоветовали ему выбрать один пункт в линии неприятеля и на него обратить всю силу удара. Само собой, они подразумевали, что левый фланг конфедератов, занимавший вершины высот Мари, не может сыграть роль такого пункта. Чтобы лишний раз продемонстрировать силу этих позиций своему главнокомандующему, они передали ему разведданные, полученные из уст взятого в плен солдата Северовирджинской армии, который достаточно точно описал укрепления, построенные по приказу Лонгстрита. Однако на Бернсайда информация не произвела никакого впечатления. «Это всегда было мое любимое место для атаки», — заявил он и закрыл заседание совета.
Итак, фатальное решение было принято, и в ночь с 10 на 11 декабря Бернсайд отдал своим войскам приказ переправиться через реку. Левая гранд-дивизия под началом Франклина совершила эту переправу без особых проблем: корпус Джексона все еще оставался на своей промежуточной позиции, и препятствовать переправе северян на этом участке было просто некому. Поэтому саперы-северяне, не встречая ни малейшего сопротивления, навели через Раппаханок три понтонных моста, два из которых были переброшены чуть выше устья Дип-Рана и еще один напротив Смитфилда. Правой гранд-дивизии Самнера повезло значительно меньше: она должна была переправляться по двум понтонным мостам прямо напротив Фредериксберга.
К тому времени жители этого городка, напуганные видом двух могучих армий, которые нависли над ними, как две темные грозовые тучи, уже покинули свои жилища. Многие из них, однако, не желали уходить далеко, и прятались в окрестных лесах, ожидая, пока сражение закончится. Надеяться им, впрочем, было не на что: положение Фредериксберга между враждующими сторонами означало его неизбежное разрушение. Пока город еще стоял, конфедераты решили использовать его в своих целях. Генералу Ли было очень важно задержать противника до подхода корпуса Джексона и дивизии Хилла, и Бернсайд, решивший навести переправы напротив [267] города, сам подсказал ему, как это лучше всего сделать. Миссисипской бригаде Берксдейла (а штат Миссисипи был знаменит тем, что давал армии конфедератов самых лучших стрелков) было приказано расположиться в городе и оттуда как можно дольше задерживать строительство мостов.
Северяне не заставили их долго ждать. Около 5 часов утра 11 декабря часовые Берксдейла, несмотря на густую пелену тумана, заметили на противоположном берегу какое-то подозрительное шевеление, а затем до них долетел явственный стук топоров. Сомнений быть не могло — северяне начали наведение переправы. Часовые тут же дали несколько выстрелов, на которые отозвались две сигнальные пушки на высотах Мари. Это было предостережение всей Северовирджинской армии: «Берегитесь! Враг уже близко и начал переправу».
Миссисипцы не дожидались этого тревожного сигнала, чтобы взяться за работу. Сквозь густую завесу тумана они открыли огонь по федеральным понтонерам, и неожиданно для последних этот огонь оказался столь метким, что, побросав инструменты, они в панике бросились на правый берег. Для их поддержки к реке выдвинулось несколько пехотных полков, но ребята Берксдейла уже пристрелялись и быстро заставили их убраться восвояси. Наступило утро, туман рассеялся, но это, разумеется, не облегчило северянам выполнение задачи по наведению переправ. Трижды пытались они возобновить работы, и трижды миссисипцы устилали недостроенную переправу синей ковровой дорожкой из трупов. Часы на башне городского собора во Фредериксберге пробили 7, когда Бернсайд, разъяренный дерзостью жалкой кучки южан, сдерживавших целую гранд-дивизию, приказал своей резервной артиллерии, расположенной на Страффордских высотах, превратить город в руины.
150 орудий тотчас обрушили на злополучный Фредериксберг гору чугуна и железа и за несколько часов буквально разнесли его в щепки. «С наших позиций на высотах, — вспоминал генерал Лонгстрит, — мы увидели батареи, обрушившие огненную лавину на город, единственная вина которого заключалась в том, что в укрытии на его окраине свили себе гнездо 3000 конфедеративных «шершней» и своими «укусами» [268] довели армию Потомака до безумия. Кромешный ад, возникновение которого спровоцировал этот маленький отряд конфедератов, был ужасен. Город был охвачен огнем сразу в нескольких местах, гранаты лопались и взрывались, а ядра сыпались градом. Сквозь непрерывный треск можно было слышать крики и вопли тех, кто участвовал в бою, в то же время дым, поднимавшийся над горящим городом и подпрыгивающие над ним языки пламени создавали картину, которая навсегда останется в памяти у тех, кто ее видел».
Однако батареи конфедератов молчали. Генерал Ли считал, что их время еще не пришло, и приказал не тратить зарядов попусту. Канонаду продолжала только артиллерия федералов, словно задавшись целью сравнять город с землей. Наконец, когда в 2 часа стало заметно, что весь Фредериксберг охвачен огнем, Бернсайд решил, что в преисподней, в которую он превратил город, уже не может быть никого живого, и приказал прекратить канонаду. Понтонеры вернулись на рабочие места и взялись за инструменты, но вдруг из Фредериксберга снова зазвучали выстрелы. Бомбардировка оказалась для миссисипцев, рассеянных по всему городу, не опасней, чем стрельба из ружья для комариного роя. Заняв новые, удобные для ведения прицельного огня пункты, они по-прежнему были готовы оспаривать у неприятеля каждый шаг.
Препятствие могло показаться непреодолимым, но тут начальник артиллерии северян генерал Хант подал Бернсайду хороший совет: переправить часть пехоты на левый берег в лодках и выбить упрямых миссисипцев из города прямой атакой. Эта десантная операция, приказ о которой был немедленно отдан, прошла успешно. 7-й Мичиганский и 20-й Массачусетский полки высадились прямо перед городом и, получив вскоре подкрепление, вступили на его изуродованные улицы. Миссисипцы по приказу Лонгстрита не приняли бой и отошли к центру Фредериксберга. В этом деле они потеряли 20 человек убитыми и ранеными и б пленными.
Федералы получили наконец возможность беспрепятственно закончить мост, что они и сделали к 4-м часам дня. Однако в это время солнце уже клонилось к закату, наступали короткие зимние сумерки, и о проведении задуманной атаки [269] нечего было и помышлять. Бригада Берксдейла сделала свое дело, задержав наступление неприятеля на целые сутки, и до ночи Самнеру удалось переправить на левый берег только дивизию Ховарда.
Такая задержка была, конечно, на руку генералу Ли. Убедившись в серьезности намерений Бернсайда, он уже послал за генералом Джексоном и его «пешей кавалерией». Но Каменная Стена не мог привести к Фредериксбергу весь свой корпус к следующему утру. Его дивизии были несколько разбросаны: Таллисрерро, стоявший у станции Ганни, появился на поле предстоящей битвы лишь к вечеру 12 декабря, а Эрли и Хилл едва успевали от бродов нижнего Раппаханока к утру 13.