С самого начала войны Грант прочно обосновался на Западе, где в отличие от восточного театра боевых действий дела северян шли неплохо. Вытеснив повстанцев из нейтрального штата Кентукки, они медленно, но уверенно продвигались вверх по течению рек Теннесси и Камберленд прямо в центр штата Теннесси — самое сердце Конфедерации. Улисс Грант сыграл в этих первых успехах федерального оружия далеко не последнюю роль. Именно он командовал армией, овладевшей фортом Донелсон — важной базой южан на реке Камберленд, — принудив ее гарнизон к безоговорочной капитуляции[7].

После этой оглушительной победы Грант был уверен, что конец войны уже не за горами. «Вплоть до сражения у Шайло, — напишет он годы спустя в своих мемуарах, — я, как и тысячи других граждан, считал, что мятеж против правительства вскоре постигнет скоропостижный конец». Еще один удар, полагал Грант, и война будет окончена после Донелсона [182], где конфедераты уже получили свое, их оставалось только добить. Самым же приятным было то, что добить их предстояло именно ему, Улиссу Гранту. Его непосредственный начальник — командир Миссурийского округа генерал Генри Хэллек — разработал план концентрических ударов по важному железнодорожному узлу Коринф, захватив который, северяне могли продолжить свое триумфальное шествие вглубь Теннесси.

Эти удары предполагалось нанести силами двух армий — Огайской под командованием Дона Карлоса Бьюэлла и Теннессийской армии Улисса Симпсона Гранта. Грант, располагавший пароходами, прибыл на место рандеву первым и теперь стоял со своими 42 тысячами солдат у Питтсбург-Лендинга. Он поджидал, пока Бьюэлл приведет под его начало еще 50 тысяч солдат и вместе они окончательно сокрушат ослабленного и деморализованного врага.

А в том, что враг ослаблен и деморализован, Грант уже не сомневался. Он был настолько в этом уверен, что даже не посчитал нужным принять элементарных мер безопасности. Правда, позиция, занятая его армией у Питтсбург-Лендинга, была довольно сильной. Несмотря на то, что северяне стояли спиной к реке, их очень трудно было в нее сбросить, поскольку фланги надежно прикрывались естественными препятствиями. С севера армию защищала река Оул-Крик, впадавшая затем в более полноводный Снейк-Крик, а тот нес свои воды непосредственно в Теннесси. Левый фланг армии был хорошо прикрыт рекой Лик-Крик, исток которой находился неподалеку от истока Оул-Крика и которая тоже впадала в Теннесси. Все три речки были болотистыми и труднопроходимыми, а, следовательно, Теннессийской армии можно было не опасаться фланговых ударов.

Да и сама местность препятствовала наступательным боевым действиям. Это был глухой малозаселенный уголок Теннесси, покрытый непролазными густыми зарослями, которые лишь кое-где уступали место небольшим полям, засаженным хлопком и табаком. Строений здесь и вовсе было немного. Самое заметное из них — бревенчатая, кое-как побеленная протестантская церковь Шайло — стояла у западной оконечности федерального лагеря. Она была воздвигнута [183] немецкими колонистами в честь Князя Мира (мира — в смысле отсутствия войны) и названа так по имени места, где находился священный храм, в котором Самуил услышал голос Всевышнего и увидел божественное видение. Окрестности этой церкви представляли собой плоскую равнину, усеянную небольшими холмами, которые могли бы стать узлами обороны, и перерезанную глубокими оврагами, представлявшими из себя дополнительные препятствия для атакующих войск.

Иными словами, федеральная армия могла чувствовать себя в своем лагере достаточно уверенно. «Это великолепная равнина, как бы созданная для разбивки лагеря и строевого учения, и в то же время пункт чрезвычайно сильный в военном отношении… Местность, легко обороняемая небольшой воинской частью», — докладывал в своем рапорте генерал Уильям Шерман.

Однако для того, чтобы эта позиция действительно стала сильной, ей, по свидетельству того же Шермана, не хватало Одного маленького штриха — полевых укреплений, которые прикрывали бы подступы с фронта. Но этот маленький штрих так и не был сделан. Грант не позаботился не только о том, чтобы возвести редуты или вырыть траншеи, но даже и о том, чтобы образовать засеки — самые примитивные из фортификационных сооружений. Сам он объяснял эту беспечность необходимостью обучения молодых солдат, но, конечно, лукавил.

Правда, его армия действительно состояла из неопытных новобранцев, мало отличавшихся от тех, которых повел в бой генерал Мак-Дауэл. В большинстве своем они не были обучены маневрам даже в составе роты и не умели обращаться со своими винтовками, которые многие из них получили лишь по дороге в Питтсбург-Лендинг. Однако этих зеленых рекрутов никто и не думал обучать.

Как писал участник сражения полковник федеральной армии Уилз Де Хасс, «фактически люди устали от безделья и переедания. Несколько часов активных упражнений с топором и лопатой только пошли бы на пользу их здоровью и могли бы уберечь лагерь и множество человеческих жизней от уничтожения». [184]

Но незащищенность лагеря с фронта была лишь частью проблемы. Само расположение армии, беспорядочное и бессистемное, делало ее легкой добычей для противника. Из шести дивизий Гранта впереди в импровизированной линии стояли наименее опытные — дивизия Шермана на правом фланге и дивизия Прентиса на левом. Вдобавок ко всему дивизия Шермана была разбросана. Бригада Смита почему-то занимала крайнюю левую оконечность первой линии (т. е. левее Прентиса), в то время как остальные три бригады стояли справа от церкви Шайло до Оул-Крика.

«Ветеранская» дивизия Мак-Клернанда (она уже успела поучаствовать в одном бою у форта Донелсон) стояла чуть позади и правее Шермана. Однако левый фланг Мак-Клернанда не доставал до правого фланга Прентиса, и в линии зияла довольно значительная брешь — открытые ворота для атакующего неприятеля. Грант, конечно, знал о ее существовании, но не хотел закрывать этот коридор, по которому, как он полагал, должны были пройти части Огайской армии для соединения с его частями.

Вторую линию обороны, если ее можно так называть, составляли дивизии Херлбута и В. Уоллеса, стоявшие биваком примерно в миле от пристани. Дивизии же Лью Уоллеса вообще не было на месте. Грант отослал ее несколькими милями ниже по течению на прикрытие другой пароходной пристани — Крампс-Лендинг, против которой, как он считал, неприятель мог совершить вылазку.

Самого Гранта тоже не было в лагере у Шайло. Его главная квартира находилась в девяти милях от Питтсбург-Лендинга в Саванне, где он залечивал свою ногу, поврежденную недавним падением с лошади, и поджидал армию Бьюэлла, которая должна была подойти именно к этому месту. Ее передовая дивизия под командованием Нельсона была уже неподалеку, но Грант был настолько уверен в безопасности армии, что в своем письме 4 апреля, за два дня до битвы, советовал Нельсону не торопиться.

Понтоны, которые должны были доставить дивизию последнего в Питтсбург-Лендинг, планировалось приготовить лишь к 8-му числу, а значит, и торопиться не стоило. К счастью для Теннессийской армии, Нельсон не послушал этого [185] совета и уже 5 апреля прибыл в Саванну, чем впоследствии спас Гранта от разгрома.

Беспечность командующего невольно передалась и его армии. Ни опытный Шерман, уже побывавший в огне Бул-ранского сражения, ни другие дивизионные командиры не думали о возможной атаке на свои позиции. Их части стояли на берегу Теннесси на вражеской территории так, словно это был учебный лагерь где-нибудь в Мэне или Мериленде. «Мы обнаружили армию у Шайло безразличной к опасности и в наихудшем состоянии для обороны, — писал полковник Де Хасс. — Дивизии были разбросаны на обширном пространстве с большими интервалами и с опасной брешью в одном пункте. Не было даже видимости укреплений, и вся боевая линия находилась в самом открытом для нападения положении. Одно или два отделения батарей были на удаленных пунктах; не было ни разведчиков, ни кавалерийских пикетов, и в миле от лагеря расположились лишь легкие пехотные пикеты».