Северяне со своей стороны ратовали за либеральную иммиграционную политику, чтобы обеспечить применение дешевого труда, субсидии на кораблестроение для развития торговли, улучшение внутренней инфраструктуры и транспортной системы, хотели создать сильную монетаристскую политику, ввести высокие таможенные пошлины, защищающие промышленность (последнее требование особенно не нравилось южанам). Они утверждали, что Юг доминирует в федеральном правительстве и несет ответственность за срыв принятия ряда важных законов, выгодных промышленным и финансовым кругам Севера.

В результате экономические противоречия переросли в политическое противостояние в представительных органах власти — Сенате и Конгрессе. В этом противостоянии Север постепенно брал верх по той простой причине, что северные штаты были более заселенными, чем южные, и их было больше, а значит, они посылали больше представителей в обе палаты американского парламента. Единственной возможностью восстановить паритет была экспансия Юга на Запад путём присоединения новых территорий к сообществу рабовладельческих штатов[3].

Таким образом, политики Юга надеялись упрочить свои позиции в федеральном центре. Однако Север тоже не собирался упускать выгод, связанных с колонизацией западных территорий. Как следствие, между северными и южными штатами началось соперничество за обладание новыми землями, ставшее после экономических противоречий второй главной причиной раскола страны и гражданской войны. В первый раз это соперничество дало о себе знать в 1820 году, [12] когда к Союзу был присоединен новый штат Миссури. Вопрос о том, каким быть этому штату — рабовладельческим или свободным, т. е. к какой экономической системе — северной или южной — ему принадлежать, вызвал ожесточенные дебаты в Конгрессе. Но тогда дело удалось уладить миром, был заключен знаменитый Миссурийский компромисс и страсти на время улеглись.

К сожалению, это была лишь короткая отсрочка, не решившая проблемы по существу. Вопрос был снова поставлен на повестку дня в 1850 году, когда после Мексиканском войны в состав Союза были включены новые штаты Техас, Калифорния и ряд других территорий. Страсти снова достигли невероятного накала, и противостояние в Конгрессе носило еще более ожесточенный характер. Семнадцать дней там не могли избрать спикера, и именно в 1850 году США впервые подошли к самому краю пропасти. Но и на этот раз удалось достигнуть компромисса. Калифорния была включена в состав Союза как свободный штат, Юта и Нью-Мексико были организованы по принципу «народного суверенитета» с тем, чтобы потом войти в состав США как свободные или как рабовладельческие штаты по желанию большинства своих граждан, работорговля в округе Колумбия была запрещена, а в противовес — принят суровый закон против укрывателей беглых негров.

Увы, этот новый компромисс дал еще более короткую отсрочку, чем Миссурийский. Не успели подписи под договором просохнуть, как вражда вспыхнула с новой силой. Теперь ее причиной стало включение в состав Соединенных Штатов новой территории — Канзаса. Снова начались яростные споры в Конгрессе и Сенате, а очередной компромисс, предложенный сенатором Дугласом, только подлил масла в огонь. Правда, соглашение было достигнуто согласно биллю Дугласа, Канзас поделили на две территории — собственно Канзас н Небраску, но на Севере это было воспринято как уступка Югу и вызвало бурю протестов.

Вражда и ненависть уже не могли удержаться в границах конституционного поля, и в Канзасе они вызвали вооруженные столкновения. По сути, там вспыхнула маленькая гражданская война, предшествовавшая большой кровопролитной [13] гражданской войне, которая вскоре должна была начаться.

Именно в Канзасе о себе впервые заявил Джон Браун, фанатичный аболюционист-пуританин, жаждавший только одного — освободить черных рабов и расправиться с их белыми хозяевами. В 1855 году он в сопровождении своих сыновей пересек границу территории, и вместе они до смерти искололи кинжалами и шпагами первых пятерых человек, попавшихся им по дороге.

Конфликт в Канзасе удалось погасить, но всем было ясно, что проблема пока не решена и что на страну надвигается буря. На Севере все большую силу набирал аболюционизм, что, конечно, не вызывало на Юге особого энтузиазма. В результате рабство стало еще одной причиной разногласий двух враждующих лагерей, хотя роль, которую ему обычно отводят в развязывании гражданской войны, сильно преувеличена. Конечно, и оно внесло свое лепту в нагнетание напряженности в стране, но лишь как «довесок» к двум главным экономическим причинам зарождавшегося конфликта.

На американской земле рабство появилось еще в колониальные времена, и на Юге, где климатические условия особенно благоприятствовали ведению плантационного хозяйства, а следовательно, и применению рабского труда, оно быстро и широко распространилось. Но по-настоящему рентабельным рабство стало после широкого внедрения хлопка как основной сельскохозяйственной культуры Юга, и на протяжении долгого времени экономика этого региона держалась именно на рабстве.

Однако к середине 19-го столетия рабовладение начало постепенно отмирать, и хотя этот процесс был очень медленным, тем не менее, не будь гражданской войны и реконструкции Юга, оно все равно кануло бы в лету естественным образом. Так, уже в 50-х годах практически во всех южных штатах росло количество свободных негров, разумеется, за счет сокращения количества негров-рабов. В Южной Каролине освобожденных невольников в 1860 году было 30463 человека против 27463 в 50-м. Для Вирджинии те же показатели составили соответственно 58042 против 54333. Одновременно [14] положение тех негров, которые все еще оставались в неволе, изменялось к лучшему. Правда, суровые законы, налагавшие ряд запретов на предоставление чернокожим невольникам разного рода льгот, формально еще действовали, но их белые хозяева давно перестали эти законы соблюдать. Например, вопреки законодательству негров учили читать и писать, им позволяли покидать пределы поместий и ходить туда, куда им заблагорассудится. И даже на собрания своих рабов, казалось, представлявших для белого населения наибольшую опасность, рабовладельцы смотрели сквозь пальцы.

Но сторонники отмены рабства, яростные аболюционисты, охваченные пуританским пылом, не желали замечать этих очевидных перемен. Они требовали немедленного и безоговорочного освобождения всех невольников, даже не задумываясь о том, что столь поспешное решение проблемы жестоко прежде всего по отношению к тем, кого они намерены облагодетельствовать. Предоставить свободу малоразвитому, не знающему самостоятельной жизни черному населению Юга было все равно что выгнать на улицу домашнего пса, привыкшего к ежедневной кормежке и отдыху на подстилке у камина. В том, что это действительно так, не в меру нетерпеливым сторонникам аболюционизма предстояло убедиться много позже, во времена Реконструкции, когда тысячи получивших свободу негров просто не знали, что с ней делать.

Борьба за отмену рабства имеет почти столь же длинную историю, сколь и само рабство. Во всяком случае, в 18-м веке сторонников отмены этого института в США уже хватало. Главным образом они были уроженцами Севера, где к началу 19-го века, в основном по экономическим причинам, рабство было отменено. Среди южан противники рабовладения тоже встречались. В разное время против рабства выступали такие знаменитые граждане Юга, как Вашингтон, Джефферсон, Тайлер и Ли[4]. Однако на протяжении почти всей первой половины 19-го столетия аболюционизм оставался [15] уделом фанатиков и одержимых вроде Джона Брауна. Массового движения не было. Более того, прорабовладельческие симпатии были очень сильны и в северных штатах, например, в Иллинойсе, родном штате Линкольна, где в 1840-м году проживал 331 раб (сам Линкольн в одном из своих выступлений еще до избрания президентом публично заявил, что если бы был поставлен вопрос об отмене рабовладения в его родном Иллинойсе, то он был бы против). Схожая ситуация была и в Индиане, где население высказывалось в пользу легализации рабства. В Огайо суды присяжных часто выносили решения в пользу рабовладельцев, требовавших возвращения беглых рабов.