-Все хорошо. А где хозяева, где Айс?

-А Алексей Геннадиевич предупредил хозяина не беспокоиться. А Максим Альбертович уехал по делам, будет ночевать в квартире или в офисе. А здесь еще кто-нибудь есть?

-Только слуги и его жена.

-А как ее зовут?

-Анжела Львовна.

-Понятненько. А где можно расположиться? Я очень спать хочу, и…мне бы поесть.

Девушка довольно оглядела меня и повела в комнату на втором этаже. Она находилась где-то в конце коридора. Маленькая дверь. И вот она, огромная комната с двуспальной кроватью, торшером возле маленького кожаного дивана, в углу огромный письменный стол и книжный шкаф.

-Отдыхайте, ужин принесут через пару минут.

Хмм, неплохо. С разбегу плюхнувшись на кровать, ощутил всю мягкость и прелесть подушек, приятный аромат белья и удобство матраса. Наконец-то! Кроватка! Я даже ванне так не радовалась как этому предмету. Отыскав в ванне гостевой халатик, надела его на тело, освободившись от лифчика любимым всем женщинам способом, просто вытянув его через широкий рукав. Вот теперь красота… Что может быть приятнее снятых каблуков, скинутого лифчика и мягкой подушки? Только клубника в шоколаде, принесенная в постель. Это просто экстаз…

Наевшись до отвала клубники, запив все это черным чаем, улеглась на мягкую кровать и, накинув на себя невесомое одеяло, провалилась в приятные светлые сны.

***

-Привет. Ты здесь один?

Милая блондиночка. Но не в моем вкусе.

-Девушка, мы знакомы?

-Ты что не помнишь. Ну, авто, твоя сестренка, выходящая замуж за твоего брата.

-Она мне не сестренка, только станет ею.

-Ну да, да. Так, где она? Ты один?

-Один.

Девушка даже осмелела, видимо, с Катей связываться не хотела. Интересно, почему?

-А что тебе сестренка-то?

-Просто она заполняет пространство собой, при ней не поговорить.

-А ты хочешь говорить? – я даже бровь приподнял. Интересно, на многое она способна пойти?

-Ну, для начала… - она приблизила свое лицо так близко, что я ощутил ее нетрезвое дыхание, хотел поморщиться, но сдержался. Играть, так до последнего.

-А что потом? – я слегка коснулся пальцем ее нижней губы, принимая игру. Она ухмыльнулась.

-А потом… - девушка придвинулась к уху, провела по нему кончикам языка и прошептала:

-А потом буде жарко.

И тут я ощутил брезгливость. Жуткую, непереносимую, такую, какую испытываю, когда наиграюсь… Обычно это происходить после одной, двух ночей. Но иногда… Она появляется внезапно, к любому человеку, даже к брату, который любит девочек, любит их завлекать и цапать, как хитрый паук.

А блондиночка и не подозревала о моих мыслях, легко касаясь моего запястья, переплетая свои пальчики с моими и дергая их на себя, повела за собой. Что ей нужно – вопрос для неискушенных, для меня – это привычное дело. Вот только не в туалете, противно. Не дав девушке воли, повел за собой. Хах, власти захотела. Не беда.… Вся ночь впереди.

-У тебя машина есть?

-Есть, - придыхание в ее голосе вызывало целую толпу липких мурашек. Бр, встряхнулся, зажмурился, преодолевая рвотные позывы.

-Значит, поехали.

-Куда?

-Ко мне.

Пошлая улыбка, и мы несемся вместе с ветром, выдувая все темные мысли из головы. Люблю откидные крыши. Люблю парить, отрываться, люблю.… Пришлось оборвать себя на этой мысли. Кнопка. Знакомый приветствующий голос. Наигранный смех шлюхи рядом со мной. Да, она именно такая. Продажная, испорченная…Девочка на одну ночь.

Распахиваем двери, готовые слиться прямо здесь. Но нет, диван – это не гуд. Тесновато… А вот второй этаж, милая комнатка с огромным окном во всю стену, как дома….В самый раз. Обувь падает прямо у входа, платье задрано, ремень распущен, но я не даю свободы ее рукам, прижимаю к стене, впиваясь, кусая ее шею, отчего она выгибается, подставляет губы. Но нет…губы – это мерзко. Их не ототрешь.

Мы отлипаем от стены, я слышу странный шорох со стороны кровати. Щелчок, и свет ослепляет глаза. Приходя в себя, замечаю…Катю в легком халате, помятую, сонно трущую глаза и переминающуюся с ноги на ногу на холодном полу.

-О, явился. Я уж думала воры.

Осмотрев меня, сонно переводит взгляд на белокурую пигалицу, жмущуюся ко мне всем телом и пытающуюся прикрыть свои никому ненужные прелести. Я мочу. Катя зевает.

-Знаете, идите - как вы в соседнюю комнату. А я спать хочу. – Свет погас. Послышалось шебуршение, Катя, кажется, улеглась.

И тут меня словно водой холодной облили. Желание исчезло, даже желание притворяться. Стало как-то пусто, снова одиноко, захотелось просто увидеть человеческую улыбку, прижать кого-нибудь ершистого и колючего к себе и заснуть, уткнувшись ей в живот.

Почему в живот? Потому что – это самая незащищенная часть человека. Все, что внутри него оно настоящее, все бурчит, журчит, работает, это нельзя скрыть, спрятать, про это нельзя наврать. А еще там сердце, хрупкое, честное по своей природе, открытое. Вот только слишком хрупкое, единственное.

Беру девушку, чье имя так и не узнал за локоть, веду до дверей и громко их захлопываю. Она молчит, сжимается, немного трясется, видя мое бешенство. Но ничего не говорит. Молодец. Это хорошо. Проводив гостью, иду в кабинет дяди, беру там пачку сигарет и закуриваю, выйдя на балкон. Сигареты. Они убивают. Об этом все знают. Но когда ты итак мертв внутри, стоит ли бояться каких-то сигарет? И я думаю, что нет. Ведь в этом нет никакого смысла…

Три сигареты подряд, голова немного кружится. Внутри что-то оживает ненадолго. Бодро поднимаюсь по темной лестнице, иду в нужную комнату, раздеваюсь, замечая знакомый силуэт на кровати. И вот тут приходит робость, но я ее отталкиваю. Не время. Осторожно ложусь, накрываюсь одеялом осторожно, чтобы не потревожить. Затихаю. Дыхание все еще прерывистое, тело немного потряхивает от нахождения на холоде в одной майке и шортах, но это не важно. Важно лишь то, что маленький агрессивный, пыхтящий ежик все же вернулся ко мне, вот она, лежит, видит какие-то сны.

-Ты курил?

Я вздрагиваю от ее вопроса, от хриплого голоса, от укора.

-Да.

-Ты куришь?

-Нет.

Она переворачивается на бок, лицом ко мне, устраивается удобнее.

-Ну, слушаю.

-В смысле?

-Рассказывай, что произошло?

-С чего бы мне что-то рассказывать?

-Ну, если не хочешь говорить, тогда чего приперся?

Злится. Ежик. Суровый ежик.

Дотрагиваюсь до ее лица, убираю волосы, но меня останавливает эта строптивица.

-Не стоит. Ты уже выразил свое отношение, братишка. Иди спать. Ты накурился, возможно, пьян. У тебя обломался секс с симпатичной, какой-то знакомой блондиночкой. Так что, иди и поспи.

И она просто взяла и отвернулась. Злость. Ненавижу это чувство. Но оно вспыхивает внезапно, и я не могу его контролировать. Дергая ее к себе, нависаю, угрожаю:

-Ты, между прочим, в доме моего дяди. С чего ты взяла, что я буду слушаться. Это моя кровать, моя комната. Захочу, и ты будешь спать со мной. Захочу, и отправлю на улицу, прямо так, в этом милом халатике.

- Идиот, слезь с меня.

Брыкается, упирается, дерется. Но силы неравны. Я сжимаю ее руки посильнее, отчего она низко пищит и наклоняюсь ближе, чтобы она почувствовала дыхание.

-Долбодятел чертов! Ненавижу тебя! Что ты себе позволяешь? Ты тоже с теми, что покончили жизнь самоубийством, так обращался? Тогда понятно, почему они это сделали! Извращенец, чертов извращенец!

-Идиотка, ты вообще думаешь, что говоришь? – не понимаю, как это получилось, но я ударил ее…по щеке. Злость застилала глаза. Даже дышать стало тяжело. Я хотела ее обуздать, поставить на место!

Она опешила, замерла на мгновение, а потом вцепилась мне зубами в нос и двинула коленкой между ног. Быстро вскочила, пока я откатывался подальше, и понеслась из комнаты. Черт! Черт! Черт! Идиот! Что со мной? Я схожу с ума! Да я больной на всю голову! Сжав виски руками, я осторожно сел на пол, раскачиваясь вперед назад, зажмурив веки до разноцветных точек и ничего не замечая вокруг.