Приезд деда
Хоть из пушки вверх пали! —
Дверь — ив солнечной пыли
Дед, явившийся внезапно.
А ведь ждали только завтра.
Так он смотрит всякий раз,
Задержав глаза на внуке,
Словно видит всех сейчас
После длительной разлуки.
Внук, ликуя и дрожа,
Позабыл и про гостинец,
Крепко дедушку держа
За его большой мизинец.
«Это внуки резвятся тут…»
Это внуки резвятся тут
Среди лета или зимы.
Чем быстрее они растут,
Тем скорее стареем мы.
Среди света, а то и тьмы,
Зная многое наперед,
Тем скорее стареем мы…
А быть может, наоборот?
Апрель
Исполнен мир восторга.
Мчат льдины кое-где.
Но тонкая восьмерка
С полудня на воде.
Снежок недавний стаял,
Заголубел зенит,
И длинноногий стайер
Вдоль сквера семенит.
Мальчишки близ асфальта
Гоняют мяч… У них
Пока что нет офсайда
И сложностей иных.
Футбольные прозвища
В спорте прозвища как в деревне,
И традиции эти древни.
Каждый ловко и прочно зван:
Слон. Михей. Косопузый. Жбан.
Так заходит сосед к соседу
Длинным вечером на беседу.
Эта явная теплота
Между близкими принята.
Оборачиваясь на кличку,
Что с годами вошло в привычку,
Усмехаешься: «Молодежь!..»
И опять от ворот идешь.
Потому что взяты ворота…
В этом все-таки было что-то:
Гусь. Чепец. Пономарь. Стрелец…
А играет-то как, стервец!
Аэропорт
Аэропорт в работе и в заботе.
Но сколь неодинаков интерес —
Лететь ли вам, иль вы кого-то ждете,
Иль сами опускаетесь с небес.
Вы чуточку задумались с устатку.
Но разное волненье в вас живет —
Спешите ли по залу на посадку,
Идет ли на посадку самолет.
Баллада об окопах. Лето 1941 -го
Исходит от дворов
Вечернее мычанье.
А за деревней ров
Хранит в полях молчанье.
Он хмуро ждет врага.
Дождется ли? А надо б! —
Чтоб вскинуть на рога
Своих гранитных надолб.
Но как не наяву,
Тут звук, подобный вою,—
Неужто на Москву? —
Течет над головою.
И снова тишина
Сгустившихся потемок.
И песня не слышна,
И разговор негромок.
Как будто в небесах,
Где прокатился рокот,
О ваших голосах
Догадываться могут.
Но вот уже и спят,
Чуть свет вставать готовы,
Ровесницы солдат,
А может быть, и вдовы.
А эти пацаны,
Смеявшиеся живо,
Какие видят сны
За месяц до призыва?
В полях сгорел закат.
Усталые лопаты,
Что у крыльца стоят,
Мерцают как лампады.
Мигает маяком
Звезда за пеленою.
И пахнет молоком,
И пылью, и войною…
Баллада о московском затемнении
Грозные ночи Москвы —
Помнится каждая ночка:
Улицы, крыши, мосты,—
Черные — ни огонечка.
Тьма над столицей одна:
Ни фонаря из-под арки,
Ни делового окна
Или беспечной цигарки.
Всюду главенствует мрак,
Ибо имеется мненье,
Что нарушает лишь враг
Строгий закон затемненья.
Помниться ль будет в веках
Или же только в начале?..
Но нарушалось — и как! —
Жесткими теми ночами.
Но озарялось как днем —
Синим прожекторным светом,
Желтым зенитным огнем,
Бьющим без устали следом.
Вспышкой машины чужой,
Рухнувшей в страшном увечье.
Вставшим за каждой душой
Заревом в Замоскворечье.
Всё получили сполна
Люди московского тыла.
А постепенно война
Дальше на Запад катила.
Осточертело давно
Жить в затемнении лютом.
Но озарялось оно
Каждым бесстрашным салютом.
Сумерки
Уже с огнями бортовыми
Воздушный лайнер… А внизу
Влачит наполненное вымя
Корова и ведут козу.
И ждут поленья укорота,—
Стоит, расслабившись, пила.
Пора поливки огорода.
Разнообразные дела.
И в голубом пространстве полом
Не много взоров соберет
Над речкой и туманным полем
Распятый в небе самолет.