И тут я заметила приближавшуюся ко мне фигуру. Из-за плохого зрения я практически не различала, парень это или девушка, но по мере приближения, все-таки поняла, что парень. Я мгновенно опустилась на деревянную скамью, которую все это время попросту игнорировала. Неужели это Олег Станиславович? Что он скажет? Обойдется общепринятым: "Это было ошибкой, о которой никто не должен знать", или придумает что-то по-оригинальнее? Я не вынесу, если его слова будут сводится к этому, просто не выдержу и... И я увидела Ника.

  Ввиду того, что никого видеть я не хотела, его появлению тоже не сильно обрадовалась. Ну почему меня не могут оставить в покое? Что это так трудно? Однако, Ник не виноват, что у меня нет настроения, поэтому пришлось быстренько вытереть подступившие слезы и изобразить на лице подобие приветливой улыбки. Знаю, вышло не ахти, потому как парень сначала скривился, а потом как-то встревоженно глянул на не в меру "жизнерадостную" меня. Заключение было следующим:

  - Ты что плакала? Тебя кто-то обидел?

  Обидел? Ну это как сказать. Скажем так: воплотил в жизнь мою давнюю мечту, но не рассчитал последствий всего этого. Если такое можно назвать "обидел", то да - обидел, и сильно. Но вслух я, конечно же, сказала не это, а то, что наиболее подходило к ситуации:

  - Плакала? Нет, ты что, все хорошо. Правда,- видя, что он мне не верит, решила обратить разговор в безопасное русло:

  - Ты здесь учишься? Спрашиваю, потому что никогда раньше тебя не видела.

  - Нет, но как бы да. Видишь ли, до этого времени, пока я жил с мамой в Италии, я учился там, а теперь, когда вернулся, планирую закончить обучение в этой школе.

  - Классно, а в каком ты классе?

  - 11. Но тут я смотрю у вас 2 одиннадцатые класса, еще не знаю, в каком именно буду учится.

  Я дар речи потеряла. То есть, получается, что он может учится со мной в одном классе? Совершив легкий подсчет и обратившись к теории вероятности, я поняла, что вероятность этого события составляет 50 % из 100. И опять эта математика! Еще немного, и я точно сойду с ума...

  - А ты?

  - А? Что прости?

  Парень весело улыбнулся, открыто потешаясь над моей рассеянностью.

  - В каком ты классе?

  - 11. 11-А.

  - Ничего себе совпадение, но теперь я хотя бы знаю, какой одиннадцатый мне нравится больше.

  Я не могла не принять эту реплику, как комплимент в свой адрес, и поэтому смущенно улыбнувшись, сказала то, что действительно думала:

  - Будет здорово, если мы станем одноклассниками.

  - Ага.

  Он присел рядом на скамью и как-то слишком серьезно посмотрел на меня. Мне этот взгляд изначально не понравился, а последующий за ним вопрос, тем более:

  - Почему ты не на занятиях? Если уж совсем честно, то ты не похожа на прогульщицу, так что стряслось? Расскажи, и возможно я смогу чем-нибудь помочь, но... настаивать не буду, особенно когда это что-то личное.

  - Ты прав, это личное, прости,- я была тронута его заботой, но откровенничать не собиралась, а если учесть, что мы вообще едва знакомы, то мое нежелание делится подробностями из личной жизни, оправдывало себя.

  - Нет, это ты извини, что лезу не в свое дело. Слушай, мне уже пора идти, а ты, пожалуйста, не грусти, все еще наладится, вот увидишь. Пока!

  - Пока...- я провожала его с грустной улыбкой, свидетельствующей о том, что я хотела бы этого больше всего на свете.

 Урок 14: не обменивай личное счастье на хорошую репутацию.

На уроки я все-таки пошла, точнее поплелась, потому что сил на то, чтобы воспринимать монотонно бубнившего физика и, раз за разом надрывающегося, историка, катастрофически не хватало. Меня словно не было, то есть я была, но не здесь, не в классе, а где-то далеко за его пределами. Укутавшись во весь рост в одеяло, сотканное из собственного сознания, я ни в какую не хотела оттуда вылезать. Я чувствовала себя комфортно в этом нелепом одеянии, и снимать его не собиралась. Зачем? Ведь я и сама прекрасно понимаю, что все это ошибка. Распространенная к тому же. Я не первая, кто влюбился в своего учителя, но точно одна из немногих, кому ответили взаимностью. А так ли это? Ибо речь идет о взрослом мужчине, более опытном в делах телесного притяжения, и поэтому сложно предугадать, что им движет на самом деле.

  Глупая вспышка, неконтролируемое движение, и наши отношения взобрались на еще одну, более опасную, чем предыдущая, ступню. И чем выше они поднимутся, тем большим будет риск, что все закончится безудержным падением в глухую пропасть. И падать мы будем вдвоем. А так ли оно, это падение, надо кому-либо из нас? Не думаю. Но и остаться на месте нет никакого желания, скорее наоборот, я жажду взобраться на самую вершину этой опасной конструкции. Не поддающаяся объяснению, но вполне осознанная прихоть, которой очень скоро будет невозможно противоборствовать. Я словно в пустыне, где нестерпимая жажда граничит со смертью, если ее не утолить. И его поцелуй стал той спасительной каплей воды, что была мне необходима для дальнейшего существования. А тогда, что мне выбрать? Прислушаться к здравому уму и прекратить все в одночасье, или же, следуя внутренним желаниям и потребностям, продолжать неспешно испытывать судьбу в надежде, что та не позволит случится беде? Этот вопрос будет посложнее математических уравнений, но равно как и математику, мне придется его решить. Медлить с ответом нельзя, но что делать, когда этого самого ответа нет?

  В таком примерно бессознательном состоянии я высидела все оставшиеся на тот день уроки. Оксана видела мои терзания, но с расспросами не лезла, за что ей нужно отдельно сказать спасибо. Все равно бы не смогла ответить ничего вразумительного, а так хоть нервы ни себе, ни другим не треплю. Но когда кончились занятия и мы вместе с остальными ребятами отправились восвояси, выверенная "система" дала сбой. Проще говоря, добросовестная подруга не выдержала, и понеслось:

  - Так, Сорокина, хватит. Ну-ка четко и с расстановкой начинай рассказывать.

  Я остановилась и замерла с поднятой ногой. Не сразу сообразила, что от меня требуют, но это нисколечко не умалило Оксаниного рвения:

  - Я слушаю.- и тон такой, что иной раз выдала бы все как на духу, но не в этот.

  - Нечего рассказывать,- при этих словах я сняла с себя временное оцепенение и, не дожидаясь подруги, зашагала в сторону школьных ворот, где уже образовалась целая толпа школьников. Далеко не ушла. Меня догнали, а затем демонстративно преградили путь. Ну, знаете ли, мы не гордые, мы и обойти можем. Правда, такой маневр не увенчался успехом, и мне пришлось смирится с очевидным: от Оксанки не отвертишься.

  - Давай хотя бы не здесь, ладно?

  На меня как-то уж очень недоверчиво посмотрели, и ответили зловеще-ангельским голоском:

  - Как скажешь, дорогая, но учти, если попытаешься сбежать, тебе не жить!

  - Не сбегу,- я хоть и с трудом, но выдавила из себя веселую улыбку. В конце-концов, Оксане я доверяю, да и мне необходимо выговорится, излить душу, так сказать, а лучшей партии для этого не отыскать, тем более, что она сама предлагает услуги своей жилетки. Никак не прокомментировав мой сарказм, подруга спросила:

  - Пойдем во вчерашнее кафе? Мне там понравилось.

  - Нет!- мой ответ был резким и несколько поспешным, поэтому не удивительно, что Оксана отреагировала мгновенно, начав допрос:

  - Ты чего? Сама же предлагала вчера, или что-то изменилось? Слушай, дружок, колись, я хочу знать все!

  Прокололась. Эта хитрюга выведала у меня даже то, что я предпочитала хранить в секрете. Зато наблюдая, как один за другим сменяется выражение лица Оксанки, я, время от времени, не могла сдержать улыбки. И плевать, что в душе мне ни капельки не весело, плевать, что моя практически исповедь не изменит сути дела, ведь самое главное - это то, что я наконец-то сняла с плеч тяжелый груз, и теперь мои движения станут более свободными. А это ли не счастье?