– Я рада, что встретилась с тобой, Джек Мартин.

– Если бы ты знала, как я этому рад! – отозвался он. Ну, когда же ты начнешь лечить мне руку?

– Я жду Сару…

В этот момент негритянка появилась на пороге со словами:

– Да я уже здесь, принесла вам иголку, нитки и чистую тряпицу… ох, мистер Джек, что же это вы с собой сделали?

Покачав головой, Сара бросила недовольный взгляд на тазик с кровью и окровавленные бинты, однако ничего не сказала по поводу беспорядка, воцарившегося на ее безупречно чистой кухне.

– Что мне надо делать, мисс Клари?

– Вдень в иголку нитку, сложенную вдвое, – распорядилась молодая женщина, – длиной в три раза больше этой раны. Положи иголку с ниткой и самый острый из твоих ножей в кипящую воду. И промой предплечье Джека горячей водой с мылом, пока я буду мыть руки.

Они быстро завершили все необходимые приготовления. Клари помыла руки невыносимо горячей водой и самым едким мылом из запасов Сары. Решив, что иголка с ниткой и нож прокипятились достаточно, она велела Мозесу налить Джеку два больших стакана виски.

– Если почувствуешь, что надо еще, скажи Мозесу, – предупредила она Джека. – А теперь, Сара, начинай лить виски на рану. Не торопись. Я не должна ни к чему притрагиваться, чтобы руки были стерильно чистыми.

Джек застонал, когда первые капли виски проникли в рану, но продолжал держать руку над тазиком.

– Ну, Джек, – сказала Клари, – положи руку на стол, на эту чистую тряпицу, которую принесла Сара. Мозес, обхвати его за плечи. Сара, крепко держи его за запястье, но не выше.

– Нет никакой необходимости держать меня, – промолвил Джек. – Я буду сидеть спокойно.

– Тебе это только кажется, – ответила она. – От боли ты можешь непроизвольно дернуться.

Вынув иголку с ниткой из воды, она стала накладывать швы – сжимая края раны, завязывала узелки и отрезала острым кухонным ножом каждый отрезок нитки. К счастью, порез был хоть и длинным – почти четыре дюйма! – но неглубоким. Крупные кровеносные сосуды не были задеты, и мышечная ткань не слишком пострадала. Клари старалась работать как можно быстрее и не поднимала глаз на Джека, чтобы не видеть его искаженного мукой лица. Он не проронил ни звука, но она чувствовала, как напряглось его тело. Пару раз он скрипнул зубами.

– Мисс Клари, зачем вы отрезаете нитку после каждого стежка? – спросил Люк, наблюдавший за ее действиями с величайшим интересом.

– Когда рана заживет, я вытащу каждый отрезок нитки вот за эти узелки, – ответила она, пытаясь объяснить как можно проще. – Это предотвратит дальнейшее распространение инфекции.

Она не добавила, что шов, возможно, и не придется вытаскивать – ведь Джек может умереть от заражения крови или потерять руку из-за гангрены.

Услышав стон Джека, она на секунду оторвалась от раны и взглянула на него с удивлением – до сих пор он переносил боль стоически.

– Хочешь еще виски? – спросила она.

– Пока нет, – сказал он. – Но, боюсь, мне надо будет заготовить новый бочонок для последующих хирургических манипуляций. Сейчас ты мучишь меня, накладывая шов, а потом будешь его вытаскивать?

– Сожалею, но с этим ничего нельзя поделать, – отозвалась она, подражая его небрежному и насмешливому тону. – Знаешь, Джек, если эта рана благополучно заживет, ты будешь так благодарен мне, что даже бровью не поведешь при второй операции.

– А разве я сейчас плохо держусь? – шепнул он.

– Сиди спокойно. Пара стежков, и все будет кончено.

Через несколько секунд она завязала последний узелок и отрезала нитку ножом.

– Надо бы еще раз продезинфицировать рану, а потом я наложу повязку. Люк, подай мне стакан виски.

– Слушаюсь, мэм.

Налив виски в стакан, Люк протянул его Клари. Она вымочила в нем тряпицу и тщательно протерла всю руку Джека от плеча до запястья.

– Сколько добра пропадает, – выдохнул он сквозь стиснутые зубы.

Она поняла, что силы его на исходе. Собственно, уже после первого стежка он должен был в голос кричать или потерять сознание от боли. Быстро перевязав рану полосками чистой белой ткани, она кивнула Мозесу и Люку.

– Ну, джентльмены, помогите мне препроводить нашего пациента в постель. Полагаю, операция прошла вполне успешно. Ох, Сара…

Клари только сейчас обратила внимание на замызганный стол и испуганно поглядела на кухарку. Та лишь махнула рукой.

– Ступайте-ка отсюда, мисс Клари. Я знаю, что вы хотите побыть с ним. А о кухне не беспокойтесь. Здоровье мистера Джека важнее.

Джек уверял, что может идти без посторонней помощи, но его заметно пошатывало, и Клари была признательна Мозесу с Люком, которые сопровождали больного, держась к нему вплотную. В спальне они раздели его, оставив только короткие кальсоны, и уложили в кровать. Он принял помощь безропотно. Клари заметила, как он побледнел и осунулся. Кожа у него стала влажной и холодной. Вскоре он провалился в тяжелую дремоту.

– Мы можем еще что-нибудь для него сделать? – спросил Мозес, с тревогой взглянув на Клари. – И для вас?

– Принесите кувшин с холодной водой, – сказала она, – и попросите у Сары еще одну тряпку. Возможно, у него начнется жар, и мне придется сбивать температуру.

– Давайте я этим займусь. Молодым незамужним дамам не следует ухаживать за мужчинами.

– Я ухаживала за больными в прошлой жизни. В этом нет ровным счетом ничего неприличного.

Она не стала говорить, что у нее был тогда муж, а просто похлопала Мозеса по руке: они оба хотели только одного – помочь Джеку.

– Я все сделаю как надо. А если вы понадобитесь, позову. Ты был очень хорошим ассистентом, Мозес. И ты тоже, Люк.

– Смогу я стать доктором, когда вырасту? – спросил мальчик. – Уверен, что смог бы зашить рану так, как вы это сделали.

– Мы обсудим это позже, – сказала она. – А пока тебе надо выучиться писать и читать.

Клари почти сразу забыла об этом разговоре, потому что Джек начал беспокойно метаться по постели. Лицо у него пылало, и она всю ночь обтирала ему влажной тряпкой лоб, а также грудь. Когда он попытался сорвать повязку, она села рядом с ним, взяла его правую руку в свои ладони и окликнула по имени. Но он явно ее не слышал, уйдя в свой мир горячечного бреда и лихорадочных воспоминаний.

– Филли, – бормотал он. – Не надо так говорить. Умер? Он не мог умереть. О нет, мой лучший друг не мог… я не позволю… проклятье! Нет, нет, нет!

– Джек! – вскрикнула Клари, испугавшись, что не удержит его.

Не позвать ли Мозеса? Джек был слишком силен для нее. Она почти лежала на его груди.

А он бился так, что оба они рисковали скатиться с кровати на пол.

– Джек, очнись! Это я, Клари.

– Клари?

Он смотрел на нее широко раскрытыми глазами, но явно не видел ее.

– Немыслимая история… невозможно поверить. Такие сладкие губы. Кожа как шелк. Я хочу тебя, Клари!

А через мгновение из груди его вырвался крик:

– Ты, гнусный подонок! Так бесчестно поступить с женщиной! За что? Я убью тебя! О Господи, как мне больно!

– Я знаю, Джек, я знаю, – бормотала она, обняв его, и он вдруг успокоился, припал лицом к ее груди. – Постарайся заснуть, милый.

Какое-то время он лежал спокойно, и Клари смогла перевести дух. Проведя рукой по его горячему лбу, она отвела назад спутавшиеся волосы.

– Как это подло, – сказал он внезапно.

У него начался озноб, и Клари накрыла его одеялом. Но он продолжал лязгать зубами, и она пошла к себе за вторым одеялом. Подойдя к двери, соединявшую их спальни, она вдруг заметила, что ключа нет – ей не приходило в голову проверять это раньше, настолько она была уверена, что дверь заперта.

Джек мог бы войти к ней в любую ночь. Страстно желая ее, он держал себя в руках. Она вспомнила, как он сказал, что не хочет торопить события – и поняла, что на первом месте для него стоят ее чувства, а не собственные интересы.

– Лучше бы ты пришел ко мне, – прошептала она, глядя на Джека, дрожавшего в своей постели. – Если ты умрешь, мы никогда не узнаем, какой могла бы быть наша любовь. Судя по вчерашнему, это превосходит всякое воображение.