Пусть.

После причастия Даниэлу ждет столько горя, что хотя бы сейчас нужно избавить ее от того, что может причинить боль. Боль потери друзей не сравнить с чувством вины, Онезим позаботился о том, чтобы Даниэла не чувствовала себя виноватой.

Франсуа вытащил кассету из проигрывателя и включил дегауссер[25].

Когда рассвело он вызвал к себе Брэди Хиндсаклера, командира гарнизона Бакеда. Тот рассчитывал на благодарность за хорошо проделанную работу, и никак не ждал холодного приема.

Они боялись — вся сотня Слуг, потерявших своих господ, предавших своих господ, боялись Франсуа. И это не был страх перед Онезимом, распространявшийся на самое близкое к нему существо. Это был страх волчат перед старым волком. Не основанный ни на чем, кроме инстинктов, животный, бессмысленный.

Франсуа и презирал остальных Слуг, и досадовал на них за инстинкты, лишающие способности к критическому мышлению. Да, он был старше их всех, на столетия старше самого старого из них, но отнюдь не был сильнее. Не владея ни одним из боевых дайнов, Франсуа мог противопоставить Хиндсаклеру или кому-нибудь из его бойцов только разум и волю. Видимо, он был достаточно умен, чтобы наводить трепет на всю сотню.

Хотя, вряд ли хоть кто-то в этой сотне способен был по-настоящему ценить интеллект, даже те, кто знал такое слово.

— Он сбежал, Хиндсаклер, — Франсуа кивнул на выключенный монитор, — я просмотрел записи. Намик-Карасар сбежал из города и скрывается сейчас где-то снаружи. Второй раз вы его под выстрелы не заманите. Завтра ночью он вернется, вернется невидимый, и ты знаешь, что тогда с вами будет.

Хиндсаклер знал. Но он командовал обстрелом машины Намик-Карасара, он своими глазами видел взрыв и охватившие несколько домов пожары.

— Там был огонь, мистер Энбренне, сэр, — заметил он осторожно, пытаясь одновременно и уверить Франсуа в своей готовности выполнить любой приказ, и в том, что приказ об уничтожении незваных гостей, все же, был выполнен, — вампиры боятся огня. Даже если Турок уцелел при взрыве, бежать ему было некуда, только обратно под пули. А у нас есть ребята, которые видят сквозь «туман».

— Не все вампиры боятся огня, — мимолетного взгляда в сторону покоев Онезима оказалось достаточно, чтобы Хиндсаклер сглотнул, моргнул и коротко дернул головой:

— Так точно, мистер Энбренне, сэр!

— Но сейчас уже рассвело, — Франсуа заговорил мягче, — все вампиры спят днем, если их не будить. Постарайтесь найти Турка, не разбудив его, и вы справитесь с ним. Обыщите окрестности, заглядывайте в каждую щель, под каждый камень, найдите его до заката или следующую ночь твоя сотня не переживет. Можешь взять всех, — добавил он, изобразив легкое сомнение. И тут же подтвердил, словно бы убеждая себя, а не Хиндсаклера: — да, бери всех, чем больше вас будет, тем вернее вы его найдете.

Тяжело это было. Франсуа никогда не умел хорошо притворяться, и за четыреста лет так и не смог научиться врать и лицедействовать. Он старался, видит Бог, и что-то, наверное, получалось, иначе они с Онезимом не протянули бы так долго…

Нет. Не стоит выдавать желаемое за действительное. Они двое существовали до сих пор отнюдь не благодаря ему или так и не освоенной науке лицемерия.

— Так точно, мистер Энбренне, сэр! — рявкнул Хиндсаклер.

Перед ним поставили новую задачу, на него больше не гневались, и ему, как хорошо дрессированной собаке, этого было достаточно, чтобы с энтузиазмом устремиться к новой цели.

— Иди, — разрешил Франсуа. — Принеси господину голову Турка.

Миссия опустела в течение получаса. Хиндсаклер и его солдаты умом не блистали, но были отлично дисциплинированы, мобильны и весьма эффективны, вне зависимости от времени суток. Они не боялись солнечного света и огня, не спали днем, не спали и по ночам, наделенные, помимо других сверхчеловеческих свойств, сверхчеловеческой выносливостью. Четырнадцать из них — пятнадцать, если считать вместе с Хиндсаклером — могли потягаться с пятидесятилетним вампиром и легко давали фору вампирскому молодняку. Франсуа не пожелал бы Намик-Карасару встретиться с ними. В других обстоятельствах даже сотня таких как Хиндсаклер не стала бы для Убийцы Вампиров препятствием на пути к Онезиму, но сейчас, без собственных Слуг, без транспорта, без оружия, в сопровождении одного-единственного призрака, он не имел шансов не только победить, но и просто выжить.

Почему он остался в Бакеде, почему не скрылся из города, пока была такая возможность? Переоценил себя? Недооценил Слуг Онезима? Или, все-таки, имел основания надеяться на победу? Франсуа принял к сведению все три возможности, но действовать решил, исходя из второй.

Заставить Слуг покинуть Бакед труда не составило — Хиндсаклер умел выполнять приказы. Следующая задача была сложнее: найти Намик-Карасара, пережить встречу и попросить о помощи, пообещав со своей стороны всю возможную поддержку. Франсуа сравнил себя с Убийцей Вампиров, и, на данный момент, нашел много общего. Он точно так же намеревался сунуть голову в пасть льву. Лев спал, это верно, но сон его был чуток.

Захватив с собой карту минирования обоих домов, где мог укрыться Намик-Карасар, и полтора литра крови в лабораторных пакетах, Франсуа отправился к незваному гостю с неофициальным визитом.

…Он начал поиски с того дома, к которому вампир бросился сквозь огонь. Намик-Карасар мог воспользоваться дымовой завесой и, невидимый ни для наблюдателей, ни для камер, перейти в соседнее здание, но с чего-то ведь надо было начинать. Не один дом, так другой. Франсуа не был тактиком, он, вообще, очень мало смыслил в военном деле, если только речь не шла о препаратах, повышающих боеспособность солдат или о медикаментах, не доступных мирным подданным… гражданам… тем, кто не служил в армии и флоте. Заглядывая в грязное, темное из-за заколоченных окон, захламленное пространство, назвать которое домом не повернулся бы язык, разыскивая хоть какие-нибудь следы пребывания там вампира, и не находя ничего, Франсуа впервые задумался о том, что Намик-Карасар ведь мог и уйти из города. Раз уж он скрылся из поля зрения и людей, и видеокамер, что мешало ему перебраться через баррикады и найти убежище за пределами миссии? Зачем ему оставаться здесь, если даже Франсуа, далекий от всех и всяческих сражений, понимал, что безоружному и голодному вампиру не справиться с Онезимом и сотней Слуг? Намик-Карасар воевал всю жизнь и немалую часть посмертия, он должен был оценить ситуацию быстрее и точнее, чем Франсуа, и покинуть Бакед при первой возможности.

Досадно, если приказ Слугам найти его приведет к тому, что Слуги действительно его найдут. Онезим будет рад получить голову Убийцы Вампиров, но Онезим перестал понимать, что для него хорошо, а что плохо, и все чаще радуется плохому, как хорошему.

Дом не имело смысла обыскивать, никто не входил сюда, на покрывающей пол грязи не осталось следов, и дверь в подвал, ясно видимая от входа, была полуоткрыта. А любой вампир спрятался бы днем в подвале и уж, конечно, закрыл бы за собой дверь. Но, ничего не смысля в тактике и военном деле, Франсуа очень хорошо знал правила поиска. Да, научного, да, эти знания относились к бесконечным экспериментам, а отнюдь не к выслеживанию смертельно-опасных хищников, но велика ли разница? Есть цель, есть несколько путей к цели, и есть последовательность, которой нужно придерживаться, чтобы, получив отрицательный результат, внести его в лабораторный дневник. А получив положительный результат… действовать по плану. Франсуа точно знал, что вампиры спят днем, и собирался, найдя Намик-Карасара, разбудить его как можно осторожней. То, что он пришел засветло, но не причинил никакого вреда, задаст тон дальнейшим переговорам. Да и кровь, хоть и консервированная, тоже не будет лишней. О том, что отрицательным результатом может стать не отсутствие Убийцы Вампиров в обоих выбранных домах, а… невозможность договориться, лучше было не думать. За четыреста лет Франсуа слишком привык жить, и мог принять недостойную трусость за здравый смысл.