Потому что… надо убивать.
Он не очень понимал, как пришел к этой мысли. Все случилось быстро: солнце пошло к закату и вместе с сумерками появилась уверенность, что надо убивать.
Кого?
Получалось, что всех.
Но почему?
Следовало думать не о том, почему, а о том — как?
Но если не понять, почему, то он придумает — как, и тогда убьет… всех.
Кого?
Нет, не Хасана, не его людей и Слуг. Всех остальных. Кого увидит. Кого успеет. Пока не убьют его. И хорошо. Почему-то — еще одно «почему», на которое не было ответа — хорошо было все, что касалось глагола «убить» и существительного «смерть». Это было хорошо для Хасана. Это было плохо для Хасана.
Так хорошо или плохо?
Получалось, что и то, и то.
Но почему так получалось?
— Где бы ты расставил снайперов, чтобы никого не выпустить из «Крепости»? — спросил Хасан.
Они были в зале для тактических занятий. Тот кишел вооруженными людьми, но перед доской, на которой висела подробная карта квартала, Заноза с Турком оставались вдвоем. Неподвижный элемент в слаженно работающем механизме «Крепости». Мертвецкий островок покоя.
— Я не из тех, кто их расставляет, — напомнил Заноза, прикидывая, откуда бы он ожидал выстрела, выйдя из-под защиты этих стен, — я из тех, на кого они охотятся. Здесь? — он воткнул кнопку в крышу одного из зданий на карте, — еще здесь и здесь. Больше не надо, по-моему. Одновременно всех троих ниоткуда не видно. Как ни крутись, а пулю поймаешь.
— Здесь, — Хасан вытащил вторую кнопку и переткнул на соседний дом. — Два из трех. Неплохо.
— Зачем спрашивал?
С самого начала ясно было, что Турок знает, где расставлены снайперы. Вопрос он задавал не для того, чтобы их найти, и уж точно не для того, чтобы получить тактический совет. Заноза вообще не был тактиком.
— Чтобы мозги твои запустить, — Хасан постучал его пальцем по лбу, — бесценные. Ты без стартера не включался, не заметил?
Не заметил. Хуже того, только что снова чуть не выключился, когда понял, что остался стоять рядом с Турком, вместо того, чтоб отойти, не дать снова до себя дотронуться.
Он позволил это вчера, когда Хасан приковывал его к Раме. Позволил куда больше. Но вчера все было иначе. Наркотик действовал, изменял его, делал другим и для себя, и для Турка. Разве нет?
Сегодня только началось, а дозы уже ощутимо не хватало.
— Я думал, — сказал Заноза, снова пытаясь сообразить, о чем же он думал, если додумался до того, что без смерти не обойтись.
— Дело хорошее, но несвоевременное. Сосредоточься лучше на наших задачах. Мы должны быстро и незаметно проложить выход из оцепления. По поверхности. Потому что подземелья…
— Искажены, — не так-то просто оказалось перестать думать, но «стартер» сработал. — Трое из бойцов комеса владеют «туманом».
— Нам известно о пятерых. Двое освоили «туман» настолько, чтобы искажать пространство, сравнительно недавно.
— Когда я уже забил на них на всех. Они знают, что вы заминировали тоннель, ведущий к «Крепости», и ищут мины.
— Это займет их на какое-то время, — хмыкнул Хасан.
Быть не могло такого, чтоб тоннель оказался не заминирован. Если мины нельзя найти, это не означает, что их нет, это означает, что их нельзя найти. Выход из тоннеля сейчас тоже нельзя найти, но он есть.
— При необходимости, выход мы найдем. Мои люди многое могут. Но столкновение с вампирами чревато столкновением с духами, помогающими Рейвену.
— Здесь, внутри, все тоже должно было исказиться, — сообразил Заноза.
Хасан лишь едва заметно пожал плечами. Уж точно, его люди могли многое, если им хватало умений противостоять «туману», наведенному старыми мертвяками. И ни хрена они были не люди, они были Слуги, но Хасан называл их людьми, и поправлять его Заноза не собирался.
Значит, пока бойцы комеса наводят «туман» на подвалы и первый этаж «Крепости», и ищут мины в тоннеле, нужно прорвать оцепление венаторов на поверхности. Сделать это так, чтобы вампиры не пришли на помощь охотникам, даже если вампирам ударит в голову такая блажь.
— Они контролируют перекрестки, — Хасан сделал на карте новые отметки. — Четыре «Саксона[16]». Три с пулеметными башнями, один — командный центр. В каждом двенадцать бойцов: два члена экипажа и десять десантников. В каждой группе есть хотя бы один экстрасенс, так что они не могут видеть сквозь «туман», но могут почуять его использование. Кроме того, в квартале полтора десятка собак, две лисицы и около сотни крыс. Животные опаснее людей, «туман» они игнорируют и, увидев нас, поднимут тревогу, но ты говорил, что на них действуют твои дайны.
— Зверье не проблема.
Турок принял его слова как данность. Ни одного дополнительного вопроса, ни одного уточнения, как работает дайн, как поведут себя животные. Не проблема, значит, не проблема — этого ему оказалось достаточно.
— Моя задача, — продолжил он, — разместить на «Саксонах» заряды взрывчатки. Твоя — прикрыть меня, на случай, если мы не сможем остаться незамеченными. О чем ты думал так напряженно, что с самого заката не приходил в сознание?
— О том, что…
надо убивать
… — это сложно, — Заноза помотал головой, пытаясь вытряхнуть мысли, — слишком просто, чтобы объяснить так, чтоб было понятно. Я должен убить тех, кто увидит или почует тебя?
— С этим ты точно справишься. Но сможешь ли не убить тех, кто меня не увидит и не почует?
— Ты собираешься заминировать все «Саксоны»?
— По возможности.
— Значит, они и так умрут.
Именно в этот момент цепочка мыслей начала разматываться назад. От смерти к смерти, от прорыва оцепления, к Рейвену, который это оцепление поставил. Рейвена нужно было уничтожить, не договариваться, не пытаться решить дело миром, для сохранения мира в тийре. Его не удалось бы призвать… то есть, нет, удалось бы, от чар нет спасения, но на призыв Рейвен явился бы с комесом и всем его отрядом. И сам комес, и любой из его бойцов, почуяв чары, которым невозможно противостоять, позаботились бы о прикрытии. Это вам не венаторы, знающие о действии дайнов убеждения лишь понаслышке. Да и фейри стали бы помогать тийрмастеру сразу, как только он подпал бы под действие дайнов. Договор обязывает их вмешиваться при любой угрозе, а чары — это не просто угроза, это захват власти над властью. В общем, Рейвена не удалось бы призвать, но что мешало прийти к нему? Два L7[17] с модифицированными патронами — отличное подспорье для получения аудиенции.
В резиденции Рейвена тоже охраняет комес, и фейри, возможно, успели бы вмешаться, но, может, и нет.
Получалось так на так.
Призванный, Рейвен не успевал толком подготовиться к бою, со всей возможной скоростью устремлялся на неизведанную территорию, но фейри защищали его, и бойцы комеса защищали его, и один парень с двумя пулеметами, даже очень хорошо устроивший засаду, вряд ли справился бы сразу и с фейри, и с вампирами. Честно сказать, что делать с фейри вообще непонятно. Против них нужен колдун, притом, сильный, найти такого можно, но подставлять жалко. Сильные колдуны, они все наперечет.
Рейвен, не призванный, атакованный прямо в резиденции, подготовиться к бою успевал хотя бы потому, что резиденция, в принципе, готова к обороне. Но не к обороне от психа с двумя пулеметами и атрофированным инстинктом самосохранения. А фейри в этом случае могли и не успеть его защитить.
Могли, правда, успеть. С той же вероятностью.
Получалось, что смысл не в устранении Рейвена, как угрозы для «Турецкой крепости» и лично для Турка. Смысл — в устранении угрозы. Не тийрмастера…
На этом месте и случился сбой, из-за которого Заноза запутался в собственных мыслях и забыл их, запомнив лишь, что для решения проблемы необходима смерть. Угрозой «Крепости», угрозой Турку был он сам. Ему нужно было умереть, чтоб обеспечить безопасность Хасана. Хороший вариант. Надежный и простой, и не было никаких сомнений в том, что Турок стоит окончательной смерти, потому что раньше существование Занозы не стоило вообще ничего, а теперь приобрело немалую ценность.