— Я, конечно же, поеду туда, как только закончу беседу с этим журналистом. Мне нужно принять горячий душ. Отправь фрак туда.

— Хорошо, босс.

Когда-то давно Меган посоветовала Данте найти себе верного помощника, и таким человеком стал Джерри Малдонато. Он был только на пять лет старше Данте, но относился к нему по-отечески. В свое время был боксером, барменом и тайным агентом. Они знали друг друга еще с тех пор, когда Данте впервые стал конгрессменом. Джерри оказал Данте ряд услуг. В основном он занимался сбором нужной информации. Он был чрезвычайно предан своему боссу.

Данте немного исправил текст своего выступления. Это была обычная речь, которая произносится во время обедов. Они просто хотели, чтобы он присутствовал там, одетый во фрак.

Раздалось три стука в дверь, и в кабинет вошел Джерри в сопровождении хорошо одетого молодого человека. Джерри поставил на чайный столик поднос и спросил: «Что-нибудь еще?». Данте покачал головой. Джерри еще раз взглянул на журналиста и вышел.

Данте снял очки, протянул молодому человеку руку и был удивлен тем, как крепко тот ее пожал и как долго не выпускал из своей руки.

Данте жестом предложил ему сесть на кожаный диван и спросил, не хочет ли он кофе.

Журналист отказался, а Данте выпил чашку, чтобы взбодриться. Он взглянул на часы и сказал:

— Не обижайтесь, но к шести часам нам надо закончить беседу.

Дэнни Уильямс посмотрел на свои часы и спокойно произнес:

— О, я полагаю, что вы уделите мне гораздо больше времени, сенатор.

Тон был нагловатый, на лице журналиста показалась улыбка, он явно развлекался. Данте насторожился. У него не было ни времени, ни желания играть в какие-то игры. Надо прекратить немедленно все это голливудское шутовство.

— Послушайте, давайте начинать, хорошо?

Он потер рукой подбородок. Надо еще побриться. Журналист наблюдал за ним с едва заметной улыбкой на лице.

— Послушайте, мистер Уильямс, у вас что, есть проблемы? У меня совсем нет времени. Вы будете брать интервью?

— У меня нет проблем, но у вас они будут, сенатор.

Данте резко встал и указал на дверь:

— Послушай, сынок, хватит. Не знаю, на что ты намекаешь, но с меня довольно. Вот дверь, мистер Уильямс.

Журналист сел поудобнее:

— Это не моя настоящая фамилия. Это журналистский псевдоним.

«Боже мой, — подумал Данте, — я оказался в одной комнате с психом. Что он замышляет?». Данте хотел снять трубку телефона и позвать Джерри, чтобы тот выставил этого парня.

Но парень резко вскочил с дивана и стал между Данте и столом, на котором находился телефон. Данте сделал глубокий вздох и отступил на шаг назад. Он держал себя в руках. Нельзя провоцировать сумасшедшего, но нельзя и показывать, что ты боишься его.

— Хорошо, парень, рассказывай.

Дэнни Уильямс улыбнулся:

— Я расскажу вам о вас, Данте.

«Где же, черт возьми, этот Джерри? Он ведь чувствовал, что здесь что-то не так. Боже, неужели придется драться с этим придурком?»

— Не волнуйтесь, сенатор. Посмотрите лучше на меня внимательно. Слушайте, мы же с вами одного роста. Неужели мое лицо вам незнакомо? Разве я не напоминаю вам кого-то?

«Никогда не спорь с сумасшедшим. Надо его успокоить».

— Мне кажется, вам следует сказать мистеру Малдонато, что вы не поедете в «Вальдорф» сегодня вечером. Нам с вами о многом нужно поговорить.

— Слушай, друг…

— О, нет. Мы не друзья. Начнем с того, что мое настоящее имя Даниэль Уильям Пейсек.

Данте растерялся.

«Хорошо. Расслабься. Пейсек. Уильям».

— Твой отец — Уилли Пейсек?

— Так написано в моем свидетельстве о рождении.

Молодой человек был очень спокоен. В его черных глазах светился ум, вся его поза выражала явное чувство превосходства над собеседником.

— Мать говорила, что я похож на своего отца.

— О чем ты говоришь? Уилли маленький, худой, русоволосый, а ты… — Данте сделал шаг назад и оперся на стол.

— Да, это точно. Уилли был коротышкой. О нем можно говорить в прошедшем времени. Он умер неделю назад. Уилли был очень талантливым режиссером, но плохим отцом. Даже своих родных детей он не баловал, — он улыбнулся Данте. — Я сейчас вам кое-что покажу.

Он увидел выражение испуга на лице Данте и легонько прикоснулся к его плечу:

— Это не смертельно. Хотя в каком-то смысле, возможно, и смертельно.

Данте наблюдал за тем, как он взял свой кейс, лежащий на диване, открыл его и вынул толстую, аккуратно переплетенную рукопись.

— Это наследство оставил мне Уилли. Тут есть и кое-какие мои заметки, — он раскрыл рукопись и взял фотографию, которую передал Данте.

— Вы, конечно, помните мою мать, Мариану Радзински? Маленький ребенок, которого она держит на руках, это я. А вот мое свидетельство о рождении. Моими родителями считаются Мариана и Уилли. Все задокументировано. Это было частью сделки, не так ли?

Данте держал в руках фотографию и свидетельство, рассматривая их. Он сел и уставился на рукопись, лежавшую на столе. Его голова начала дрожать. Глубоко в душе он все время помнил о том, что случилось с ним тогда. И вот теперь его прошлое, которое он так хотел забыть, стояло перед ним.

Он посмотрел снизу вверх на Дэнни Уильямса, который начал говорить:

— Это автобиография Уилли. Мы вместе работали над ней. Боже, Уилли был настоящий монстр. Он не забыл ни малейшего фактика из того, что случилось с ним в жизни. Я думаю, он начал все записывать, когда еще был ребенком. У него много ящиков, забитых блокнотами, дневниками, записными книжками.

Он прервал речь и внимательно посмотрел на Данте.

— И что?

— И он знал все до мельчайших деталей о всех вас, бывших с ним на Змей-горе.

— О чем ты говоришь, черт возьми?

— Вы знаете, о чем я говорю, Данте. Я не мог только понять одного — зачем вы все ему понадобились. Но там и обо мне есть. Неприятные вещи. Я не догадывался, что он это знает. Я пока попью кофе, а вы читайте. История начинается холодным декабрьским вечером, 28 декабря 1935 года.

Данте нажал на кнопку, и в комнату вошел Джерри Малдонато. Твердым, решительным голосом Данте сказал:

— Скажи, что я не могу быть сегодня на обеде в «Вальдорфе». У меня болит голова и высокая температура.

Джерри посмотрел на Данте, потом на журналиста, потом опять на Данте.

— И не беспокой меня. Вообще, поезжай домой, Джерри.

Джерри встретился взглядом с Дайте, которого знал много лет. Он не сказал ни слова, только кивнул и вышел из кабинета.

Дайте посмотрел первые страницы, потер глаза, потом достал из верхнего ящика стола очки для чтения. Прочитал несколько страниц, снял очки, достал бутылку виски, налил немного в хрустальный стакан и выпил залпом.

Он внимательно посмотрел на Дэнни Уильямса, который удобно устроился на кожаном диване и чувствовал себя превосходно.

— Что ты хочешь, Дэнни?

— Я хочу, чтобы все вы прочитали эту рукопись. У меня есть копия для каждого из вас. Хорошо, что все вы сейчас в Нью-Йорке.

Данте потер подбородок кулаком. Журналист рассмеялся. Данте уставился на него.

— Я всегда вот так же потираю подбородок, когда волнуюсь. Неужели это у меня наследственное?

Глава 3

Меган сидела, поставив ноги на подушечку, которую предложил ей Данте. Бен и Чарли устроились рядом друг с другом, а Юджин восседал, прямой как свеча, на жестком стуле. Квартира Данте была почти такой же, как и раньше. Он и жена пользовались ею иногда, приезжая в Нью-Йорк посетить театр или какой-нибудь званый обед. Их дочери с мужьями останавливались здесь на пару дней, посещая манхэттенские музеи и выставки.

— Как много правды в книге Уилли? — спросила Меган.

— Какая, к черту, разница? — фыркнул Бен.

— Ну, что касается меня, я не знаю, где там правда, а где ложь.

— Дело не в этом, Меган, — сказал Данте. — Если книга будет напечатана, нам придется ответить на все обвинения.

— Мы до конца своих дней только и будем знать, что оправдываться, — Бен Херскель встал, подошел к небольшому бару и налил в свой стакан еще водки. — Я могу сказать вам прямо сейчас, что все написанное им обо мне и Чарли, правда. Я убил одного эсэсовца сам лично, а второго с помощью Чарли. В моей стране мои действия не осудят, скорее наоборот. С моей помощью были также пойманы некоторые военные преступники.