Она пристально вглядывалась в эти бесцветные глаза: «Я знаю, кто ты есть на самом деле. Я только не знаю, чего ты хочешь от меня».

Ребенок бесстрастно смотрел на мать.

Юджин очень хорошо учился в школе. Учителя, помнящие его старших братьев и сестер, которые не отличались большим умом и проницательностью, были очарованы его красотой и хорошими манерами. Те же, кто поумней, относились к нему с благоговением. Его пребывание в приходской школе св. Симеона рассматривалось как чудо.

Приходский священник, отец Келли, знал, что этот одаренный мальчик был особенным ребенком. У него, кроме всего прочего, гибкое атлетическое тело, и он отличный спортсмен. Он редко на кого-либо злился, но когда его провоцировали, нападал на обидчика с кулаками.

По мнению отца Келли, Юджин проявлял большой интерес к религии. Участие в службе, необыкновенное понимание священного писания, которое проявлял Юджин, все это весьма необычно. Единственное, что не нравилось учителям, было то, что он постоянно задавал им вопросы. Что могли ему отвечать монахини? — «нужно верить», вот и все.

К тому времени, когда он перешел в шестой класс, отец Келли стал уделять мальчику особенное внимание. Джин был не только самым лучшим служкой, о котором священник мог только мечтать, но он полностью отдавался служению богу. Его душа, чувства, его разум — все принадлежало церкви.

Наконец отец Келли пришел к мысли, что Юджин должен поступить в духовную семинарию.

Мири ничего не сказала в тот вечер, когда мальчик сообщил родителям о своем призвании. Она даже не поняла, что значит это слово. Позднее, когда они остались наедине с Томом, тот стал объяснять ей, какое огромное значение имеет то, что их ребенок станет священником. Это же дар Божий.

— Может быть, потому что я не католичка, Томми, я не понимаю этого.

— А пора бы и понять, — сказал ее муж.

Ему не было достаточно того, что все ее дети принадлежали его церкви. Они еще и до нее домогались. Постоянно. Священник уже сколько лет вел с ней беседы о том, что надо бы обратиться и стать католичкой. Он говорил, что это будет большим подарком для ее мужа, детей, что это укрепит семейные узы и связь семьи с церковью.

Монахини говорили, что когда умрут ее муж и ее дети, то на них сойдет благодать Божья, и они попадут на небеса. А она не сможет попасть на небо до тех пор, пока не обратится.

Общаясь со священниками, она была вежлива и уклончива. С монахинями обращалась резко и круто. Ведь это были те самые женщины, которые говорили, что она не имеет права работать медсестрой на полставки, пока у нее на руках есть дети школьного возраста. Постепенно она поняла, что монашки — глупые, невежественные, малограмотные особы, чья детская преданность священнику, возглавляющему приход, просто смехотворна.

Мири сказала им, чтобы не совали нос не в свое дело.

Однажды ее первенец, Майкл, пришел из школы с ссадиной на щеке. Сестра Вероника, которая учила в четвертом классе, настаивала на том, что она должна наказывать этого никчемного, негодного мальчишку, который плохо учится и плохо себя ведет. Она тотчас же отправилась в школу, находившуюся на расстоянии двух кварталов от их дома. Задыхаясь от запаха затхлости, исходящего от монашки, Мири начала выговаривать ей тихим, но полным ярости голосом:

— Это мой сын, и если у вас с ним проблемы, вызовите в школу меня или отца. Но сами не смейте прикасаться к нему.

И добавила весьма выразительным шепотом:

— Если вы еще раз ударите его, сестра, я приду сюда и оторву вам голову.

Никто никогда не говорил таких ужасных слов сестре Веронике. Она отпрянула, как будто ее действительно ударили.

Мири повернулась и хотела уже уйти, не ручаясь за себя, но услышала голос монахини и остановилась.

— О, я знаю вас, миссис О’Брайн. Я знаю о вас все, не сомневайтесь.

Мири никому, даже своему мужу, не говорила об этой встрече. Но никто из сестер больше не трогал ее детей.

Юджин так же страстно стремился поступить в семинарию, как и церковь стремилась заполучить его. Мири не спала ночами, думая о том, что бы это могло значить. Всю свою жизнь Юджин, казалось, наблюдал за своей семьей как бы со стороны, то забавляясь тем, что видел, то презирая своих близких. Он всегда был очень вежлив и никогда не ругался, как другие дети. С ним никогда никаких проблем, он рос примерным ребенком. Эпилептические приступы его не особенно беспокоили. В течение нескольких лет у него случилось только четыре припадка. С возрастом Юджин научился предугадывать такие моменты и сразу же принимал необходимые меры. Он умел контролировать свою болезнь.

Между матерью и сыном существовало взаимопонимание, о котором они никогда не говорили друг с другом. Когда он смотрел на нее, взгляд был ни дружеский, ни враждебный. Может быть, она ошибается, приписывая мальчику качества, которыми он обладает? Возможно, все это только ее домыслы. Может быть, она сама ненормальная и зря думает, что мальчиком владеет дьявол.

Нет.

Она была воспитана на историях, которые рассказывались в ее семье. Злые духи, големы, ведьмы и привидения действительно населяли наш мир. Народные предания и пугающие ритуалы должны не просто запугивать непослушных детей, но и предупреждать людей, информировать их.

В религии ее детей выходцы с того света существовали в различных обличиях. Ночью, когда никто не видел, она ознакомилась с учебниками и книгами по религии, принадлежащими детям. Там полно было всяких историй о мучениках, которые ужасно страдали от рук демонов. Ее детям грозили муками ада в том случае, если они нарушали заповеди Писания. Она с удивлением рассматривала изображение печального Иисуса, висящего на кресте, и его матери, стоящей на коленях, с лицом, исполненным скорби. Ее пугали те мучения, которые выпали на их долю. Зло существовало в этом мире.

Когда Юджин наконец уехал учиться в семинарию, Мири призналась самой себе, что испытывала чувство утраты, но одновременно облегчения, оттого что этот страшный мальчик больше не живет в ее доме. Он весь напрягался, если только она случайно прикасалась к нему, и, казалось, его взгляд пронзал ее насквозь. Он писал домой письма каждую неделю — вежливые, отчужденные, информативные письма. Спрашивал, как дела у нее, у отца, у братьев и сестер. Сообщал о погоде: холодно, рано выпал снег. Писал о своих занятиях в школе: с Божьей помощью успешно закончил семестр. Подробно описывал то, чем занимался в течение дня. Никогда ни на что не жаловался. Он сам выбрал такую жизнь, он хотел этого. Контрольные работы и задания были для Юджина необходимыми средствами, при помощи которых он оценивал себя.

Мири передавала его письма отцу и другим детям, не комментируя их. Она вязала для сына теплые свитера, шарфы и носки. Хотела приготовить особую еду, когда он приедет домой на Рождество. Но не могла вспомнить, какой торт и какие сладости больше всего нравились Юджину. Он всегда относился к еде, как к чему-то необходимому для здоровья, и не более того.

Как только Джин приехал домой на каникулы, он сразу же попал в водоворот рождественской суматохи. Приехали живущие с семьями старшие дети О’Брайнов, с ними их собственные дети. Прибыли двоюродные братья и сестры, тети, дяди. Мири пришлось заниматься ими всеми. В гости приходила одна из сестер ее мужа, Эллен, вышедшая замуж за Фрэнки Маги. Приехали еще какие-то родственники из Пенсильвании, которые собирались гостить у них двое суток.

Дети все просто взбесились, на них нельзя было найти управы, но матери все же следили, чтобы они не заходили слишком далеко. Дети ели слишком много, дрались между собой во время игр, ломали игрушки, сравнивали подарки, которые получили на Рождество, иногда плакали, иногда жаловались. Они дразнились, шутили и порой даже ругались.

Они были хорошими детьми.

Все они — двоюродные братья и сестры, племянники и племянницы — относились к Юджину так, будто он был взрослым. Они ждали от него похвал за какой-нибудь свой хороший поступок и боялись, что он будет наказывать их, если нечаянно употребляли какое-нибудь грубое слово.