Доехав до Нижнеудинска, он переоделся в солдатскую шинель, сел в машину и остановил ее примерно в километре от расположения полка. Подойдя к первой попавшейся казарме, спросил: Здесь какая рота?

- Третья, - ответили ему.

- Ну вот, сюда я и назначен!

Вошел в казарму, огляделся: теснота, духота, белье на постелях несвежее...

- Что же так плохо живете? -спросил он у красноармейцев.

- Да ведь какое начальство, такая и житуха, -пояснили ему.

А как кормят? Щи с «пycтoм» да каша с «нетом»...

И само начальство так же ест?

Начальство есть начальство! Пройди мимо их столовой - в нос так шибанет жареным, что, гляди, на ногах не удержишься.

- А в поле сильно гоняют?

- На это обижаться не приходится. Да и к чему теперь муштра? Война кончилась.

Увидев кругом грязь, Уборевич спросил:

- А часто здесь бывает ротный командир?

- А зачем ему? Он, поди, и сейчас пьяный лежит. Вон его домик - напротив.

Уборевич вспыхнул, заспешил к домику.

Встать! - закричал он, увидев развалившегося на койке командира.

- Ты что, счумел, чертова морда? -вскочил ротный.

- Вон отсюда!

Тут Уборевич распахнул шинель- блеснули его ордена, потянулся рукой к кобуре револьвера:

- А ну-ка дыхните на меня!

Ротный сразу все понял. Встал в положение «смирно», дыхнул.

- Командира полка ко мне! - приказал Уборевич дежурному по роте.

Тот метнулся из дома, а ротный так и стоял, пока в комнату не вбежали командир полка и комиссар.

Уборевич холодно спросил у комиссара:

- Как у вас, товарищ комиссар, дела идут с боевой подготовкой?

- Я, товарищ командующий, как положено, занимаюсь своими делами. Пусть лучше командир доложит...

- А как у вас с политической подготовкой? - повернулся Уборевич к командиру полка.

- Это дело комиссара, товарищ командующий... Я...

- Все ясно. Хватит! Завтра обоим явиться ко мне в штаб!

Командир и комиссар были сняты, понижены в должности, получили взыскания по партийной линии, а ротный отдан под суд.

Когда Народно-революционная армия ДВР под руководством Уборевича очистила от белогвардейцев и интервентов Дальний Восток, ее части влились в нашу 5-ю Краснознаменную армию. Командовал ею снова И. П. Уборевич.

В Чите готовился праздничный парад войск в честь победы и установления Советской власти на всем Дальнем Востоке. Из моей пулеметной команды была выделена небольшая группа для доставки из Иркутска в Читу боевых знамен и реликвий 5-й армии.

В назначенный день на центральной площади Читы выстроились перед трибуной войска.

Наша группа несла почетный караул при знаменах и реликвиях 5-й армии. По условному сигналу под звуки оркестра мы понесли их к трибуне, на которой стояли высшие командиры, руководящие советские и партийные работники.

И. П. Уборевич жестом позвал меня на трибуну. Я оробел, но пошел. Командарм представил меня находившимся на трибуне товарищам, а затем как равного начал расспрашивать о нашей жизни в Иркутске, о пулеметной команде.

- А вы помните, как я подвел вас с дневальным в селе Кудара? Обиделись тогда?

- Какая может быть обида, товарищ командующий?!- покраснел я.-Наоборот, не будь вас - сели бы мы на губу.

- Ну ладно. Мы потом еще поговорим, а сейчас подумайте и приготовьтесь выступить с этой трибуны.

- С какой трибуны? Что вы, что вы, товарищ командующий?! Какой из меня оратор?

- Оратором может стать всякий, кому есть что сказать от сердца... Как он сумеет сказать- не так уж важно. Главное, чтобы от сердца...

Когда пришел черед выступать, я заволновался. к горлу подступил комок. Уборевич подтолкнул:

- Смелее, смелее...

И я начал говорить, имея в виду как образец речь Уборевича с этой же трибуны. Невесть откуда взялись слова про нашу победу над врагами, про боевую честь нашей армии. Закончил призывом крепко держать в руках знамя, водруженное Красной Армией на берегах Тихого Океана.

Когда я, потный, сошел с трибуны, командарм пожал мне руку: - Ну вот... А говорил - не оратор... Какую зарядку дал людям! Я так не сумею.

Командарм шутил, а у меня в глазах стояли слезы.

Вечером в одном из ресторанов города состоялся большой праздничный ужин. Я со своими красноармейцами был тоже приглашен. Иероним Петрович, увидев меня, усадил в кресло, участливо спросил:

- Где вы здесь устроились? Все у вас в порядке?

- Не все, товарищ командующий. Тут своя валюта, а наши советские деньги не принимают... Без табаку сидим.

- Ах, черт возьми, как же это о вас не позаботились? Он разыскал какого-то солидного командира, поговорил с ним и вернулся:

- Утром получите местную валюту, вас уже зачислили на питание. Меня в городе уже не будет. Если выйдет заминка, звоните по телефону моему заместителю товарищу такому-то (названную им фамилию не помню).

Много раз поднимались бокалы, зал то и дело оглашался аплодисментами.

В конце ужина Уборевич поблагодарил за теплые слова, обращенные к Народно-революционной армии, и неожиданно закончил свою речь тостом:

- Предлагаю поднять бокалы за наших беззаветных героев - красноармейцев и партизан, обеспечивших победу, за ветеранов армии - пулеметчиков, доставивших сюда боевое Знамя пятой армии, и за старейшего орденоносца пятой армии Ивана Смирнова!

Снова раздались аплодисменты. Я не ждал такой чести и, как ребенок, расплакался.

К. А. Мерецков. ГОДЫ СОВМЕСТНОЙ СЛУЖБЫ.

ГЕРОЙ СОВЕТСКОГО СОЮЗА МАРШАЛ СОВЕТСКОГО СОЮЗА К. А. МЕРЕЦКОВ

В середине ноября 1928 года я с группой офицеров штаба Московского военного округа входил в кабинет нового командующего войсками И. П. Уборевича.

Навстречу нам, легко поднявшись из-за стола, шагнул безупречно одетый, подтянутый командир. С первого взгляда он показался строгим, даже сердитым, как будто чем-то недовольным.

Выслушав мой рапорт и сухо с нами поздоровавшись, он сказал:

- Я ознакомился с вашими личными делами. Теперь хочу посмотреть, как вы подготовлены к решению практических задач. Для этого сейчас проведем занятие. С заданием знакомы все?

- Да.

- Вопросы есть?

- Нет.

- Тогда за дело.

В вашем распоряжении сорок пять минут. Сейчас четырнадцать ноль-ноль. Все документы сдать в четырнадцать пятьдесят.

До этой встречи И. П. Уборевич почти двое суток знакомился с должностными лицами управления округа, но меня, помощника начальника штаба, временно исполнявшего в то время обязанности начальника и комиссара штаба округа, пока не вызывал. Это до некоторой степени волновало меня, тем более что раньше мне не приходилось встречаться с Уборевичем.

Наконец ко мне явился адъютант командующего и вручил пакет с заданием на командно-штабное занятие «Встречный бой стрелковой дивизии». На время занятия я назначался командиром дивизии, а офицеры штаба округа, находившиеся в моем подчинении, - Командирами полков и на различные должности в штабе дивизии.

Мы приложили все усилия для того, чтобы в срок справиться с поставленной задачей и качественно отработать документы.

Делая разбор, Уборевич детально проанализировал каждое решение, внимательно рассмотрел отработанные документы. В заключение он выразил удовлетворение нашей работой и дал хорошую оценку.

Особенно его радовала быстрота исполнения.

- Вы работали, - говорил он, - энергичнее и быстрее, чем офицеры немецкого генерального штаба, где недавно мне пришлось присутствовать на занятиях. Между прочим, - продолжал Уборевич, - Московский военный округ мне почти незнаком. Служить мне приходилось в основном на окраинах Республики: на севере страны и на юге Украины, в Сибири и на Дальнем Востоке. После гражданской войны служил на Северном Кавказе, а теперь назначен к вам. Правда, в период разгрома Деникина под Орлом, где я командовал четырнадцатой армией, и при подавлении кулацко-эсеровского мятежа в Тамбовской губернии мне пришлось побывать в южных районах центральной России. В целом же территорию округа к знаю плохо. Этот пробел я прошу помочь мне восполнить в самое ближайшее время.