87. «Начинается ростепель марта…»
Начинается ростепель марта,
И скворец запевает — он жив…
Ты лежишь под гвардейским штандартом,
Утомленные руки сложив.
Ты устал до кровавого пота!
Спи ж спокойно! Ты честно, родной,
Отработал мужскую работу,
Что в народе зовется — войной.
Мы холодные губы целуем, —
Шлем тебе наш прощальный салют,
В том колхозе, что мы отвоюем,
Твоим именем клуб назовут.
Наши девушки будут в петлице
Твой портрет в медальоне носить,
О тебе тракторист смуглолицый
Запоет, выйдя травы косить.
Ты не даром на вражьи твердыни
Шел за землю родимую в бой!
Ты навеки становишься ныне
Сам родимою нашей землей!
Чисто гроба остругана крышка,
Выступает смола на сосне,
Синеглазый вихрастый мальчишка
По ночам тебя видит во сне.
Он к отцу на колени садится
И его заряжает ружье…
Спи, товарищ! Он будет гордиться,
Что наследовал имя твое.
88. ОКТЯБРЬСКАЯ БИТВА
Мы песком
На чердаках гасили
Пламя вражьих бомб
В тревоги час.
Фронтовые
Белые автомобили
В гости к смерти
Увозили нас.
Из друзей,
Ушедших в эту осень,
Не один
Простился с головой, —
Но остановили
Двадцать восемь
Вражеские танки
Под Москвой.
Нас босыми
По снегу водили
На допрос и пытку
Из тюрьмы…
Всё равно:
Враги не победили!
В этой битве
Победили
Мы!
89. УБИТЫЙ МАЛЬЧИК
Над проселочной дорогой
Пролетали самолеты…
Мальчуган лежит у стога,
Точно птенчик желторотый.
Не успел малыш на крыльях
Разглядеть кресты паучьи.
Дали очередь — и взмыли
Вражьи летчики за тучи…
Всё равно от нашей мести
Не уйдет бандит крылатый!
Он погибнет, даже если
В щель забьется от расплаты.
В полдень, в жаркую погоду
Он воды испить захочет,
Но в источнике не воду —
Кровь увидит вражий летчик.
Слыша, как в печи горячей
Завывает зимний ветер,
Он решит, что это плачут
Им расстрелянные дети.
А когда, придя сторонкой,
Сядет смерть к нему на ложе,—
На убитого ребенка
Будет эта смерть похожа!
90. «Это смерть колотит костью…»
Это смерть колотит костью
По разверзшимся гробам:
«Дранг нах Остен!
Дранг нах Остен!» —
Выбивает барабан.
Лезут немцы, и пойми ты:
Где изъяны в их броне?..
«Мессершмитты»,
«Мессершмитты»
Завывают в вышине.
Шарит враг незваным гостем
По домам и погребам…
«Дранг нах Остен!
Дранг нах Остен!» —
Выбивает барабан.
Толпы спят на полустанках,
Пол соломой застеля.
Где-то близко вражьи танки
Пашут русские поля.
Толстый унтер хлещет в злости
Баб смоленских по зубам…
«Дранг нах Остен!
Дранг нах Остен!» —
Выбивает барабан.
Рвутся бомбы. Дети плачут.
Первой крови горек вкус.
Воет пьяный автоматчик:
«Рус капут!
Сдавайся, рус!..»
91. ЯСЬ
Вышел Ясь
Из ветхой избушки,
На плетень оперся
У сада.
Видит он:
Бежит к нему с опушки
Его маленький сынок,
Его отрада.
Он в одной руке
Несет веревку,
А другою
Сдерживает сердце:
«Ох, отец!
Нашу старую буренку
Увели проклятые немцы!»
Пожалел старик
Свою скотину,
Он избу стеречь
Оставил бабу,
Чмокнул
На прощанье
Сына
И пошел
К немецкому штабу.
Криками и бранью
Встретил Яся
На крыльце
Фашистский полковник:
«Уходи, собачье мясо!
Убирайся!
Вот еще
Нашелся
Законник!»
Старый Ясь
Ни с чем
Подходит к дому,
Брызжет дождик
Теплый и редкий…
У села
За стогом соломы
Повстречали Яся
Соседки.
«Ясь!
Покуда ты ходил за коровой —
По селу
Патруль немецкий рыскал.
Ой, убит
Твой сынок чернобровый,
Нет в живых
Твоей женки Марыськи!»
До зари,
Пока не спали певни,
Ясь в ногах просидел
У покойных.
И пошел к попу
На край деревни,
Чтобы мертвых
Погрести достойно.
Он плетется
В горькой обиде,
Смотрит —
Вьется дым синеватый.
Пригляделся старый
И видит:
То горит
Его бедная хата.
Молвил Ясь:
«Не будет с немцем толку!
Стерпим —
Бабы наплюют в глаза нам!..»
Из навоза
Выкопал винтовку
И подался в пущу,
К партизанам.
Хороша
У пущи той дорога,
Да ходить по ней
Врагам неловко:
То из-за куста,
То из-за стога
Достает их
Ясева винтовка!