— Вот так, — тяжело дыша, наконец, сказал Дэвид. Он перевернулся на спину, и закурил: "Ртом теперь поработай, и продолжим".

Он приставил пистолет к бронзовому затылку. Марта, на мгновение, подняла прозрачные глаза. "Как это у Гомера? — вспомнилДэвид. "И на дорогах — людей и животных подобья, тех самых, что обратились в кремень, едва увидали Медузу". Точно она, даже мороз по коже идет".

Мужчина потянулся, и, перевернув ее на бок, по-хозяйски развел стройные ноги: "Будет больно — молчи, я не люблю, когда жалуются".

Марта закрыла глаза и заставила себя не стонать. Дэвид внезапно протянул руку вниз: "В первый раз мало кому нравится, но ты привыкнешь, обещаю. Вот, например, к этому, — он подвигал пальцами.

— Терпи, — велела себе Марта. "Просто сожми зубы и терпи, он не должен знать, что тебе приятно".

Она услышала шепот мужчины: "Ты сколько угодно можешь притворяться, дорогая моя, но меня не обманешь, мне шестой десяток идет. Вот, попробуй, — он, поднес руку к ее губам.

Марта отвернулась. Спрятав лицо в подушке, она лежала, ожидая, когда все закончится.

Над садом уже вставала заря, когда Дэвид зевнул: "Я бы, конечно, остался, я люблю, когда в постели есть женщина, засыпать приятней, но тебе, дорогая моя, — он поднял пистолетом острый подборок, — доверять нельзя. А то еще прирежешь ненароком.

— Поднимайся, утро уже, — он кивнул за окно, — принеси мне завтрак, потом сменишь О’Доннелла. Ты, наверное, соскучилась по дорогому папе, — Дэвид издевательски усмехнулся. Уже на пороге, он добавил: "Слугам скажешь, что мистер Мэтью должен был срочно уехать, по делам. Но брачная ночь у вас была, — он указал на окровавленную простыню, — удачной.

Марта подождала, пока закроется дверь. Потом, посидев одно мгновение, подтянув колени к животу, она раздула изящные ноздри. Встав с постели, девушка начала одеваться.

Меир ласково погладил паспорт. Подтолкнув его к Тео, он отпил кофе: "Мисс Тео Бенджамин, семнадцати лет от роду, подданная Его Величества — все, как положено".

— Он же поддельный, — смуглые щеки девушки чуть зарделись.

— Угу, — кивнул юноша. "Но вы не волнуйтесь, мисс Тео, — он улыбнулся, — никто у вас, в общем, его и не потребует. Это так, на всякий случай".

— А почему не американский? — Тео стала убирать со стола. "Декларация Независимости ведь уже подписана".

— Не все сразу, — обиженно отозвался Меир, — комиссия еще решает — какая у нас печать должна быть, пока Континентальный Конгресс утвердит рисунок — много времени пройдет. Когда-нибудь получите свой законный паспорт, обещаю.

Он поднялся: "Мне пора. Завтра я за вами прямо с утра зайду, так что будьте готовы".

Тео застыла с кофейником в руках. Она тихо, сказала, глядя в блестящие, серо-синие глаза: "Мистер Меир, мне так жаль, так жаль…, Но я уверена — мисс Мирьям найдется, обязательно! Просто надо подождать".

— Наверное, — тяжело вздохнул юноша. Смотря куда-то в сторону, он вышел из гостиной.

Тео так и стояла, прислонившись к дверному косяку. Потом, опустив кофейник на стол, дрогнув ресницами, она вспомнила голос Дэниела.

— Это я должен был туда пойти, — хмуро сказал он, не поворачиваясь к Тео, разглядывая синюю гладь залива. "Понимаешь, я теперь Хаиму в глаза смотреть не могу, и Меиру — тоже".

Тео перекусила нитку, — она штопала рубашки, сидя с ногами в кресле. Поднявшись, подойдя к нему, девушка неловко спросила: "А вы с Мирьям…"

Дэниел внезапно, жарко покраснел: "Я бы ей предложение сделал, но думал — война ведь. Она мне сказала, что не стоит торопиться. А теперь…, - юноша только покачал головой.

Тео посмотрела на него искоса: "Знаешь, я Мирьям недолго видела, но думаю — она выберется, не может такая девушка пропасть. Все будет хорошо".

— Что же с ней там делали? — горько подумал Дэниел. "Хаим сказал — ее просто на гауптвахте держали, и все. А потом она сбежала, с каким-то солдатом. Что за солдат, почему они сговорились? Что это я — ревную, что ли? Какая разница — главное, чтобы Мирьям жива, осталась, все остальное уже неважно".

Он повернулся, и, улыбаясь, ответил: "Спасибо тебе, Тео. Я у лорда Кинтейла лично поинтересуюсь — что с Мирьям случилось".

Тео увидела холодный огонь в сине-зеленых глазах. Девушка вздохнула: "Вроде и не похожи они с мистером Дэвидом, и сравнивать их даже нельзя, а все равно повадка та же. У его отца тоже лицо каменеет, даже страшно смотреть становится".

— Ты не беспокойся, — Дэниел забрал у нее сверток с рубашками, — в Париже рабства нет, и вообще, — он потянулся и снял с полки какой-то томик, — там сейчас все философы и писатели выступают против него. Возьми, — он передал Тео книгу, — это Руссо.

— Об общественном договоре, или принципы политического права, — увидела девушка заглавие. Она полистала томик и вслух прочла: "Если народ, как только получает возможность сбросить с себя ярмо, сбрасывает его, — он поступает еще лучше; ибо, возвращая себе свободу по тому же праву, по какому ее у него похитили, он имеет все основания вернуть ее".

— И человек тоже, — едва слышно сказала Тео. "Имеет все основания вернуть себе свободу".

— За это мы и сражаемся, — ответил ей Дэниел. "За то, чтобы наша страна и люди в ней — были свободными".

Она внезапно отступила назад. Прижимая к груди книгу, Тео спросила: "Так почему? Почему у всех вас есть рабы, Дэниел? У тебя нет, а у Вашинтона, Адамса, Джефферсона — у них ведь есть. У Джефферсона, — Тео зарделась, — даже цветные дети родились. Слухи ходят, — торопливо добавила девушка.

Он все молчал, а потом, горько, ответил: "Ты думаешь, я этим не мучаюсь, Тео? Каждый день. Как можно провозглашать свободу в стране, где половина ее жителей прозябают в оковах, где создания Божьи продают на аукционе, где детей разлучают с родителями…"

Тео выпрямилась: "Я понимаю Юджинию. Если бы у меня было дитя, я бы сделала то же самое, и не задумывалась бы. Ее дочь умерла свободной, — вишневые губы девушки, на мгновение, искривились, — это дорого стоит".

Он коснулся рукой смуглых пальцев: "Напиши мне, Тео. Об этом, о смерти Юджинии. Пожалуйста. Я бы и сам мог, но это будет, — Дэниел пожал плечами, — не так, неправильно. Я ведь белый. Напиши, а мы напечатаем, брошюрой".

— Нет, — после долгого молчания вздохнула Тео, — я напишу не как цветная, Дэниел, а как человек. Хватит, — ее ноздри раздулись, — надоело делить людей по цвету кожи.

— Да, — после долгого молчания проговорил юноша, — ты права. Спасибо тебе.

— L’Audace покачивалась на спокойной глади залива. Хаим посмотрел на два барка, что бросили якорь немного поодаль. Отведя Меира в сторону, он достал из кармана мундира какой-то пожелтевший листок бумаги. "Читай, — сказал он брату, — это я нашел на том месте, где был лагерь Кинтейла".

Меир пробежал письмо и потрясенно спросил: "Этот капитан Мартин Кроу, кто он?"

— Я навел справки в порту, — Хаим отчего-то вздохнул, — не так много времени прошло. Англичанин, ходил сюда на торговых кораблях. Погиб в декабре пятьдесят восьмого года. Тут, неподалеку, в шторм. Вдовец, у него был один ребенок. Мальчик.

— Стивен, — утвердительно сказал Меир и опустил глаза к ровным строчкам: "Если родится мальчик, можно назвать его Питером, а девочку — Юджинией. Я совсем скоро приеду, и тогда мы будем вместе — навсегда. Вечно любящий тебя, капитан Мартин Кроу", — прошептал юноша. "Это что же получается, Хаим?"

— Юджиния была его сестрой, единокровной, — горько ответил ему старший брат. "Ты возьми, возьми это письмо. Думаю, если капитан Стивен Кроу встретится вам по пути, он узнает руку своего отца".