— Месье Корнель, ученый, — напомнил себе Мэтью. Он поиграл золотой печаткой на мизинце, и спрятался за угол. Брат вышел на улицу. Взяв девочку за руку, Дэниел направился к Новому мосту. "Морщины у него уже, — удивился Мэтью, — а ведь ему двадцать пять только. Хотя он воевал"

Мэтью подождал, пока русая голова Дэниела скроется из виду. Обаятельно улыбаясь, он толкнул дверь цветочной лавки.

— Месье, — предупредительно сказал хозяин.

Мэтью стер пот со лба. Еще шире улыбнувшись, он выдохнул:

— Успел. Тут сейчас был мой брат старший, месье Дэниел Вулф. Он, наверняка, посылал цветы нашей матушке, она живет на рю Мобийон. Только он всегда забывает, что матушка не переносит запаха роз. Не хотелось бы, чтобы у нее болела голова. Проверьте, пожалуйста, если он сделал ошибку — я заменю букет.

— Матушка меня простит, упокой Господи ее душу, — смешливо подумал Мэтью, перебирая длинными, красивыми пальцами орхидеи, что стояли в фаянсовой, дельфтской вазе.

Лавочник показал ему запись в большой конторской книге: "Розы-то розы, только не на рю Мобийон, а на набережную Августинок. Адрес известный, туда половина Парижа цветы отправляет. Для мадемуазель Бенджаман, нашей звезды театра, — хозяин восторженно закатил глаза.

— Большое вам спасибо, теперь я спокоен, — Мэтью выбрал себе бутоньерку. Расплатившись, весело насвистывая, мужчина пошел на другой берег реки — к почтамту.

На мраморный пол умывальной были брошены шелковые, влажные полотенца. "Ты слышала, — Тео томно потянулась, — на той неделе, на обеде, наш посол в Стамбуле рассказывал о турецких банях? Вот бы и нам их завести".

Женщины сидели в большой медной ванне. Марта, взяв с комода фарфоровую миску, стала размазывать по смуглым плечам подруги какую-то пасту. Запахло розами. Тео зевнула: "Потом я тебе спину разотру, эти флорентийские средства очень хороши для кожи".

Марта прополоскала руки и заколола повыше влажные, бронзовые волосы: "Когда Жанна из Лиона возвращается?"

— Через месяц где-то, — Тео чуть слышно застонала: "Вот так, хорошо. Теперь ты поворачивайся".

Она посмотрела на худую, с выступающими лопатками спину Марты: "Ткани надо заказывать прямо на мануфактурах. Так дешевле, и у Жанны отличный вкус. Сейчас там как раз столпотворение, в Лионе показывают образцы того, что будут носить следующим летом. Так что не беспокойся — она и нас оденет, и тебя, и даже Теодора".

— Маленького Теодора, — Марта почувствовала сильные пальцы подруги и блаженно улыбнулась. "Большой Теодор предпочитает английские ткани".

— Помяни мое слово, — сказала Тео, растирая ее, — тощие еще долго будут в моде. Это у нас, в театре, публика за свои деньги хочет видеть грудь и бедра, а так, — она стала поливать Марту теплой водой, — королева костлявая, как ты, и все ей подражают.

— Теперь ложись на кушетку, — велела Марта, когда они вылезли из ванны. Она взяла серебряный флакон и хмыкнула: "Сахар, уксус и вода. Очень простая вещь, научи Жанну, когда она вернется. Еще нужны полоски бумаги. Только ноги, или руки тоже?"

— Все, — Тео закрыла глаза. Она посмотрела из-под ресниц на подругу: "Когда вернется Жанна. Господи, что я ей скажу, бедной девочке? Она там ткани для меня покупает, а я…, Но я не могу, совсем ничего не могу сделать".

Башни собора Парижской Богоматери купались в расплавленном золоте заката. Тео, запахнув кашемировую шаль, допивая кофе, исподтишка посмотрела на Дэниела. Он стоял, прислонившись к перилам балкона: "Смешно. Мы с тобой четыре года не виделись, а ты совсем не изменилась, только еще похорошела".

— Хотя куда же еще, — мужчина любовался темными, неприкрытыми волосами, рассыпавшимися по ее плечам, изящной ногой в атласной, домашней туфле, что виднелась из-под подола ее шелкового платья.

— Франклин, — Дэниел откашлялся, — тобой очень доволен. Говорит, лучшего теневого посла и придумать нельзя было.

Смуглые щеки Тео покраснели. Она, глядя куда-то вдаль, ответила: "Меня Меир хорошо подготовил, когда мы сюда плыли. Так он на сестре Иосифа женился? — Тео ласково улыбнулась. "Он мне очень понравился, Иосиф, и Джо тоже, и Аарон. Они, наверное, тоже — повенчались уже в Иерусалиме. Иосиф у меня тут, — она махнула рукой в сторону квартиры, — операцию делал племяннице месье Корнеля".

— Он мне рассказывал, — Дэниел помолчал и неловко спросил: "А ты — замуж не собираешься, Тео?"

Девушка вздохнула: "Я же актриса. У нас есть, конечно, замужние в труппе, но они все с актерами живут, так легче. Обычным мужьям, — она поиграла жемчужным браслетом, — не нравится, когда жена на сцене, Дэниел".

— В Америке, — он присел напротив и внимательно взглянул на нее, — театра нет, Тео. А так хочется, чтобы был!"

Его зеленовато-голубые глаза заблестели: "Я, когда с Теодором и Мартой на "Федру" пошел, с тобой в главной роли, сидел и просил про себя — только бы это никогда не закончилось".

Тео рассмеялась: "Я сейчас "Аталию" репетирую. Как раз вернешься в следующем году из Марокко — и мы выпустим премьеру".

— Да что это со мной? — сердито подумала девушка, чувствуя, как горит у нее лицо. "Ты же обещала себе, — напомнила она, — обещала, не смотреть на мужчин. Все равно — ты урод, и ничего из этого не выйдет. И Жанне будет больно, зачем это делать?"

— Я бы, — тихо сказал Дэниел, наливая себе кофе, — если бы у меня была такая жена, как ты, — никогда бы не ревновал. Я бы просто приходил каждый вечер в театр и любовался ей. И был бы горд, что она выбрала меня.

Длинные, смуглые пальцы Тео скомкали край шали. Она почувствовала, как бьется ее сердце — часто, прерывисто. "Это же Дэниел, — напомнила себе девушка. "Вы росли вместе, вместе учились".

Он стал совсем другим. Красивое, загорелое лицо больше не было юношеским — перед ней сидел мужчина. Тео заметила тонкие морщины в уголках его глаз: "А тебя сколько раз ранили, Дэниел?"

— Три, — он усмехнулся. "Но я очень надеюсь, что больше этого не случится — хватит уже воевать. Надо заниматься мирными делами, — заботиться о финансах страны, идти дальше, на запад, — он чуть помрачнел. Тео вздохнула про себя: "Бедная Мирьям, не говорит он об этом, но видно — ему все еще тяжело".

— И открывать театры, — закончил Дэниел. Тео невольно рассмеялась: "С этим можно и подождать".

— Вовсе нет, — немного обиженно ответил он. "Так и вижу перед собой афишу — мисс Тео Бенджамин в роли "Аталии", в Нью-Йорке, Филадельфии и Бостоне".

— В Нью-Йорке пока что англичане сидят, — заметила Тео. Дэниел уверенно отозвался: "Выбьем. Скажи мне, — он замялся, — а тот салон, что у Марты…"

Тео внезапно потянулась и коснулась его руки — мужчина вздрогнул. "Против своей страны она не работает, и никогда не будет, — тихо сказала девушка. "А остальное, Дэниел — черные ресницы дрогнули, — вы же все — одна семья, не ссорьтесь друг с другом из-за этого".

— А я — не семья, — горько подумала Тео, — и никогда ей не стану. Даже Жанна — и то им всем родственница. Я, — она вздохнула про себя, — так, приживалка. Бывшая рабыня, никто".

— Не будем, — он кивнул: "Тем более, что я вообще — дипломат, я таким не занимаюсь, Тео".

Внизу, на набережной Августинок было уже сумрачно, зажигались масляные фонари. Дэниел тихо проговорил: "Семья. Знаешь, я же столько лет один живу, Тео. Вот сейчас сидим с тобой — и мне отчаянно не хочется возвращаться к мистеру Франклину, там неубрано и все табаком пропахло, — он замолчал.

Тео, ничего не сказав, поднявшись, — вдруг схватилась за кованые перила балкона. Его рука была твердой, теплой, надежной. Тео, отвернув голову, шепнула: "Спасибо, Дэниел. Извини, просто голова отчего-то закружилась".