Обязательно здесь есть женщина пенсионного возраста, которая вслух мечтает о том, как она вскоре избавится от этой каторги, но в душе тоскует о грядущем одиночестве, когда не надо будет просиживать на постылом рабочем месте с девяти до шести.

Есть вечная невеста, которой все сватают жениха.

Есть вечная разведенка, запутавшаяся в своих любовных переживаниях.

Есть мать-одиночка, утомляющая подруг-сослуживиц рассказами о гениальности своего сына.

Есть многодетная мать (трое детей), регулярно выгоняющая пьяницу и бездельника мужа, но потом сменяющая гнев на милость, и, поливавшая вчера его грязью, сегодня оправдывает его в глазах подруг, говоря, что у него умная голова, только дураку досталась.

И обязательно, обязательно здесь в уголке сидит девушка или молодая женщина, знакомя с которой новое начальство (а начальство меняется часто), говорят, не сдерживая улыбку: «А это наша Люся!»

И новое начальство (из мужчин, как правило) смотрит на Люсю с каким-то даже недоумением, а выходя из помещения, не удерживается от того, чтобы обернуться и еще раз хотя бы мельком на эту Люсю взглянуть.

Она красавица. Она стройна. Она умна. Она обаятельна. Какая-нибудь всемирно известная топ-модель выглядела бы рядом с ней замухрышкой и замарашкой. В лучшем случае типовой неодушевленной куклой, продающейся во всем мире миллионными тиражами.

И начальство долго сидит в своем кабинете, вспоминая волшебное лицо и думая: что делает здесь этот алмаз и изумруд русского генофонда? Почему не блистает на подмостках? Почему не раскатывает в роскошных лимузинах?

И уже мысли начинают принимать мечтательно-соблазнительный оттенок, но тут начальство со вздохом думает, что хватит с него хлопот и со второй женой, и с двумя детьми от нее, и с дочерью от первой жены, да еще эта парикмахерша Танечка не отклеится никак, да и не хочется ее отклеивать: с ней просто и уютно. А к этой царевне конторской небось подступись, так ошпарит!..

И оно с головой окунается в работу.

Если вам это покажется преувеличением, то пусть всякий, кто захочет убедиться в правоте этих слов, пройдется по бесчисленным конторам, учреждениям и фирмам нашего большого города, переполненным женским служилым персоналом, — и не найдет он места, где не было бы такой красавицы; при этом, само собой, имеется в виду не какая-то идеальная красота, которой, как известно, и не бывает, не какой-то модный стандарт 90-60-90, не та уродливая красота, поражающая гипертрофированной длиной ног или силиконовым объемом груди, а красота штучная, так сказать, эксклюзивная, с некоторыми, если приглядеться, изъянцами, но зато с такими неоспоримыми и оригинальными достоинствами, что любой, самый необъективный человек, не может не умилиться и не воскликнуть вслух или в душе: «Какая прелесть!»

Глава 2

Женечке приснился однажды сон, что она пришла в аптеку и просит продать ей розовые очки. А ей говорят: «Зачем вам розовые очки? Возьмите прозрачные, от них в глазах ясность. Или вот эти, которые называются «хамелеон», они на солнце темнеют, а в тени светлеют».

«Нет, — говорит Женечка, — я хочу розовые очки, дайте мне розовые очки».

А ей отвечают: «Зачем вам розовые очки? Возьмите синие, или зеленые, или желтые, а вот замечательные черные очки для слепых, в них совершенно ничего не видно. Пользуются большим спросом!»

Женечка плачет во сне и просит: «Пожалуйста, очень вас прошу, дайте мне розовые очки, я хочу розовые очки, я люблю розовые очки».

Тут аптекарь, лысый старик с крючковатым носом, отбрасывает вежливость, разевает страшный беззубый рот и кричит со злостью: «Нет у нас розовых очков! Нет у нас розовых очков! Нет у нас розовых очков!» И, каркая, превращается в ворону. Женечка бросает от досады в ворону камнем. И тут же появляются какие-то страшные черные солдаты, они хватают ее, волокут в подземелье, подвешивают к стене и начинают угрожающе допрашивать: «Зачем тебе розовые очки? Зачем тебе розовые очки? Зачем тебе розовые очки?»

«Я хочу все видеть в розовом свете!» — честно отвечает Женечка.

Черные солдаты начинают яростно хохотать, а главный из них, в фуражке с кокардой, достает вдруг черную длинную дубинку и приближается к Женечке, похлопывая дубинкой по руке.

«Не надо! Больно! Мама!» — кричит Женечка и просыпается в слезах.

Она видит, что уже утро. Значит, это был предутренний сон.

Она улыбается.

Входит мама.

— Ты ничего не слышала? — спрашивает Женечка.

— А что?

Женечка не рассказывает ей о страшном сне, чтобы не расстраивать ее.

Впрочем, мама и так расстроена жизнью — раз и навсегда. И тут у них с Женечкой разительный контраст.

Мама расстроена папой, который неизвестно где.

Она рассказала однажды Женечке историю их расставанья, и эта история Женечку изумила.

Мама была из рабочей семьи, но очень деликатная. И полюбила паренька тоже из рабочей семьи, но тоже очень деликатного. «За три года, как мы с ним ходили, ни одного резкого слова и поступка!» — рассказывала мама. И вот они решили пожениться. Справили веселую свадьбу. А уже через день ему надо было на работу. И вот он стал собираться на работу. Он спешил и не мог найти свою любимую клетчатую рубашку. Он начал нервничать. Он закричал: «Люба, где моя клетчатая рубашка, я опаздываю!» Мама не нашла клетчатую рубашку, но нашла другую чистую, в полоску, и вынесла ему ее, готовясь сказать, что она не нашла в клетку, а нашла в полоску, пусть разок сходит в полоску, а она пока найдет в клетку, нельзя же опаздывать. Но она не успела этого сказать, потому что он, как только увидел рубашку в полоску, весь затрясся и закричал: «Дура, ты что, клетку от полоски отличить не можешь?» Но рубашку все-таки схватил, оделся и убежал на работу. А когда вернулся с работы, не было ни молодой жены, ни ее вещей: она ушла к родителям. Он и так и сяк уговаривал ее, прощения просил, она наотрез отказалась возвращаться — и навсегда осталась оскорбленной и одинокой.

— Но почему? — спрашивала Женечка, еле сдерживая смех. — Почему ты его не простила? Рубашка в клеточку, какой пустяк!

— Вот именно! — жестко ответила мама. — Именно пустяк. А он из-за пустяка дурой назвал! Ты пойми, если человек так сразу меняется, что через день после свадьбы называет тебя дурой, то через неделю он тебя может ударить, а через месяц убьет.

— Ну, ты скажешь!

— Как скажу, так и есть! Я знаю жизнь! А ты пропадешь, потому что жизнь видишь в розовом цвете, живешь, как в розовых очках!

Это истинное убеждение и заблуждение мамы. Будучи раз жестоко обманутой, она стала считать весь мир коварным и лживым, задача которого (мира то есть) сводится к тому, чтобы ее (маму то есть, Любовь Юрьевну) на каждом шагу облапошить, объегорить, обжулить, обойти, обмануть, обидеть. Но ее голыми руками не возьмешь: мама считает, что видит этот мир и каждого человека насквозь! В бытовых мелочах это выражается в том, например, что в магазинах она строго следит, чтобы ее не обвесили и не обсчитали, на работе (она трудится полиграфистом) Любовь Юрьевна внимательно стережет свои интересы работницы и члена профсоюза, не позволяя на эти интересы покуситься. Но сводится это к тому, что ухмыляющиеся продавщицы, видя ее настороженный взгляд, одной рукой отвлекают ее внимание, якобы манипулируя, а второй злорадно исподтишка нажимают на чашу весов, давая же сдачу, аккуратно на ее глазах пересчитывают каждую медяшечку, в результате обманув на целую бумажную десятку. На работе же ее принципиальность обернулась тем, что как стала она двадцать лет назад мастером небольшого участка (с небольшой зарплатой), так этим мастером и остается, несмотря на квалификацию и высшее образование.

И в других областях жизни она постоянно попадает впросак, вечно ее обжуливают и объегоривают, но это ничуть не колеблет ее уверенности в своем знании жизни, а наоборот, подтверждает эту уверенность!

Женечке же она с малолетства твердит, что та в жизни ничего не понимает, что она слишком доверчивая, простая, что это очень опасно, надо смотреть на вещи реально и т. д., — и всегда это заканчивается словами о розовых очках. Поэтому и сон такой приснился Женечке.