— Нет-нет, все в порядке, — пролепетала она, от души надеясь, что жаркий румянец на ее лице не очень бросается в глаза. — Я вот там вас подожду. — Она указала на синий, в цветочках, диван у дальней стены.

Тиндалл кивнул. Ноэль подошла к мягкому дивану и опустилась на него. Изобразила на лице безмятежное спокойствие. Хорошо, если столь странная реакция на русоволосого красавца подсказана всего лишь удивлением, ведь он и впрямь на диво хорош собой и при этом совсем не выпендривается — по крайней мере, внешне. Как бы уж там ни было, поскольку на карту поставлен ее дом, не самый удачный момент она выбрала, чтобы расчувствоваться из-за какого-то там мужчины.

Но пока Ноэль ждала, взгляд ее то и дело обращался в сторону Рейнера: как ловко и профессионально он управляется за стойкой! Молодая женщина поневоле отмечала, с какой гибкостью он двигается и как эффектно вздуваются и перекатываются под тканью тенниски мускулы, пока он колдует над капучино.

Когда же мистер Тиндалл вышел наконец из-за стойки и направился к ней, Ноэль до боли закусила губу, веля себе: опомнись! Нижняя его часть ничуть не уступала верхней. Вот Тиндалл развернулся вполоборота, здороваясь с клиентом, и молодая женщина восхищенно прошептала:

— Ух ты! — Таких упругих, таких эффектных ягодиц она в жизни не видела.

Молодая женщина с усилием отвела взгляд, гадая, с какой стати Рейнер Тиндалл так ее очаровал. Наверное, она слишком долго пробыла одна. Да, именно. С тех пор как Руперт разбил ей сердце, Ноэль не впускала мужчин в свою жизнь — видимо, в том-то и проблема. Наверняка любая особь мужского пола средней привлекательности произвела бы на нее впечатление точно такое же.

Расслабившись, она откинулась на спинку дивана и порылась в сумочке, ища диктофон.

В конце концов, ее какое дело, даже если Рейнер Тиндалл великолепен, как кинозвезда! Никакие мужчины ей вообще не нужны, тем более после кошмарного брака и мучительного развода.

Единственный мужчина, которого она любила в своей жизни, не считая отца, бросил ее, как надоевшую игрушку, и ушел к другой, а в довершение удовольствия объявил, что разорен, поскольку по-глупому распорядился чужими вкладами.

В день, когда развод их был оформлен официально, Ноэль как смогла склеила разбитое сердце, выбросила из дому Рупертовы вещи и поклялась никогда не иметь дела с мужчинами и о любви забыть раз и навсегда. И этот обет она намеревалась соблюсти: она станет работать не покладая рук, выпутается из долгов, отстоит свой дом и свое самоуважение. Ни один мужчина не стоит ни головной боли, ни одной-единственной пролитой ради него слезы, даже если у него глаза ярко-изумрудного цвета и потрясающая фигура.

Рейнер шел через зал к роскошной блондинке из “Ботани-Бей”, думая, что предпочел бы треклятому интервью самую изощренную пытку. Например, охотно загнал бы под ногти с десяток иголок, лишь бы его избавили от необходимости отвечать на дурацкие вопросы. Что за странная особа? С какой стати она так жарко вспыхнула в момент их знакомства? Видимо, просто смутилась из-за того, что приняла Эндрю за него…

А может, нарочно кокетничает, “прощупывает” потенциальную добычу. Сколько женщин поступали так же, надеясь его заарканить!

Балансируя чашкой горячего кофе в одной руке и тарелкой с шоколадными эклерами — в другой, он ловко пробирался между столиков к дивану в дальнем углу. Хорошо бы интервью закончилось побыстрее и он вернулся к работе. Рейнер терпеть не мог тратить время попусту. И согласился на этот фарс с крайней неохотой только потому, что предприятию “Тиндалл-ретро” требуется реклама. Если бы не это, он бы к представителям прессы и близко не подошел. Ведь теперь ему нужно думать о Денни и Долли.

Он остановился перед диваном. Журналистка подняла глаза — огромные, выразительные, необыкновенного шоколадного оттенка…

— Спасибо, что подождали.

Рейнер поставил капучино и тарелку с эклерами на низкий столик перед диваном, гоня невесть откуда взявшееся желание заглянуть в эти глаза, провести рукой по бархатистой кремовой щеке. Опустившись в кресло напротив молодой женщины, он велел себе опомниться. Он отделается парой-тройкой клишированных фраз, а затем отпустит журналистку на все четыре стороны.

— Итак, не начать ли нам?

— Вы часто работаете за стойкой? — удивленно изогнула брови Ноэль.

— Не то чтобы, но я зашел обсудить кое-какие дела с менеджером, ну и помог заодно… А то у него сегодня сразу два официанта приболели, так что людей не хватает.

Молодая женщина взяла в руки диктофон.

— Вы не возражаете, если я включу запись?

Первым побуждением Рейнера было отказаться: с какой стати упрощать жизнь этой особе? Но, в конце концов, данная конкретная журналистка ничего дурного ему не сделала. Кроме того, статья в “Ботани-Бей” пойдет его кинотеатрам на пользу.

— Да, пожалуйста, — ответил он, сдерживая досаду. — И угощайтесь кофе с эклерами.

Молодая женщина коротко, застенчиво улыбнулась.

— Обожаю кофе с эклерами. — Она взяла с тарелки один и с наслаждением откусила сразу треть. — Спасибо огромное.

Рейнер улыбнулся. Молодая женщина со здоровым аппетитом, не то что какая-нибудь манерная фифа, подсчитывающая каждую калорию, — смотреть приятно! Эклеры входили в число его любимых сладостей, потому-то он их и выбрал. Пожалуй, это интервью окажется не таким уж паршивым. Откинувшись на спинку кресла, он положил ногу на ногу, любуясь тем, как журналистка с явным удовольствием ест эклер.

Тиндалл знал, что пялиться на незнакомку не следует, однако все равно глядел во все глаза, любуясь нежно-розового оттенка кожей и золотистыми веснушками на вздернутом, очаровательном носике. Интересно, а эта густая, пышная копна светлых кудрей такая же мягкая и шелковистая на ощупь, как кажется на взгляд? Вот бы запустить в них пальцы, поиграть непослушным локоном, упавшим на лоб… Он задержал взгляд на пухлых губах, в точности того же оттенка, что изящные гвоздики “шабо”, посаженные им на заднем дворе. Вдохнув поглубже, Рейнер опустил глаза ниже. Ее темно-зеленую юбку особенно короткой назвать было нельзя, но она открывала ноги ниже колен. И какие же это были ноги — безупречной формы, изящные, в нужных местах округлые. Словом, потрясающие ноги!

Сердце глухо забилось в его груди. Накатил жар. Рейнер вновь поднял взгляд — молодая женщина слизывала с пальцев шоколадный крем. Он с трудом подавил стон: при виде этого розового язычка и святой бы не устоял. Рейнер сглотнул, снова отвернулся, сделал вид, что поправляет часы.

Не будь идиотом. Выбрось эту женщину из головы — она тебе ни к чему. Закрутить интрижку с прожженной газетчицей — это почти наверняка отдать маленьких Денни с Долли на растерзание жадной до сенсаций прессе, строго сказал он себе.

Когда Рейнер вновь поднял глаза, молодая женщина, по счастью, закончила облизывать пальцы. Она вытерла руки салфеткой и включила диктофон.

— Сначала я задам вам несколько традиционных вопросов: сколько вам лет? чем вы любите заниматься? Ну и все в таком духе. А потом вы сами о себе расскажете, идет?

Тиндалл сдержанно кивнул. Ноэль сдвинулась на самый край дивана, и расстояние, разделяющее их, сократилось до какого-нибудь фута. Тонкий аромат ее духов — жасмин и роза — разливался в воздухе, и Рейнер с трудом справился с желанием вдохнуть поглубже этот чудесный, женственный запах. Последний раз он нюхал нечто подобное в своем саду среди цветочных клумб, когда белый шиповник стоял в цвету.

— Сколько вам лет? — осведомилась она.

— Тридцать два. — Рейнер старался отвечать спокойно, как если бы звук ее голоса не сводил его с ума подобно аромату духов.

— И вы прожили в Аделаиде всю свою жизнь?

— Да.

— Ита-а-ак… а какие у вас интересы? — Ноэль провела языком по губам, слизывая крем. И Рейнер ощутил, как в крови разливается жаркая волна.

— Что? Интересы?

Молодая женщина взяла чашку с капучино.

— Ну, хобби… Что вы любите, чего не любите, чем увлекаетесь…