– Нет, тут, видно, простой народ не жалуют, – пробормотал он. – Придется действовать по-другому.

Он зашел за забор, окружающий строительный объект, и через минуту появился оттуда, важно восседая на тонконогом скакуне. Конская сбруя переливалась золотом, сам Саваоф был одет в дорогой парчовый халат. На голове у него была высокая норковая шапка.

Рабочие побросали носилки и, разинув рты, окружили пришельца.

– Балшой началнык хотеть мне, – ломая язык, басом произнес Саваоф. – Управляющий видеть я где?

– Начальник управления в командировке, в Египте, – подобострастно выдвинулся вперед чернявый юркий человечек, – а я тут главным архитектором. Прошу вас ко мне в кабинет, я к вашим услугам.

Саваоф спрыгнул с коня, не глядя бросил поводья и надменно проследовал за чернявым в небольшую хатку, крытую камышом. На хатке красовалась вывеска:

«Вавилонское столпотворение ведет строительно-монтажное управление N1. Начальник управления Иофилон, главный архитектор Зархем».

Чернявый придвинул скамейку, обтер ее рукавом.

– Махмут-оглы Али Баба-кызы, шейх, – представился Саваоф.

– Зархем, – поклонился чернявый.

– Ваш башня очень хорош, – сказал Саваоф. – Мне хотеть прибрать эта башня к себе, в мой тридевятый царство. Сколько вам хотеть за нее вместе с фундамент и за доставку по адресу?

– Я как-то не думал об этом, уважаемый шейх, – сказал, всплеснув руками, Зархем. – Нет, нет, прошу извинить, но башня нам самим очень нужна.

«Ага, – удовлетворенно подумал лжешейх, – сейчас он мне все выложит».

– Мне тоже башня нужен, – сказал он. – Я есть любитель-голубятник. Я буду с этая башня голубь гонять, йок. А вам зачем башня?

– Для ознаменования величия нашего, – приложив палец к губам, таинственно сказал главный архитектор. – Башня задумана нами, как кратчайший путь к богу.

– Ай-ай! – деланно изумился Саваоф. – И какой же будет быть высота ее?

– До неба.

– Как «до неба»? Небо тут, небо там, небо низко, небо высоко.

– Небо – это твердь, – объяснил Зархем. – Как только упремся в него, так и зашабашим.

«Дурак ты», – подумал бог и протянул:

– Так-так… А дойдя до твердь, что вы будет дальше предпринять?

– Мы будет самый великий народ, – коверкая слова из уважения к собеседнику, ответил Зархем. – Мы будет иметь непосредственный контакт с господь-бог Саваоф, он же Яхве, он же Элохим. Мы не будет больше ждать милостей от бога. Мы будет сами к нему придем.

– Вы будет сами? – еле сдерживая гнев, переспросил Саваоф.

– Будет, будет, – закивал Зархем.

– Что ж, – состроив печальную физиономию, сказал Саваоф, – раз такое дело, мой придется гонять голубь с крыша мой дворец, выше дом у меня не есть. Рад был познакомить себя с вас. Селям-алейкум!

– Рахмат-лукум, – ответил находчивый Зархем.

Саваоф вышел на крыльцо, сел на услужливо подведенного коня и ускакал за забор стройки. Через минуту он появился оттуда вновь преображенный, в одежде ремесленника, босой, с небольшой рыжей бородкой, и направился к старому знакомому, инспектору Алтеру.

Алтер, очевидно, только что очухался от удара молнией. Морщась, он прикладывал к скуле винную примочку, не забывая принимать вино и внутрь.

– Уважаемый господин, – кланяясь, сказал Саваоф, – я только что отлупил одного нахального старикашку, который хвалился, что побил вас.

– Ну? – оживился Алтер. – Молодчага! Где же этот разбойник?

– Убежал, – засмеялся Саваоф, – но мои кулаки он будет помнить долго.

– Ты молодец, парень, – повторил Алтер. – Вина хочешь?

– Спасибо, вино потом, мне бы…

– Ну, ну, не бойся! Что могу, все сделаю.

– На работу бы мне устроиться… Иду я издалека, поиздержался. Но тяжести таскать не могу, грыжа замучила. Сторожем бы или кем еще…

– Что ж, – важно сказал Алтер, – могу и сторожем оформить. Будешь по ночам охранять стройку. На первом этаже, под лестницей, есть каморка. Вот это и будет твой пост. Вечерком зайди, я тебе пращу выдам.

Три месяца Саваоф исправно нес службу. Он искусно втерся в доверие к начальству, показал себя с лучшей стороны – неутомимым и ревностным охранником. Раз он задержал нескольких расхитителей стройматериалов. Преступники пытались сопротивляться, вынули ножи, но сторож применил все тот же испытанный прием – хук справа с помощью ручной молнии. За мужество, проявленное при задержании преступников, начальство премировало героя нагрудными солнечными часами. Скоро его повысили в должности: назначили командующим ночной сменой охранников.

Тут-то бог и начал свою подрывную деятельность. Два раза в неделю он отпускал охранников по домам, оставаясь совершенно один на всей стройплощадке. Он брал лом и кирку и, усмехаясь в усы, шел к заветному местечку – южной стене столпа. Здесь под прикрытием темноты он расшатывал и вытаскивал камни из основания башни, маскируя все расширяющееся отверстие глиной и строительным мусором. Бог работал не жалея сил, с упоением: ломать не строить! Удовлетворенно бурчал под нос:

– Значит, не хотите ждать милостей от бога? Ну и не дождетесь, любезные! Как тарарахнет – забудете, как маму зовут… А что, это идея!

Подняв палец к небу, он возгласил:

– Вот разрушу я столп вавилонский, ибо против бога пошли строящие его. И забудут они язык свой и родителей своих язык, и не поймут отец сына и брат брата, ибо каждый говорить будет по-своему. Так, хорошо это, и впредь заговор они не смогут замыслить.

И снова взялся за лом…

Настала ночь, которую Саваоф наметил для окончания диверсии. Башня уже заметно покачивалась. На небе сгущались тучи, погромыхивало: собиралась гроза. Саваоф сам вызвал такую погоду: во-первых, все акты возмездия должны для устрашения свершаться в грохоте грома и блеске молний; во-вторых, в такую погоду легче удрать.

Бог решительно зашел с северной стороны башни, примерился, уперся плечом в стену и крикнул:

– Ныне свершаю я мщение свое! Да повергнется в прах лукавое творение человека!

Ослепительный разряд молнии, оглушающий удар грома.

Саваоф нажал плечом, башня стала медленно крениться, потом все быстрее, быстрее…

Глухой удар потряс землю.

Потирая колено, ушибленное отлетевшим осколком кирпича, бог отбежал подальше, сказал сам себе:

– Ну, вот и все. Как говорится, аминь, аминь, рассыпься.

Десятки, сотни людей, разбуженные грохотом, выскочили из своих жилищ. В темноте натыкались один на другого, падали, кричали. Но, по завету господа, все кричали на разных языках и наречиях. Поэтому, не понимая друг друга, пугались и кричали еще громче.

Такое разноязычие можно наблюдать сейчас разве что в ООН. А представьте себе ту грозовую ночь и мечущихся людей – в вы услышите обрывки фраз, которые прозвучали тогда там, на финише вавилонской стройки:

– Вас ист лос? («Что случилось?» – перевод с немецкого.)

– Ит сиимз самсинг крэшд даун! («Кажется, что-то рухнуло!» – перевод с английского.)

– Эс не сапрот! («Я не понимаю!» – перевод с латышского.)

– Па ина! («Зажгите свет!» – перевод с нигерийского языка йоруба.)

– Кемана мерека лари? («Куда все бегут?» – перевод с индонезийского.)

– О секур! Ки а се? («На помощь! Кто это?» – перевод с французского.)

– Уаша таа! («Зажгите же свет!» – перевод с восточноафриканского языка суахили.)

– Ах, растуды твою налево! («О боже!» – перевод с русского.)

…И, наслаждаясь сумятицей, смеялся на небе бог.