- Здесь!

Я пробую еще раз.

- Лилли? Лилли!

Голос становится слабее. Тревога одолевает меня, поскольку я понимаю, что он идет не в ту сторону.

Карабкаюсь к вершине насыпи и наполняю легкие воздухом.

- ЗДЕСЬ!

Я жду. И еще. Моя грудь беспокойно вздымается. Он слышал меня? Почему нет ответа?

- ЗДЕСЬ!

Кричу я.

- Я здесь! Помогите мне! Я здесь!

Я больше не слышу своего имени. Ничто не нарушает тишину, кроме шелеста ветра сквозь деревья.

Сокрушительная боль взрывается в моей груди. Человек не услышал меня. Он не придет.

Я падаю на колени. Я пытаюсь смахнуть слезы, но не могу. Мое отчаяние слишком велико.

Все мое тело содрогается от рыданий. Он не нашел меня. Он не слышал меня.

- Лилли!

Голос приближается и раздается надо мной. Наконец, я вижу лицо Пола. В течение полусекунды я думаю, что это мираж. Но когда он наклоняется, и тень его руки касается пола, я точно знаю - он мой спаситель.

- Дай мне руку, дитя!

Просит он.

Я поднимаю дрожащую руку так высоко, как могу, борясь с разрывающей болью в плече.

Его рука жестко сжимает мое предплечье, так же сильно как железо.

- Я вытащу тебя

Обещает он.

- Ты можешь стоять?

Я киваю, немая от изумления.

- Дай мне обе руки. Я подниму тебя. Готова? Три, два …

Глава восемь (Настоящее время)

Мои глаза открыты в темноте.

Пол спас меня? Нет. Нет, этого не может быть.

Падение в тот подвал было решающим моментом в моей юной жизни, потому что я спасла себя. Я никогда не забуду, как строила груду из грязи. Я много думала об этом, но я всегда была уверена в том, что сама вытащила себя.

Пол никогда не волновался обо мне. Это - то, чем моя мать забила мою голову, когда мы вернулись, через несколько недель после того лета. Он не заботился ни обо мне, ни о ней.

Но...скорее всего я просто подавила воспоминания о своем спасении. Могла ли я убедить себя в том, что мой план побега сработал после всего того, что мне рассказала мама?

Зачем? Зачем ей было врать мне?

О детстве всегда трудно вспоминать. Спустя год мама начала пить. Точно, когда мне исполнилось тринадцать. И когда она пила, она всегда говорила о Поле.

Алкоголь был катализатором, который ухудшил мои отношения с моей матерью. Может горечь от его отъезда вкупе с выпивкой заставил ее обмануть меня?

Не то, чтобы сейчас это имело значение. Теперь нет Пола, который бы смог вытащить меня из этой дыры. У меня есть только я сама.

Если те воспоминания, что у меня остались, ложные, за какую надежду я цепляюсь сейчас?

Я кладу руки под голову и ложусь на пол. Холодные плитки, как пиявки, высасывают тепло из моего тела.

Единственное, что остается - это ждать.

Глава девять (Настоящий момент)

В темноте непонятно, сколько сейчас времени. Я не могу спать. Я не могу перестать думать о мерзком ошейнике на моей шее.

Я должна найти какой-то способ снять его. Пальцами я пыталась найти хоть что-то, что сможет мне помочь, но ничего.

Каждая минута приближает меня к завтрашней схватке. Что будет сказано в контракте? Какие требования выдвинет мой похититель?

Это не имеет значения. Я ни за что не подпишу этот грязный листок бумаги. Я никогда добровольно не отдам свою свободу.

Мысленно я возвращаюсь к тем инициалам: J.S. Что-то подсказывает мне, что я где-то уже видела их.

Яркой вспышкой в комнате загорается свет.

Выругавшись, я зажмуриваюсь, от боли прижимая лоб к прохладному полу. Когда она наконец стихает, я осматриваюсь, прищурив глаза.

В комнате появилось что-то новое. Тележка с подносом на колесах, покрытая черной тканью. Она находиться в тех пределах пространства, где мне разрешено двигаться.

Иду к ней очень медленно, ожидая контрольного толчка, предупреждающий о том, что я зашла слишком далеко. Осторожность - мое единственное спасение.

Приближаясь, я чувствую восхитительные, аппетитные запахи, доносящиеся из-под ткани. Когда же я в последний раз ела?

Добравшись до подноса, я опускаю один угол ткани и замечаю тарелку горячих овсяных хлопьев, накрытых крышкой из прозрачного стекла. Два маленьких отверстия в ручке испускают притягательные ароматы, не давая им остынуть

Дотрагиваюсь до крышки. Все еще теплое. Значит, принесли это сюда совсем недавно. И почему я не заметила?

Под тарелкой нахожу записку. Читаю, “В качестве жеста доброй воли”. Дальше нарисована стрелка, указывающая на другую сторону. Переворачиваю записку.

На полочке ниже лежит контракт. Можешь подписать, когда будешь готова.

– J.S.

Теперь мне не хочется есть. Опускаю ткань на место и бегу сломя голову к столбу. Ухожу в другую сторону, чтобы не дай бог не соблазниться едой. Я никогда не была большим едоком. Бывали дни, когда мне хватало одного рогалика.

Но тело лучше меня знает, что ему нужна еда. Голод отдает тяжестью в моей голове. Я бью кулаком по животу, чтобы прекратить урчание, и попытаться не думать о еде.

Это работает примерно минуту. Тогда до меня снова доносятся запахи ждущего меня завтрака.

Всего один кусочек, говорю я себе и встаю, объясняя это тем, что еда придаст мне сил.

Осторожно подхожу к тележке и качу её к центру комнаты. Снимаю ткань, намереваясь использовать ее, как одеяло, и набрасываю себе на плечи.

Несмотря на разнообразие еды: яйца, вафли и фрукты, я выбираю яблоко.

Хватаюсь за ручку и поднимаю… но хмурюсь. Крышка не поддается. Сначала, я подумала, что это мог бы быть перепад давлений, даже с отверстиями для выпуска воздуха — как то, когда Вы готовите закупоренный горшок риса. Но тогда я замечаю нежно - голубую заметку, отмеченную на ящике внизу.

Сначала открой меня.

Умно. Он не даст мне еды, пока я не посмотрю контракт. Делая вид, что его не существует, мне не станет легче. Возможно, если я прочитаю контракт, то узнаю, с чем имею дело.