Джордж постарался вспомнить все, что он слышал об Уорденах. Молодая хозяйка происходила из английских дворян и, судя по меблировке холла, отличалась прекрасным вкусом. В этом плане англиканизация в доме Уорденов проводилась еще более решительно и бесцельно, чем у Бизли. Как часто, скажите на милость, местные посетители оставляли на специальном серебряном подносе, стоявшем на крохотном столике, визитные карточки? Джордж, разумеется, потрудился достать свою, чем заслужил ослепительную улыбку молодой рыжеволосой леди, которая в эту минуту вошла в комнату. Она была одета в элегантное вечернее платье светло-бежевого оттенка, украшенное вышивкой в тон необычному синему цвету ее светящихся глаз. А вот цвет лица хозяйки Киворд-Стейшн разительно отличался от модной бледности лондонских дам. На нем красовался легкий загар и россыпь веснушек, которые она явно не пыталась осветлить. Прекрасные огненные волосы также не были уложены в точности с предписаниями учебников по этикету; несколько непослушных локонов уже успели выбиться из прически и теперь свободно спадали на плечи.

— Мы оставим ее лежать здесь навечно, — сказала женщина, взглянув на визитную карточку. — Мой свекор будет вне себя от радости! Добрый день и добро пожаловать в Киворд-Стейшн! Меня зовут Гвинейра Уорден. Проходите, располагайтесь, чувствуйте себя как дома. Мистер Джеральд должен скоро вернуться. Хотя вы, наверное, сначала хотите привести себя в порядок и переодеться к ужину. Он будет для нас почти что праздничным...

Гвин знала, что этот намек немного выходил за рамки приличий. Однако молодой человек, казалось, не рассчитывал, что в этой глуши ему окажут роскошный прием с ужином, ради которого хозяева переодевались в вечерние наряды. И если он явится к столу в бриджах и кожаной куртке, которые были на нем сейчас, Лукас будет ошеломлен, а Джеральд еще, чего доброго, обидится.

— Джордж Гринвуд, — с улыбкой представился гость. К радости Гвин, его ничуть не озадачило ее замечание. — Спасибо за совет, я бы с радостью умылся и переоделся. У вас прекрасный дом, миссис Уорден. — Он проследовал за Гвинейрой в гостиную и замер посреди нее, любуясь эффектной мебелью и большим камином.

Гвин кивнула.

— Мне самой все это кажется немного помпезным, но свекор при оформлении интерьеров исходил из советов знаменитых лондонских архитекторов. Вся мебель в доме привезена из Англии. Клео, сойди с шелкового ковра! И только попробуй на нем ощениться!

Гвин обращалась к округлившейся бордер-колли, которая лежала на изысканном восточном ковре перед камином. Обиженно взглянув на хозяйку, собака поднялась и потрусила к другому, гораздо менее роскошному коврику.

— Клео чувствует себя ужасно важной особой, когда носит щенков, •— заметила Гвинейра и погладила любимицу. — Однако не без основания. Она производит на свет лучших пастушьих собак в округе. Равнина Кентербери уже кишит маленькими Клео. Но большинство из них — ее внуки. Я не позволяю слишком часто случать свою собаку. Не хочу, чтобы она поправилась.

Джордж был немало удивлен. После рассказов директора банка и Питера Брюстера он представлял почти бездетную хозяйку Киворд-Стейшн чопорной и в высшей степени утонченной леди. Однако Гвинейра спокойно разговаривала о разведении собак и позволяла своей бордер-колли не только заходить в дом, но и лежать на коврах! Не говоря уже о том, что женщина и словом не пожурила служанку за то, что та ходит босиком.

Ведя дружелюбную беседу, хозяйка провела Джорджа в одну из гостевых спален и приказала слуге принести сюда его седельные сумки.

— И будь любезен, скажи Кири, чтобы она потрудилась надеть свои башмаки! У Лукаса случится припадок, если она начнет накрывать на стол в таком виде!

— Мама, почему я должна надевать туфли? Кири ведь их не носит!

Джордж Гринвуд встретил Гвинейру и ее дочь в коридоре у двери своей комнаты, когда вышел, чтобы спуститься к ужину. В отношении одежды он сделал все, что было в его силах. Светло-коричневый костюм был немного помятым, но сидел отлично и выглядел куда более презентабельно, чем удобные кожаные бриджи и вощеная куртка, которые молодой человек приобрел в Австралии.

Гвинейра и спорившая с ней очаровательная рыжеволосая малышка были одеты не менее элегантно.

Гвин выбрала для сегодняшнего ужина бирюзовое вечернее платье, покрой которого, может быть, и не соответствовал последней моде, однако был настолько утонченным, что его оценили бы даже в лучших салонах Лондона, — особенно на такой прекрасной женщине, как Гвин. Девочку же одели в светло-зеленое платьице свободного покроя, которое, однако, почти полностью закрывала густая копна ее огненно-золотистых локонов. С распущенными волосами девочка напоминала рождественского ангелочка из сусального золота. К милому платьицу были подобраны темно-зеленые туфли, но малышка, как видно, предпочитала носить их в руке, а не на ногах.

— Они жмут! — заявила она.

— Флёр, они не жмут! — решительно произнесла ее мать. — Мы купили их всего четыре недели назад, и тогда они были даже немного великоваты. Так быстро не растешь даже ты! А если бы и жали, настоящая леди молча терпела бы легкую боль!

— Как индеец? Рубен говорит, в Америке у них есть столбы для пыток и что индейцы позволяют мучить себя, чтобы посмотреть, кто из них самый мужественный. Так говорил его папа. Но Рубен считает это глупым, и я тоже.

— Ну, это совсем другое, — сказала Гвин и в поисках помощи оглянулась на Джорджа. — Иди сюда, Флёретта! Видишь этого джентльмена? Он приехал из Англии, так же как я и мама Рубена. Будешь хорошо себя вести, он, возможно, поцелует тебе руку и станет обращаться к тебе «миледи». Но лишь в том случае, если наденешь туфли!

— Мистер Джеймс всегда называет меня «миледи», даже когда я бегаю босиком!

— Ну, значит, он наверняка не из Англии, — подыграл Гвинейре Джордж. — И его точно не представляли королеве... — Гринвуды удостоились такой чести в прошлом году, и мать Джорджа, по всей видимости, собиралась до конца своих дней жить воспоминаниями об этой встрече. Гвин замечание гостя, похоже, ничуть не впечатлило — в отличие от ее дочери.

— Правда? Самой королеве? А принцессу ты видел?

— Всех принцесс, — заявил Джордж. — И все они были в туфлях.

Флёретта тяжело вздохнула.

— Ну ладно, — пробормотала она и надела свои маленькие лодочки.

— Большое спасибо, — сказала Гвинейра и подмигнула Джорджу. — Вы мне очень помогли. Флёретта пока еще не решила, становиться ли ей королевой индейцев с Дикого Запада или выйти замуж за принца, переехать в его замок и выращивать пони. Кроме того, ей очень нравится Робин Гуд, и она уже начинает задумываться о жизни благородной лесной грабительницы. При этом я боюсь, что в итоге Флёр все-таки решится на последнее. Она ужасно любит есть руками и уже начала упражняться в стрельбе из лука. Рубен недавно вырезал по луку для себя и подруги.

Джордж пожал плечами.

— Это хорошо, но леди Мэриан наверняка ела ножом и вилкой. И без обуви в Шервудском лесу тоже далеко не зайдешь.

— Это аргумент! — со смехом произнесла Гвинейра. — Пойдемте, мой свекор, наверное, уже заждался.

Выстроившись в одну линию, троица начала дружно спускаться по лестнице.

Джеймс МакКензи зашел в гостиную вместе с Джеральдом Уорденом. Такое случалось нечасто, но сегодня нужно было подписать пару счетов, которые МакКензи привез из Холдона. Джеральд намеревался управиться с этим за пару минут — Кендлеры хотели как можно скорее получить свои деньги, а МакКензи собирался завтра рано утром снова выехать в поселок, чтобы забрать очередную поставку. Киворд-Стейшн продолжала расширяться; сейчас рабочие были заняты постройкой сарая для коров. Разводчики крупного рогатого скота процветали с начала золотой лихорадки в Отаго — все золотоискатели любили сытно поесть, и ничто не утоляло их голод лучше, чем хороший стейк. Фермеры из Кентербери каждые два месяца перегоняли целые стада коров в направлении Квинстауна.