Хелен рассмеялась.

— Когда-нибудь тебя причислят к святым.

Дафна захихикала и при этом напомнила Хелен ту маленькую девочку, которой когда-то была.

— Потом мы отправились на западное побережье, — продолжила она. — Нам пришлось немного попутешествовать, и в конце концов мы очутились в борделе... в заведении мадам Иоланды, где и осели. Сначала я убирала помещение и обеспечивала хозяйке хороший доход. Там я повстречала и вашего мистера Гринвуда. Но в любом случае я уехала не из-за него. А скорее из-за того, что Иоланда вечно была всем недовольна. Однажды она сообщила, что в следующую субботу собирается продать с аукциона моих близняшек! Она сказала, что пришло время объездить их... ну, чтобы им кто-то показал, что написано в Библии.

Хелен рассмеялась.

— Библию ты действительно усвоила, Дафна, — сказала она. — Надо будет проверить твои знания «Дэвида Копперфильда».

— Короче говоря, в пятницу я еще раз хорошенько принарядилась, а потом мы скрылись с деньгами. Конечно, леди не поступают подобным образом, но...

— Скажем так: око за око, зуб за зуб, — заметила Хелен.

— Ну да, а потом мы действовали по «зову золота». — Дафна ухмыльнулась. — Очень успешно! Я бы сказала, семьдесят процентов добычи с золотых приисков оказываются у меня.

Рубен был в замешательстве, почти обеспокоен, когда по прошествии шести месяцев после написания письма губернатору получил официальный на вид конверт. Держатель почты прямо-таки торжественно передал ему послание.

— Из Веллингтона! — важно объявил он. — От правительства! Тебя теперь признают дворянином, Рубен? Нас посетит королева?

Рубен рассмеялся.

— Маловероятно, Итан, очень маловероятно. — Он обуздал свое желание сразу же разорвать конверт, потому что Итан слишком уж любопытно заглядывал ему через плечо, да и Рон из конюшни снова околачивался в магазине.

— Ну, увидимся позже! — с напускным спокойствием попрощался Рубен, но уже по пути в лавку нетерпеливо вертел конверт в руках, желая как можно скорее вскрыть его. Проходя мимо полицейского участка, он сменил маршрут, решив, что это, несомненно, касалось МакКензи. А значит, он должен из первых рук узнать о том, что решил губернатор.

Через пару минут Рубен, МакДанн и МакКензи склонились над посланием. Все тяжело вздыхали, читая долгое вступление губернатора, в котором он подчеркивал все заслуги Рубена для развития молодого города Квинстаун. Наконец губернатор перешел к делу:

...мы рады сообщить Вам, что приняли позитивное решение по просьбе о помиловании вора скота Джеймса МакКензи, чей случай Вы так подробно описали. Мы также придерживаемся мнения, что МакКензи может быть полезен для молодой общины Южного острова, если только он ограничится легальным применением бесспорно присутствующих у него дарований. Мы надеемся, что это хороший обмен в отношении миссис Гвинейры Уорден, которую нам только что, к сожалению, пришлось разочаровать в другом деле, также представленном нам на рассмотрение. Пожалуйста, сохраните в тайне информацию о вышеупомянутом случае, приговор еще не был оглашен другой стороне процесса...

— Черт побери, это дело с маори! — вздохнул Джеймс. — Бедная Гвин... По всей видимости, она вынуждена справляться со всем этим одна. Я должен был немедленно поехать в Кентербери.

МакДанн кивнул.

— На мой взгляд, этому теперь ничто не препятствует, — сказал он с ухмылкой. — Напротив, наконец-то в моем «отеле» освободится комната!

— Мне бы следовало, вообще-то, присоединиться к вам, Джеймс, — с легким сожалением произнесла Хелен.

Старательные близняшки как раз ставили на стол последнее блюдо прощального обеда — Флёретта настояла на том, чтобы по меньшей мере еще раз принять у себя отца перед тем, как он, скорее всего, исчезнет в Кентербери еще на несколько лет. Конечно, он поклялся проведать ее в ближайшее время вместе с Гвинейрой, но Флёр знала, как обстояли дела на больших овцеводческих фермах: вечные заботы делали предпринимателей незаменимыми.

— Здесь было замечательно, но мне снова пора приниматься за ферму. И я не хочу быть обузой для вас. — Хелен сложила свою салфетку.

— Ты совсем нам не мешаешь! — воскликнула Флёретта. — Напротив, я не знаю, что бы мы без тебя делали, Хелен!

Хелен рассмеялась.

— Не ври, Флёр, ты этого никогда не умела делать. Серьезно, милая, как бы мне ни нравилось здесь, придется снова чем-то заняться! Я всю свою жизнь преподавала. А сидеть просто так и понемногу играть с детьми кажется мне пустой тратой времени.

Рубен и Флёретта переглянулись. Казалось, они не знали, как поступить. В конце концов Рубен взял слово.

— Хорошо, мы, собственно, хотели спросить тебя позже, когда все будет решено и закреплено печатью, — сказал он, посмотрев на свою мать. — Но перед тем, как ты поспешишь скрыться, мы лучше сразу скажем об этом. Флёретта и я, а также Леонард МакДанн подумывали о том, чем бы ты могла заняться здесь.

Хелен покачала головой.

— Если ты имеешь в виду школу, Рубен, то там...

— Забудь наконец о школе, Хелен! — нетерпеливо воскликнула Флёр. — Ты уже достаточно долго проработала. Мы подумали... в общем, мы планируем в ближайшее время выкупить у города ферму. Или, вернее, дом, о фермерстве мы думали меньше. Но здесь, на Мейн-стрит, слишком суетно. Слишком громко, слишком много транспорта... Мне бы хотелось побольше свободы для детей. Ты можешь себе представить, Хелен, что Стивен еще никогда не видел уэту?

Хелен считала, что ее внук мог бы вполне повзрослеть и без подобного опыта.

— В любом случае мы все переедем из этого дома, — объяснил Рубен и обвел милый двухэтажный дом широким взмахом руки. Стройка закончилась только в прошлом году, и на отделке не экономили. — Конечно, мы могли бы его продать. Но потом Флёретта подумала, что этот дом идеально подходит для отеля.

— Для отеля? — в замешательстве повторила Хелен.

— Да! — вскричала Флёретта. — Посмотри, в нем столько комнат, мы ведь рассчитывали на большую семью. Если ты будешь жить на первом этаже, а комнаты наверху сдавать в аренду...

— Я должна управлять отелем? — спросила Хелен. — Ты в своем уме?

— Может, скорее пансионом, — помог выйти из положения МакДанн и подбадривающе посмотрел на Хелен.

Флёретта кивнула.

— Пойми меня правильно, — поспешно сказала она. — Это должен быть почитаемый дом. Не то что притон Дафны, где все время ошиваются бандиты и девушки легкого поведения. Нет, я подумала, что если сюда переедут приличные новые люди, врач или работник банка, то им же нужно где-то жить. А еще... молодые женщины... — Флёретта вертела в руках газету, которая как бы случайно оказалась на столе и в которой были напечатаны объявления англиканской церковной общины города Крайстчерч.

— Это же не то, о чем я думаю, не так ли? — спросила Хелен и уверенно выхватила тонкую газету у нее из рук. Она была открыта на странице с частными объявлениями.

Квинстаун, Отаго. Если христианская девушка, твердая в вере и проникшаяся духом первооткрывательства, заинтересованная в заключении брачного союза с честным, занимающим хорошее положение членом общин, желает...

Хелен покачала головой. Она не знала, плакать ей или смеяться.

— Тогда это были китобои, сегодня — золотоискатели! Знают ли эти жены священников и основатели общины, что они делают с девушками?

— Но, мама, это Крайстчерч, не Лондон. Если девушкам не нравится, они в течение трех дней могут вернуться обратно домой, — успокоил ее Рубен.

— И при этом им тут же поверят на слово, что они все так же благонравны и невинны, как при отправлении! — с иронией произнесла Хелен.

— Только если они не ютились у Дафны, — сказала Флёретта. — Я не имею ничего против Дафны — она бы меня сразу завербовала, как только я появилась бы здесь! — Она рассмеялась. — Но если девушки будут жить в чистом, опрятном пансионе под управлением Хелен О’Киф, почитаемой в городе?.. Новости, дорогая Хелен, распространяются довольно быстро. Девушкам и, возможно, даже их родителям будут рассказывать об этом уже в Крайстчерче.