Ничего удивительного, что и научную фантастику социально ангажировали. Но поразительна "предусмотрительность" отдельных авторов научной фантастики: они и тут умудрились забежать вперед!

Помните, в начале книги промелькнуло упоминание о рассказе некоего "Капитана П. Мика", автора "военного сценария" под названием "Красная опасность"? Заканчивалось третье десятилетие XX века, и рассказ прозвучал сигналом тревоги для перепуганного Запада. Первым, но не единственным. Другой ранний пример — вышедший в том же 1929 году роман американца Флойда Гиббонса "Красный Наполеон", в котором повествуется об "азиатском коммунистическом лидере, вторгшемся в Америку" (цитирую бесстрастную аннотацию в библиографическом справочнике)… Еще пример. "Тихоокеанские силы" под водительством, естественно, США ведут ожесточенные бои с войсками "Евразии", ведомыми — тоже легко догадаться — Советским Союзом. Это роман "Москва 1979 года" Эрика и Кристин фон Кюнельт-Леддин. Дата выхода в свет — 1946 год…

Давно все это началось… "Что и говорить, — со свойственной ему образностью и страстью размышляет Алесь Адамович, — после всего, что плыло по реке истории, низовья загажены изрядно, чем только не занавожено русло. И все же источник всегда чист. Но надо, чтобы как можно больше людей осознало наконец смертельную угрозу загрязнения не одной лишь природной среды, но и человеческих душ. Конечно, привычнее спускать ядовитую грязь в реки и озера. Быстро и дешево! И еще привычнее иметь не граждан, не людей, а налитых фанатичной бурдой крестоносцев, штурмовиков, хунвэйбинов, суперменов. Быстро, кратчайшим путем, дешево с их помощью решаются дела государственные и всякие иные. Так некоторым кажется. Да только очень дорого сегодня, завтра это может обойтись всему человечеству, планете. Придется осознать и это, если мир не хочет погибнуть. Как там у поэта: "Осторожно, человечество! Слово "ненависть" включено!"^[4]

…Вернемся снова в сорок пятый год. По трагическому совпадению, на которые горазда История, он остался в ней одновременно Годом Победы над фашизмом и Годом Хиросимы. Но не прошло и двух лет, как была развязана новая война, на сей раз необычная — "холодная"; и кто скажет, повторяя за великим американским поэтом Робертом Фростом, что выбрать из двух смертей — лед или пламень? В этой войне не рвались снаряды, хотя и заготавливались вдосталь, смерть не косила десятки миллионов (но медленно отравляла их ядом ненависти) — а мир тем не менее вновь оказался на краю пропасти.

Только на сей раз пропасти невиданной. На карту было поставлено само будущее человечества.

Формально "развязал" новую войну один из победителей предыдущей. Расставшийся с креслом британского премьера Уинстон Черчилль произнес в американском городке Фултоне зажигательную речь, которая прославила городок и местный университет, ибо под именем "фултонской" вошла в энциклопедии, монографии и архивные документы. В этой речи экс-премьер призвал Запад к "крестовому походу против коммунизма". Но уничтожить неверных на сей раз предлагалось огнем и мечом ядерными…

"Черчилль — один из первых, кто был поражен атомным безумием, — вдруг развеселился: "Строим бомбы — и ищите этих русских! Где, где эти русские?" Но еще несколько лет минуло, и тот же Черчилль растерянно приставил к карте островной Великобритании пятерню: вот, достаточно пяти бомб, и нас нет! Его слова: "Мы не должны забывать, что превратим себя в мишень, возможно, в самую середину мишени, если создадим в Англии американскую ядерную базу". Дошло! Но выпущенный джинн уже понесся над миром"^[5].

Снова говорит Алесь Адамович, и, как всегда, говорит ярко, образно и просто. Многие, вероятно, решат, что упрощенно… Но суть дела ухвачена верно.

В мои намерения не входило повторять общеизвестные факты краткой, но оставившей такую долгую память истории "холодной войны". Об этом много писали, и уроки ее, надо думать, сейчас хорошо усвоили даже те, кто в свое время раздувал ее "холодное" горнило. Однако некоторые страницы этой самой бескровной — но оттого не менее опасной — войны освещены, на мой взгляд, недостаточно. И поскольку тема этой книги — войны реальные и воображаемые, самое время поговорить о тех войнах, что полыхали на политической карте мира и в видимое затишье "холодной войны".

Карты эти, правда, были воображаемыми — как та карта СССР с надписью "Оккупационная зона", помещенная на обложке журнала "Кольерс"… Военные действия всегда предполагают пропагандистскую обработку — своих собственных солдат и солдат противника. Стратегам "холодной войны" тоже потребовалась солидная пропагандистская поддержка — и они нашли ее!

"Нас, американцев, буквально утопили — постарались школа, средства массовой информации, фильмы, книги, церковь — в океане стереотипных образов. Советские люди, коммунисты вообще представали нашему воображению как злодеи и заговорщики, жестокие и фанатичные агрессоры, единственная цель которых — захват и порабощение Америки. В течение трех лет, последовавших за периодом военного союза с СССР, каждый американец, чтобы подтвердить свою лояльность, вынужден был смотреть на Советский Союз как на врага"^[6].

Эта на первый взгляд обычная цитата любопытна тем не менее по многим причинам. Она взята из статьи, датированной 1981 годом, речь в статье идет о событиях более чем тридцатилетней давности; по читается отрывок словно свежий газетный комментарий к сегодняшнему дню. (Ну, может быть, "вчерашнему", ибо что-то же меняется на глазах!) Однако самое интересное, что "свидетельство" пришло не из мира политики, социологии, журналистики — это вряд ли поразило бы неожиданностью, — а из мира американской научной фантастики.

В нем имя ведущего специалиста по американской фантастической литературе XIX–XX веков профессора Брюса Франклина давно пользуется заслуженным авторитетом. Признают его даже те, кому гражданская позиция профессора-филолога явно не по нутру…

Одна строка в досье проливает некоторый свет на совсем "неакадемическую" возню вокруг профессора Франклина. Многие любители фантастики в Америке знают его как ведущего теоретика, составителя "этапных" сборников (вроде "Отсчета к полуночи", уже упоминавшегося на страницах этой книги). Не столь широко известны познания ученого-филолога в другой области — истории гонки вооружений.

По крайней мере, присланная профессором ксерокопия его статьи "Америка — первой" в журнале "Нью-Бостон ревью" (откуда и приведена цитата) стала для меня подлинным откровением.

"Я без тени сомнения верил в то, — вспоминает профессор, — что Америке угрожает коммунистический заговор, что мы постоянно под угрозой внезапной советской ядерной атаки. С этой уверенностью я приступил к несению военной службы в январе 1956 года… Так получилось, что процесс сползания моей страны к фатальной границе "ядерного балансирования", за которой могла начаться война, происходил при моем непосредственном участии. Первые два года я служил навигатором звена стратегической авиации, летал на самолетах-заправщиках в северных широтах; а в свободное от полетов время по совместительству выполнял обязанности офицера военной разведки в эскадрилье, получив доступ ко всей секретной документации — из нее я и узнал, что главной нашей целью была как раз дестабилизация положения в мире. Мы должны были убедить рядового американца, что ему перманентно угрожает ядерная атака со стороны СССР. Хотя кто-кто, а мы-то были прекрасно осведомлены в ту пору, что никаких планов атомных бомбардировок городов США у Советского Союза не было"^[7].